Оставалось надеяться, что результаты из лаборатории, которые уже начали поступать по найденным на Тетисе уликам, укрепят их позиции.
Мэддокс и Паллорино выяснили, что у всех – отца и сына Джексов, Зака Рэддисона и Джейдена Нортона-Уэллса – имеются действующие лицензии на управление прогулочными яхтами, что доказывало – они худо-бедно способны водить небольшое судно, потенциально знакомы с местными течениями и ориентируются среди островов. Автомобили тоже были у всех четверых.
Конечно, даже с натяжкой сложно было допустить, что кто-то из этой четверки соответствует сделанному Грабловски психологическому портрету зверя-одиночки – сексуального маньяка, садиста и психопата. Однако все четверо явно что-то скрывали.
Хольгерсену и Лео поручили заняться контактами и передвижениями Джона Джекса. Лео утром явился молчаливый и угрюмый, оберегая ушибленную челюсть и подрагивая от сильнейшего похмелья. Он держал рот закрытым и избегал как Мэддокса, так и Паллорино. Было ясно, что вчерашний инцидент исчерпан.
– Можно попросить Нортона-Уэллса и Рэддисона добровольно сдать образцы ДНК, чтобы их можно было исключить, – сказала Паллорино, когда Мэддокс остановил «Импалу» у собора. Она была очень напряжена, снова оказавшись с ним наедине, говорила отрывисто и смотрела в сторону. – Хоть будем знать, не им ли принадлежат черные волосы, найденные на теле Хокинг.
Мэддокс выключил мотор и глубоко вздохнул. Подчеркнуто глядя на лобовое стекло, залитое дождем, он сказал:
– Мы рассматривали такой вариант, раз у нас нет достаточных оснований для получения ордера у судьи, но Базьяк не желает рисковать – их адвокаты могут потребовать признания доказательств недействительными, а оспорить нам пока нечем. Они могут переключиться в аварийно-спасательный режим и завести расследование в тупик, перекрыв нам потенциальную возможность задавать какие-либо вопросы. Базьяку нужны еще доказательства, чтобы основания для запроса ДНК были резонными и правдоподобными, и он по-прежнему требует держать в строжайшей тайне связь между сыном заместителя генерального прокурора и помощником мэра. В частности, из-за неведомого информатора в полицейском управлении.
– Когда он тебе это сказал?
– Сегодня утром, на совещании с юристом.
Энджи ошеломленно уставилась на Мэддокса:
– Почему меня не пригласили? Базьяк мне не доверяет, что ли?
– Я не знаю, кому он доверяет. Расследование поручено мне, вполне логично, что он вызвал к себе меня.
– А почему ты мне об этом не сказал?
– Вот сейчас говорю.
Энджи выругалась, выскочила из машины, грохнув дверью, раскрыла черный зонт и взбежала по ступеням собора. Мэддокс нагнал ее у входа. Стоя у дверей, они смотрели, как подъезжают машины и люди проходят на мессу. Вообще наблюдателей в штатском была полная улица. Двое снимали толпу на видеокамеру. Похороны «кладбищенской девушки» привлекли внимание многих, в том числе представителей СМИ. Мэр Киллион в своем заявлении для прессы сказал, что тоже посетит похороны, дабы отдать дань уважения покойной, не упустив, однако, возможности подчеркнуть, что срочные меры уже принимаются, гайки закручиваются и город вот-вот станет безопасным.
– Вон Киллион подъехал, – сказал Мэддокс, кивком указывая на черный таункар.
– Ублюдок, – прошептала Паллорино, глядя, как мэр выходит из машины в сопровождении Рэддисона. – Использует панихиду по несчастной девчонке как политический митинг…
Толпа все прибывала, но не было видно ни Нортона-Уэллса, ни Джонов Джексов, младшего или старшего. Вдруг Паллорино словно окаменела. Мэддокс, обратив на это внимание, тут же спросил:
– Что?
– Ничего.
– От ничего ты бы не напрягалась. В чем дело?
– Вон тот высокий блондин у западного выхода, в шапчонке и черном пальто… Я его уже видела.
Будто почувствовав на себе их взгляды, человек повернул голову и замер при виде Паллорино. Даже отсюда Мэддокс разглядел, какие у него бледно-голубые глаза.
– Где? – тихо спросил он.
– Вчера, в одном месте.
– Почему ты так поступила? Зачем ты поехала в клуб?
– Почему ты решил, что я ездила в клуб?
– Я за тобой проследил.
– Что?! – Энджи чертыхнулась. – Это не твое дело!
– Ты сделала так, что теперь мое дело.
– Да отвянь! – прошипела она, яростно сверкнув глазами. На скулах выступили красные пятна. – Отвали из моей жизни, ясно? И не езди за мной!
– Ты трахнула этого блондинчика? Поэтому он на тебя так смотрит?
Молодой человек уже спускался по ступенькам и скоро смешался с толпой на тротуаре.
– Я сказала, это не твое дело!
Мэддокс еле сдерживался. Шея напряглась. Он приказал себе не стискивать кулаки, а делать свою работу – рассматривать тех, кто пришел проводить Грейси Драммонд. Блондинистого Адониса в толпе он больше не видел и старался не представлять обнаженную Энджи верхом на нем: от этого гнев вскипал только сильнее.
– Ты и сам не святой, – буркнула Энджи.
– Я в этот клуб один раз приходил!
– Ну да, как же!
– Это правда. Приезжал мой приятель с материка, сказал, что мне нужно развлечься и обзавестись личной жизнью. Пообещал дождаться меня в клубе и так и не пришел. Я уже хотел уходить, но тут появилась ты.
– И я оказалась дешевле, чем шлюха.
– Ты сделала предложение, от которого я не смог отказаться! Подай теперь на меня в суд.
От обоюдной ярости между ними даже испарился холодный туман. Атмосфера ощутимо накалилась, едва не потрескивая от сексуального притяжения. На город опускались сумерки. Наконец из собора полились звуки органа. Дождь громче застучал по зонту Паллорино.
– Папа?
Детективы обернулись.
– Джинни? – Мэддокс знал, что дочь поет в университетском хоре и сегодня придет, но не ожидал увидеть ее с Ларой Пеннингтон. Лара сверкнула глазами на Мэддокса, потом на Паллорино, что-то шепнула Джинни на ухо и поспешила в собор.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Джинни у отца, подчеркнуто разглядывая Энджи.
– Я веду расследование.
– Тут похороны, папа!
– Давно ты знакома с Ларой? – спросил Мэддокс, стараясь одним глазом следить за редеющей толпой. – Неужели вы подруги?
Джинни нахмурилась:
– А что?
– Джинни, ответь на вопрос.
– Увидела ее сейчас в автобусе, вместе дошли. Лара дружила с Грейси. Она тоже учится в нашем университете и поет в хоре. Мы…
– Джинни, я не хочу, чтобы ты с ней общалась.
– Что та-ко-е?!
– До окончания расследования я прошу держаться от нее подальше.
У Джинни даже рот приоткрылся, и она изумленно уставилась на отца. Паллорино, не выдержав, тоже покосилась на напарника.
– Джинн, – тихо начал Мэддокс, – по городу бродит убийца, охотясь за…
– О, и ты решил, что он вдруг с чего-то кинется на меня? Иисусе!
Двери собора уже закрывали.
– Слушай, когда месса закончится и вы споете, пожалуйста, дождись меня, я отвезу тебя домой. Ладно?
– Иногда, – тихо сказала Джинн, еще раз смерив Энджи взглядом, – я очень жалею, что ты переехал в Викторию.
Она взбежала по оставшимся ступенькам и исчезла за высокими дверями.
– Ты бы на нее не давил, – тихо сказала Паллорино.
– Полезный совет от бездетной дамочки.
– Но я сама была когда-то семнадцатилетней, и мой отец тоже пытался мне диктовать…
– И погляди, какая прелесть из тебя выросла!
Энджи испепелила его взглядом и тоже ушла в собор. Дверь за ней закрылась.
Повалил мокрый снег, но Мэддокс предпочел ждать снаружи, чтобы поглядеть, не явится ли с опозданием кто-нибудь подозрительный (и не вернется ли тот белокурый Адонис). Минуты шли, становилось все холоднее. Мэддокс сунул руки в карманы и поднял воротник, мысленно ругая себя за то, что так неуклюже все опять получилось с Джинни.
Занятый расследованием, он автоматически отметил, что Джинни внешне очень походит на девушку, которую сегодня хоронят. Совпадают и возраст, и интересы – взять хоть пение в хоре. А рядом крутится эта Пеннингтон, лучшая подруга Драммонд с начальной школы. Лара что-то скрывает и чего-то смертельно боится, за ней следит обладатель черного «Лексуса»… Вряд ли он, Мэддокс, так уж не прав, пытаясь запретить дочери общение с этой Ларой.
