Завершить пикировку им не дал второй пилот. Стремительно приблизился к ним и, продираясь между ними (они мешали ему пройти в здание), буркнул недовольно:
– Дело сделано, а закончить по-человечески все мешают. – В раздражении он случайно толкнул Галину Георгиевну и нашел в себе силы на ходу извиниться: – Пардон.
– Чего это он? – удивился Александр Иванович.
– Пошли за ним. Узнаем, чего это он, – предложила Галина Георгиевна.
Второй пилот ворвался в зал ожидания, найдя глазами командира, заорал:
– Сергеич, я снимаю с себя всякую ответственность! Так работать невозможно!
– Ну чего орешь? – вопросом осудил его горячность командир.
– А как не орать? – на полтона ниже, но все-таки возразил второй пилот, – Последняя доводка, а они шастают вокруг. У двигателей, в салоне…
– Кто?
– Да пассажиры же!
– Бортпроводницы! – заорал теперь командир. Две отдыхающие после раздачи пищи стюардессы вскочили с фанерных кресел и подбежали к первому после Бога. – Вот что, девочки. Давайте-ка к самолету и гоните всех сюда в зал. Всех без исключения! – Девочки без разговоров метнулись к дверям. – Ну а как там у вас?
– Заканчиваем, – обрадовал второй пилот. – Проверяемся в последний раз.
– Подожди-ка, – прервал его командир. Он увидел музыкантов и подошел к ним: – Парни, не в службу, а в дружбу. Сейчас всю шоблу сюда пригонят, и единственная возможность задержать всех здесь – ваш концерт. Сыграете, а?
– Если партия сказала: «Надо!» – комсомольцы отвечают: «Есть!», – бодро откликнулся Дэн. – Напитками обеспечите, как в первом классе?
– Обеспечу, – пообещал командир.
– Ну, тогда держись, аэропорт Хаби! – И своим: – К оружию, граждане!
Но не успели музыканты разобраться с инструментами, как в зал вбежал один из местных, незаметный такой гражданин, и, остановившись посередине, сообщил горестно и звонко:
– Понимаешь, машину у меня угнали, да? Мой «газон» угнали!
– Как угнали? – ахнул замордованный второй пилот. – Что же это делается?!
– Как угнали, дорогой? – повторил его вопрос неизвестно откуда появившийся милиционер.
– Стоял мой «газон» на стоянке, да? Ушел я немножко. Дела у меня были. Пришел, а его нет. Что делать, начальник? – горестно вопросил водитель.
– Пойдем посмотреть. А потом думать будем, – предложил милиционер.
– На что смотреть? Там же нет ничего! Раньше «газон» был, а теперь нет его. На что смотреть? – удивился водитель, но покорно последовал за милиционером.
– Пойду и я, – устало решил второй пилот, – пора кончать со всем этим.
И пошел, с трудом пробиваясь сквозь толпу, хлынувшую в дверь. Недовольные самоуправством стюардесс, пассажиры усаживались на фанерные стулья, устраивались у стен.
Дэн внимательно осмотрел зал и объявил:
– Первый номер посвящается нашему другу, которого мы случайно обидели!
Гитара давала тональность, ударник держал четкий внутренний ритм, саксофон вел мелодию. Дэн на хорошем английском, играя голосом, пел «Беззаботного».
– Простите, – сказал Александр Иванович Галине Георгиевне и, мягко освободившись от ее руки, направился к рок-группе. Подошел, дождался проигрыша и прокричал Дэну в ухо: – Козлы!
Дэн согласно кивнул и пошел на заключительный куплет.
Рок в конце концов взял и эту, столь не похожую на привычную аудиторию сейшенов публику. Хиты завели солидных граждан, и они уже прихлопывали ладонями в такт. А некоторые непроизвольно обозначали пляс.
Гремела музыка, изредка взвывали самолетные двигатели. Наконец двигатели замолчали, и раздался воющий свист вертолетных лопастей. Свист нарастал и нарастал, достиг нестерпимости и стал удаляться. Он удалялся, превращаясь в комариный писк, и освобождал место для тишины, потому что и рокеры прекратили играть. В полной тишине раздался торжественно-гундосый голос диктора местной радиоточки:
– Внимание! Объявляется посадка на самолет, следующий рейсом Москва – Сингапур. Повторяю: объявляется посадка…
– Осторожнее, трап ненадежен. Осторожнее, трап ненадежен, – настойчиво повторяла стюардесса. Но жаждущие перемен одуревшие пассажиры взлетали по ненадежному трапу, как горные козлы. Оживленно и быстро рассаживались на привычные места, добро улыбались стюардессам, переговаривались, перешучивались.
Двинулись в последний поход посерьезневшие бортпроводницы. Приговаривая беспрерывно: «Пристегнитесь, пристегнитесь», они придирчиво следили за процессом пристегивания.
Старшая вошла в первый класс. Дипломат, закинув ногу на ногу, почитывал газетку на заграничном языке.
– Пристегнитесь, пожалуйста, – ласково напомнила старшая.
– Сей момент, – с готовностью откликнулся дипломат и встал. – Сейчас вот только плед возьму. К вечеру холодать стало, А под пледом воя как сладко спится!
Дипломат кивком указал на мирно сидящего господина. Старшая озабоченно посоветовала:
– Может, разбудим, чтобы пристегнуться?
– А он и не расстегивался, – успокоил ее дипломат в потянулся к верхней полке за пледом.
Дипломат был мал ростом, а плед завалился в глубину. Дипломат осторожно, чтобы не запачкать, носком безукоризненного башмака ступил на сиденье, приподнялся. Ухватил было плед, но тонкая галантерейность воспитания его подвела: носок башмака соскользнул, и он, несолоно хлебавши, вернулся на исходную, неловко раскорячившись. Стремясь сохранить равновесие, дипломат на одно мгновение коснулся плеча господина.
Плед, покрывавший господина целиком, сполз и открыл его лицо.
Старшая и дипломат увидели это лицо. Вываленный из криво открытого рта язык, вылезшие из орбит неподвижные, пустые глаза.
Господин в шляпе (в настоящий момент без шляпы) был мертв.
Обладатель оговоренного гонорара (две бутылки виски), сильно уже поддавший Дэн с некоторых пор называл Александра Ивановича полковником.
– Полковник, – говорил он, – на грудь перед взлетом? Для порядка, а?
– Только когда взлетим, – упрямился полковник.
Прикрывая рот и нос носовым платком, по проходу к хвосту самолета вихрем пронеслась старшая и тотчас в сопровождении двух подруг возвратилась в отсек первого класса. В том же бешеном темпе.
– Ну давай выпьем, – настаивал Дэн. Льстя, добавил: – Может, тебе обидно, что я тебя полковником называю? Хочешь, в генералы произведу?
– Погоди, – сказал Александр Иванович и поднялся с кресла. Музыкальный слух руководителя рок-группы мгновенно уловил резкий перепад в настроении собеседника.
– Ты что, опять обиделся?
– Погоди, – повторил полковник-генерал и быстро зашагал по проходу,
– Туда нельзя! – робко сказала одна из проводниц, караулившая вход в первый класс.
– Мне можно, девочка, – жестко возразил Александр Иванович и бережно отодвинул ее.
Выставив ноги в проход, дипломат сидел в самом отдаленном от мертвеца кресле и, ритмично растирая свои колени нервными руками, повторял:
– Разрешите мне отсюда уйти. Разрешите мне отсюда уйти.
А старшая монотонно отвечала:
– Командир велел, чтобы вы здесь были.
Александр Иванович боком присел в кресло рядом с покойником и, оттянув плед на его острые колени, деловито осмотрел шею.
– Вы что делаете? – возмущенно спросила старшая.
– Смотрю.
– Нельзя здесь, нельзя! – не объясняя, чего нельзя, запретительно закудахтала старшая.
Не отвечая, Александр Иванович проследовал к пилотской кабине. Бесцеремонно громко постучал в дверь и, не дожидаясь разрешения, распахнул ее.
Экипаж, сидя на своих местах, в безнадеге тупо размышлял. На вход постороннего отреагировал лишь командир. Он поднял голову и грубо распорядился:
– А ну отсюда!
– Я бывший начальник первого отдела МУРа полковник запаса Смирнов. Могу оказаться вам полезным, – холодно и почти приказно предложил свои услуги Александр Иванович.
– Покиньте кабину. Вам же сказали, – раздраженно высказался второй пилот.
Не желал его слушать Александр Иванович Смирнов. Глядя на командира, он спросил:
– Местным уже сообщили?
– Нет еще, – признался командир.
– Так какого черта расселись! – вдруг заорал Смирнов. – Свяжитесь с ними и прикажите, чтобы всех, кто ошивается в аэропорту и возле, всех без исключения, собрали в одно место и изолировали. Быстро, быстро!
Без возражения командир, поняв целесообразность предложенного Смирновым, забубнил, стараясь быть спокойным, в микрофон:
– Саид? На борту ЧП. Обнаружен труп убитого во время стоянки иностранного гражданина. Немедленно собери всех, кто имеется в аэропорту, понимаешь, всех, и не выпускай их никуда. – Командир замолк ненадолго, слушая ответное радиоверещание. – У тебя диспетчер, у тебя радист, у тебя кассир, у тебя милиционер с пистолетом. Действуй, действуй, Сайд!
– Ну а теперь в Москву сообщите, – не давая командиру передышки, настойчиво посоветовал Смирнов. – Вы ведь еще начальству не докладывали?
