– Как она оказалась у Шевцова? Что между ними общего? – спрашивал Колобок-Гордеев, бегая взад-вперед по своему кабинету. Он уже забыл о том, как только недавно распекал Настю, выговаривая ей за ошибки и непрофессиональное поведение. Сейчас она снова была его Стасенькой, его деточкой, надеждой, опорой и помощницей.
– Она ждала меня возле дома, а меня в тот вечер привез на машине Шевцов. Он слышал наш разговор и понял, в чем суть. Он поднялся ко мне, а минут через пятнадцать уехал. Наверное, Лариса еще не ушла к тому времени, и он встретил ее внизу. Виктор Алексеевич, вам не кажется, что нужно найти мать Шевцова? Если у него «крыша поехала», то только с помощью матери мы сможем с ним справиться.
– Ты что же, полагаешь, что для двадцатипятилетнего мужчины мать, которая живет отдельно от него и занимается исключительно своими делами, может быть авторитетом? Деточка, ты становишься идеалисткой, – сердито бросил Гордеев.
Но Настя не обиделась. Она работала у Гордеева много лет, любила его и уважала, а потому прощала ему все, даже то, чего не могла простить никому другому, например мелочное злое хамство и оскорбительные выпады. Но, к чести Виктора Алексеевича, следует признать, что в отношении своей Стасеньки он за последние восемь лет позволил себе вышеуказанные формы поведения всего два или три раза. И во всех случаях его недовольство было безусловно оправданным, а гнев – заслуженным, как сегодня.
– Нет, но я полагаю, что Алла Ивановна может рассказать нам, на почве чего у Антона возникли отклонения, как он рос, чем интересовался, как себя вел. Без этой информации мы ничего не сможем сделать. Поймите, Виктор Алексеевич, он сумасшедший. Он – больной человек, и в его воспаленном мозгу рождаются логические связи, которые мы не можем ни объяснить, ни предугадать. У него в квартире девушка, которую он каким-то образом заставил связаться с Артюхиным. Подумайте сами, если она, его любовница, согласилась составить ему алиби по делу об изнасиловании, то какова же должна быть степень ее преданности Артюхину. Я уверена, что она не стала его искать по первому же требованию Антона. Если она в принципе знает, как это сделать, то почему прибежала ко мне, почему не связалась с ним сама?
– Ну и почему? Ты можешь ответить?
– Я могу только догадаться. Артюхин, конечно, подонок, но не полный идиот, сбегая из-под залога, он прекрасно отдавал себе отчет, что под угрозу поставлены большие деньги, которые ему придется отдавать. Просьба Ларисы вернуться никакого действия не возымела бы. Он вернулся не из-за денег. Он вернулся потому, что Ларисе грозит реальная опасность, и его поставили об этом в известность. Это первое.
– А что второе?
– А второе – то, что Лариса не связалась с ним сразу. Она действительно очень предана ему, поэтому тянула сколько могла. А уж если она все-таки вызвала его, значит, ей совсем плохо. Подозреваю, что Шевцов ее истязает и пытает. А это – еще одно подтверждение того, что болезнь у него обострилась. Нет, мы не можем рисковать, Виктор Алексеевич, мы должны получить хотя бы приблизительное представление о том, что происходит у него в голове, прежде чем начнем операцию по его задержанию и освобождению Самыкиной.
– Коротков, найди Моспанову, – приказал Гордеев.
Юра Коротков молча выскочил из кабинета.
* * *
У него заболело сердце. Сказалось напряжение последних дней, ведь он спал совсем мало, зато постоянно был сосредоточен и внимателен, проводя многие часы рядом с Каменской, которая у него на глазах раскрывала совершенные им преступления. Он восхищался ее умом и четкостью мышления, ее памятью и безупречной логикой, и чем больше восхищался ею, тем больше гордился собой. Ведь он знал, что по-настоящему убийства никогда не раскроют. Он радовался, глядя, как Каменская шаг за шагом приближается к квартире Аллеко. Дальше она не сдвинется. Все указывало на то, что письма невестам писала Светлана, и убийства в загсах совершила тоже она, а после этого застрелилась. Письма написаны ею, как и предсмертная записка. Один Бог знает, сколько ухищрений, сколько изощренной лжи понадобилось ему, чтобы заставить Светлану написать эти письма и записку. Но он сумел сделать это, он искусно играл на ее помешательстве, ловко внушая все, что ему нужно. На листках с письмами нет ни одного его отпечатка, только Светланины пальцы прикасались к ним. Правда, он не сумел придумать историю, которая заставила бы ее надписывать и конверты с адресами, поэтому письма в неподписанных белых конвертах он развозил и опускал в почтовые ящики сам.
Он был уверен, что Каменская остановится на самоубийстве Аллеко. Все шло так, как он спланировал. Антон радовался, что сумел переиграть такую умницу, как Анастасия, втереться к ней в доверие и не дать себя заподозрить. Он доказал самому себе, что он – лучше и умнее их, тех, которые отвергли его. Он совершил преступление, которое они никогда не раскроют.
И так ему хотелось привести на Петровку Артюхина! Привести собственноручно, поглядеть в глаза этой самоуверенной Каменской и сказать ей: «Вот Артюхин. Помнишь, ты сказала мне, что не знаешь, как его искать. Ты не сумела его найти, и вся ваша хваленая милиция не сумела. А я сделал это. Я смог». И пусть ей станет стыдно. И им всем тоже станет стыдно за то, что они отвергли его, посчитали недостойным, непригодным к тому, чтобы находиться в их рядах.
А Артюхина увели прямо у него из-под носа. Так что же, теперь все будут считать, что слава должна принадлежать тому худенькому неказистому хмыренышу, который надел на него наручники прямо под окнами Шевцова? Сейчас Артюхина привезут к следователю, тот спросит его, что он делал в том районе, где его задержали, а он? Что он ответит? Скажет, что ему передали просьбу Ларисы вернуться в Москву и явиться по такому-то адресу? А вдруг он скажет, что вообще никуда из Москвы не уезжал? Что вышло недоразумение, просто его не смогли найти, а он – вот, пожалуйста, и не думает никуда сбегать. Тогда все не имеет смысла… Все было зря.
Но может быть, он все-таки скажет про Ларису. Тогда в самое ближайшее время сюда примчатся работники милиции, и уж тогда-то он, Антон Шевцов, расскажет им, откроет им глаза на то, благодаря кому беглый преступник Сергей Артюхин вернулся в Москву. Он вырвет, выцарапает у них признание своих заслуг, он швырнет им под ноги эту похотливую сучку, которая и не заслуживает лучшей участи, потому что в свое время не отдала в руки правосудия восьмерых насильников, а недавно пыталась спасти еще одного. Они одобрят его, потому что зло и обман всегда должны быть наказаны. Пожалуй, он пока не будет ее убивать…
* * *
– Родителей Шевцова нет в Москве, – сообщил Коротков, заходя спустя некоторое время в кабинет полковника Гордеева. – Они уехали навестить каких-то родственников в деревню. Вернутся только через неделю.
– Ах ты, незадача какая, – покачал круглой головой Колобок. – Придется обходиться своими силами.
– Может, попробовать пригласить того врача из медуправления, который поставил Антону диагноз? – предложила Настя. – Конечно, про его детство он ничего не знает, но общая картина симптомов у него все-таки есть.
Гордеев взглянул на часы.
– Половина восьмого. С работы он уже ушел, надо попробовать застать его дома.
Юрий снова вышел к себе. Но, раз начавшись, невезение обычно длится долго. Через десять минут выяснилось, что дома нужного им человека нет, телефон не отвечал. Скорее всего, учитывая необычно теплую для мая погоду, он уехал на дачу. Адрес дачи удалось раздобыть, Гордеев послал туда машину, но все трое были уверены, что результата это не даст. Почти у каждого оперативника есть эдакое восемнадцатое чувство, которое позволяет ему загодя чуять удачу и точно знать, что сегодня ему ничего удаваться не будет, нечего и браться.
К этому времени задержанного Артюхина уже доставили, и он подтвердил самые худшие их предположения: человек, который по просьбе Ларисы его нашел и просил вернуться в Москву, сказал ему, что голос у девушки был дрожащий и еле живой. «Спасите меня, – говорила она по телефону. – Пусть Сережа вернется, иначе меня убьют».
* * *
Лариса то и дело впадала в забытье. Шевцов равнодушно смотрел на ее обнаженное тело, покрытое синяками и следами ожогов. Ему не было жалко ее. «Маленькая мерзавка, – думал он, – кобели и насильники – самая подходящая для нее компания». С каким удовольствием он убил бы ее, повинную в том, что у него сорвалось с Артюхиным. Но она пока нужна ему живой. Хотя, впрочем…
С момента задержания Артюхина прошел час. Почему же они не едут? Он ведь должен был сказать им про Ларису. Неужели не сказал? Неужели прикинулся овцой и стал рассказывать, что никуда не уезжал из города? Тогда все пропало. Надежды больше нет. Но тогда и Лариса ему больше не нужна.
Он принес большую кружку с холодной водой и вылил девушке на голову. Веки ее дрогнули и приподнялись, но из забитого кляпом рта не донеслось ни звука. Она смотрела на своего мучителя с усталым безразличием. Она желала себе смерти. Вода растеклась по полу, ее голые плечи оказались в холодной луже, но Лариса этого уже не чувствовала.
