— Ну вот, сначала Бланчард, теперь ты. Кто следующий, пожалуй, Вилли Пеп?
Возвратившись в бедлам, я выпалил:
— Когда? Когда ты его видел?
Обернувшись, я увидел массивного пожилого мужчину. Его лицо было испещрено морщинами и шрамами — словно подвесная боксерская груша, но голос был как у настоящего бойца.
— Пару месяцев назад. В сезон дождей, в феврале. Мы с ним, наверное, часов десять болтали о боксе.
— А где он сейчас?
— С того раза я его не видел, и, возможно, он не захочет с тобой встречаться. Я пытался поговорить с ним о твоем с ним поединке, но он отказался. Сказал, что вы больше не напарники и начал утверждать, что самые лучшие бойцы боксируют в легком весе, но я его переубеждал, говоря, что самые лучшие в среднем весе. Зейл, Грациано, Ла Мотта, Цердан, кого он хотел переспорить?
— Он до сих пор в городе?
— Не думаю. Я хозяин этого заведения, и он больше сюда не приходил. Ты ищешь примирения? Может, хочешь устроить матч-реванш?
— Я ищу способ вытащить его из неприятностей, в которые он попал.
Старый лис взвесил мои слова, после чего сказал:
— Я восхищаюсь такими мастерами, как ты, поэтому скажу тебе единственное, что мне известно. Я слышал, что Бланчард устроил большую заваруху в клубе «Сатана» и ему пришлось платить большую взятку капитану Васкесу, чтобы замять это дело. «Сатана» находится в пяти кварталах отсюда, если идти в направлении пляжа. Поговори с поваром Эрни. Он все видел. И скажи ему, что я велел ему быть с тобой откровенным, и сделай глубокий вдох, прежде чем войти, потому что в ваших местах таких заведений не сыщешь.
* * *
Клуб «Сатана» представлял из себя глинобитную хижину с покрытой шифером крышей, над которой светилась оригинальная вывеска: маленький красный чертенок с трезубым членом. Возле входа стоял уже привычный коричневорубашечник — небольшого роста мексиканец, пристально рассматривающий всех входящих клиентов и поглаживающий при этом курок своего автомата. Из эполет торчали однодолларовые бумажки; я добавил еще одну в его коллекцию и, собравшись с духом, вошел в заведение.
Я попал из сточной канавы в сущую клоаку.
Бар был похож на настоящий отстойник. Морпехи и матросы дрочили прямо у барной стойки, на которой крутили задницами голые девки, то и дело приседавшие на корточки для лучшего обозрения своих прелестей. Под столиками, стоявшими перед сценой, вовсю отсасывали. Парень в костюме черта трахал какую-то толстушку на матрасе. Тут же невдалеке стоял ослик с привязанными к ушам дьвольскими рогами из красного бархата и мирно уплетал сено из стоявшей на полу миски. С правой стороны сцены какой-то гринго в смокинге завывал в микрофон: «Я знаю телку, ее зовут Розан, а вместо прокладки она использует банан! Да! Да! Я знаю телку, ее зовут Сюзан, она любому дарит то, о чем не стану петь я вам! Да! Да! Я знаю телку, ее зовут Коррин, она тебе соврет: ты у меня один! Да! Да!»
«Музыку» заглушили крики и вопли из-за столов: «Телки! Телки!» Я наблюдал за происходящим, теснимый со всех сторон разудалыми парнями. Внезапно меня чуть не сразил наповал запах чеснока.
— Джо, красавчик, хочешь меня накормить? Завтрак чемпионов — один доллар. А покататься? Кругосветка — два доллара.
Я заставил себя обернуться. Она была уже немолода, толстовата, губы покрыты нарывами. Достав из кармана несколько купюр, я сунул ей, даже не посмотрев, какого достоинства они были. Проститутка упала на колени перед своим благодетелем; я прокричал:
— Где Эрни? Мне надо его увидеть. Меня прислал мужик из клуба «Боксео».
Мамасита воскликнула:
— Ваманос! — и, увлекая меня за собой, помчалась вперед, расталкивая толпы морпехов, ожидавших своей очереди у барной стойки. Она привела меня в занавешенный шторкой коридор, который вел на кухню. Ароматный запах ударил мне в нос — но тут я увидел заднюю часть собачьей туши, которая выступала из кастрюли, и весь аппетит сразу улетучился. Женщина обратилась по-испански к шеф-повару — странного вида типу, который, по всей видимости, был сыном мексиканско-китайской пары. Он закивал головой и подошел ко мне.
Я показал фото Ли.
— Я слышал, что этот человек доставил вам неприятности какое-то время назад.
Тип взглянул на фотографию.
— А кто хочет знать?
Я показал жетон и блеснул револьвером. Он сказал:
— Он тебе друг?
— Мой лучший друг.
Полукровка засунул руки под фартук; я знал, что в одной из них у него нож.
— Твоя друг выпивать четырнадцать бокалов моего лучшего вина, рекорд заведения. Это мне нравилось. Он делать много тостов за мертвых женщин. Это мне все равно. Но он пытаться трахать моих танцовщиц, и это я не терпеть.
— А что произошло?
— Четыре моих ребят он победить, пятого нет. Полиция взять его домой, чтобы отоспаться.
— И все?
Он достал складывающийся нож, нажал на кнопку и провел по горлу тупой стороной высунувшегося лезвия.
— Финито.
Испугавшись за Ли, я вышел через черный ход на маленькую улочку. Возле фонарного столба ошивались какие-то типы в блестящих костюмах; увидев меня, они сразу начали шаркать своими ногами по земле, как будто нашли там что-то интересное. Я бросился бежать; звук разлетающегося гравия за спиной дал мне понять, что эти двое рванули за мной.
Улочка кончалась на перекрестке, от которого отходила дорога, ведущая в квартал красных фонарей, и еще одна, скорее даже не дорога, а тропинка, поворачивающая в сторону пляжа. Свернув на нее, я помчался как угорелый, задевая плечами проволочные заборы, облаиваемый со всех сторон собаками, сидевшими на привязи. Их лай заглушил все остальные звуки; я не имел никакого представления о том, бегут ли эти двое за мной или уже отстали. Увидев впереди бульвар, за которым виднелся океан, я наконец понял, что гостиница находится в одном квартале от меня, и перешел на шаг.
Мне повезло — гостиница была рядом от меня.
Когда до нее оставалось около ста ярдов, я перевел дыхание и пошел спокойным шагом — добропорядочный американец, идущий в гости. Во дворе было пусто; я достал ключ. Внезапно в полоске света со второго этажа я увидел, что волоски в дверном проеме отсутствовали.
Достав свой 38-й, я пнул дверь ногой. Белый мужчина, сидевший на стуле возле кровати уже поднял вверх руки и предлагал мировую:
— Я — свой. У меня нет оружия, если не веришь, можешь обыскать. Я готов.
Я показал револьвером на стену. Мужчина встал к стене, уперся в нее руками и расставил ноги. Приставив 38-й к его спине, я начал обыск. Кроме бумажника, ключей и грязной расчески у него больше ничего не было. Прижав дуло пистолета плотнее, я принялся осматривать содержимое бумажника. Помимо американских долларов там была лицензия частного детектива с его именем и фамилией, а также рабочим адресом: Милтон Долфин, Копа Де Оро, 986, Сан-Диего.
Я швырнул бумажник на кровать и отвел револьвер в сторону; Долфин поежился.
— Эти деньги — так, мелочь, по сравнению с тем, что было у Бланчарда. Будешь моим напарником, и у нас будет столько же.
Я сбил его с ног, и он рухнул, уткнувшись лицом в ковер.
— Ты мне сейчас все расскажешь и поосторожнее про моего напарника, в противном случае я упеку тебя за ограбление со взломом.
Долфин поднялся на колени. Отдышавшись, он спросил:
— Блайкерт, как ты догадался, что я приду сюда? Наверное, ты заметил меня, когда шел к Васкесу?
Я оценивающе посмотрел на него. Чуть за сорок, толстый, лысеющий, но, возможно, достаточно сильный — как бывший спортсмен, который может мобилизоваться в любое время. Я спросил:
— За мной еще кто-то следит? Кто они?
Долфин вытер пыль с губ.
— Местные полицейские. Васкес заинтересован в том, чтобы ты не узнал, где Бланчард.
— Они знают, что я остановился здесь?
— Нет. Я сказал капитану, что начну слежку за тобой. Остальные его ребята, скорее всего, решили тебя захватить. Они оторвались от тебя?
— Я кивнул и приставил револьвер к узлу его галстука.
— А почему это ты вздумал мне помогать?
Долфин положил руку на дуло и отвел его в сторону.
— У меня свой интерес, и я умею рисковать. К тому же в положении сидя я могу рассказать больше. Как думаешь, это возможно?
Я схватил стул и поставил его перед Долфином. Встав и отряхнувшись, он плюхнулся на него. Я убрал пушку в кобуру.
— А теперь не спеша и с самого начала.
Долфин подул на свои ногти и вытер их о рубашку. Я взял еще один, оставшийся в комнате стул, и сел на него лицом к спинке, чтобы было за что ухватиться.
— Говори же, черт возьми.
Словно делая одолжение, Долфин начал:
— Около месяца назад ко мне в офис в Сан-Диего пришла мексиканка. Полненькая, с тонной штукатурки на лице, но, правда, одетая с иголочки. Она предложила мне пятьсот долларов за то, чтобы я нашел Бланчарда, и сказала, что он находится где-то в районе Тихуаны или Энсенады. Она добавила, что он полицейский из Лос-Анджелеса, ударившийся в бега. Зная, что полицейские очень падки на эти зеленые бумажки, я сразу понял, что тут дело в деньгах.
