— И… И что?
— Интересовались, почему в больнице я сказал, что меня ограбили, а вам — будто упал сам.
— И как вы объяснили?
— Как договорились, — без тени волнения ответил Леонид Андреевич, отправляя в рот кусочек несчастного ягненка, — шел с вечеринки, упал с лестницы. Но, похоже, они не поверили. Крови-то в алкоголе нет… Ой, наоборот — алкоголя в крови. С чего падать? Завтра вызывают к себе. Я и позвонил вам — обсудить детали. Дело в том, что мои ушибы не очень соответствуют этой версии… Сергей Иванович, а может, рассказать, как было на самом деле?
Это совсем не радовало. Получишь тогда служебную площадь. В Нижнем Тагиле. На верхней шконке.
— Не стоит… У меня будут проблемы.
— Серьезные? Просто я не очень разбираюсь в тонкостях вашей работы.
— Как минимум, увольнение.
— А максимум?
— Статья за укрывательство… Но… Я хотел, чтобы вам было удобней.
— Конечно! Благодарю! — Сатин взял бутылку вина и, не спрашивая, будет ли участковый пить, плеснул ему в бокал на пару пальцев. — Угощайтесь! Великолепный букет.
Сергей выпил. Никакого букета не распознал. Вернее, ему было не до букетов.
— Не стоит о грустном! Вы хороший человек, и я скажу все, что надо. Только объясните задачу.
Михалев немного успокоился. Сатин не походил на шантажиста. Да и что можно получить от обычного участкового?
— Конечно… Например, в больнице придумали историю с ограблением, чтобы обставиться перед женой. Не хотели скандала, из-за того что выпивали. И что потеряли бумажник. А мне рассказали правду.
— Резонно! — Сатин повернулся к компаньону. — Она меня действительно пилит за каждую рюмку и каждую копейку, гы-гы-гы!
Игорь доброжелательно улыбнулся, мол, понимаю.
— А падая со ступенек, сломали ребра и ушибли лицо. У вас в доме есть ступеньки?
— Разумеется! Скажите, в каком доме их нет? Но я упал, если б спускался. А я то поднимался.
— Смотря сколько выпить. Если много, это не принципиально. Думали, идете вверх, а шли вниз.
— В больнице зафиксировали, что я был трезв… Есть справка. Ноль промилле.
Сергей не сдавался. На кону, ни много ни мало — свободное будущее и честь фамилии.
— Попросили врача, чтобы не писал про алкоголь… Опять-таки, из-за жены. Это реально?
— Более чем! — Сатин отведал устрицу. — Я даже заплатил ему. Он, конечно, это не подтвердит, что и понятно. Но в данном случае — все зависит от моих слов, а не от его. Я верно понимаю?
— Верно, — подтвердил Сергей, — если вы будете настаивать, что упали сами, никто не будет дальше копать.
— О’кей!
Леонид Анатольевич вынул салфетку, встал из-за стола.
— Так… Видимо, сначала я упал на спину, затем ударился виском, — он присел на корточки, — хм… Не очень получается. Ребра у меня сломаны справа, а голова разбита слева. Попробуйте сами.
Гостей в зале почти не было, Сергей решил провести следственный эксперимент. Тоже присел на корточки, после завалился на лежащий рядом ковер, словно актер, исполняющий роль раненого бойца. На что только не приходится идти ради спокойного светлого будущего. Официанты окаменели, точно мамонты.
— Все получается… Вы же могли удариться о перила, о стену… Господи, да никто не будет заставлять вас падать!
— Я делаю это исключительно ради вашего блага.
— Хорошо-хорошо, спасибо, — Сергей поднялся с ковра, отряхнулся и вернулся за стол. Сатин тоже присел.
— Значит, остановимся на том, что я испугался жену. Она у меня страшная. В моральном плане.
— Да. Пусть будет жена.
Строитель бань сунул руку в карман пиджака и извлек мобильник:
— Не подумайте ничего плохого, Сергей Иванович… Я на всякий случай записал. Чтоб ничего не перепутать. А то после падения память зависать стала, как у плохого компьютера. Сегодня помню, завтра забуду. А это на века, ха-ха-ха…
В животе участкового защекотало так весело, словно там поселилась сколопендра. А во рту мгновенно пересохло.
Черт! Надо же так дешево подставиться! И музыка, как назло, в зале не играла, не заглушала разговор.
— Хотите еще вина, Сергей Иванович?
Участковый молча кивнул. Не отбирать же теперь мобильник. Впрочем, даже не будь мобильника и записи, прокуратура наверняка поверит строителю. Он — лицо незаинтересованное. Да и вообще, там сейчас верят исключительно гражданским.
Леонид Анатольевич подлил вина себе и Сергею. Лысый Игорь пил сок, видимо, был за рулем.
— За удачу! И хороших людей.
Они чокнулись и выпили. Сергей не закусывал. Не лезло.
— Зря не заказали горячее. Мясо здесь всегда свежее. Так и тает во рту.
— Спасибо, я тороплюсь. Служба. Позвоните, когда вернетесь из прокуратуры.
— Обязательно.
Сергей надел фуражку и поднялся:
— Всего доброго.
— До свидания… Ой, Сергей… Можно без отчества? Вы не окажете мне одну маленькую услугу? Раз уж я пошел вам навстречу…
Участковый для вида посмотрел на часы, после вздохнул и сел обратно за стол.
* * *
Все потуги заманить Николая Васильевича Бойкова в ласковые сети закончились провалом. Тот по-прежнему относился к Светлане Юрьевне исключительно как к коллеге по цеху. За прошедший с момента задушевного разговора с подружкой Гориной месяц объект не подарил ни одного комплимента, даже шуточного. А она прям-таки нарывалась на комплименты. Старалась ежедневно менять гардероб — ну если не целиком, то хотя бы частично. Одну и ту же блузку два дня подряд не надевала. Выяснив у техника-самородка Чистова, что Коленька предпочитает блондинок, перекрасилась в светлый тон. Ноль на фазе. Почти все выразили свой восторг, кроме этого гада. Почему такая несправедливость? Другие слюни пускают, а плохой мальчик Коленька даже кофе не пригласит попить. Она бы согласилась и на растворимый.
Еще она узнала у золоторукого изобретателя, что недавно тот смастерил для Коленьки специальную галстучную заколку. С встроенным объективом. Так этот, прости господи, мудак оставил ее в ресторане в качестве залога! Потащил какую-то очередную пассию в кабак, та заказала деликатесов, в том числе устриц, и у кавалера не хватило денег! Так он секретную заколку заложил!
До заколки Свете не было никакого дела, но информация с рестораном огорчила. Даже мелькнула мысль об уходе из конторы. Если он не заводит служебных романов, значит, надо пожертвовать службой. Возможно, если через месяц ничего в их отношениях не изменится, она напишет рапорт. Ох уж эти принципы!
Самое смешное, если это можно назвать смехом, — она действительно не имела на Кольку серьезных видов. И не питала к нему тех высоких чувств, что описывают в романах классики вроде Шекспира и воспевают представители отечественной попсы вроде Михайлова и Натали. Просто обида взыграла. Почему на других у него время есть, а на нее ни секунды? Чем она хуже?! Что в ней не так?
Из доступных способов охмурения оставался еще один — из самых надежных. Слезы. Света, как любая актриса, могла заплакать безо всяких эмоций. Научили. И сегодня она этим умением воспользуется. Для начала надо, чтобы объект на нее разозлился и предъявил претензии, а дальше останется цепляться к словам. Как только он сорвется, включить «слезный краник». Двадцать пятая страница купленного на развале учебника «Как покорить мужчину». Наука. Ничего не подозревавший охотник на оборотней действительно разозлился, прочитав написанную ею справку. И тут же побежал разбираться. Поймал на «Месте для самоубийц».
— Свет! Ну кто так справки пишет? Первый раз, что ли? Ни установочных данных, ни ссылок на источники! Что мне с этим делать? Елку украсить?
Светлана Юрьевна отреагировала спокойно, без крика, даже не поднявшись со скамеечки:
— Коля, установочные данные ты знаешь сам, а пробить источники дело пяти минут.
— А почему я должен делать твою работу?!
— Потому что я работаю не только с тобой. И просто зашиваюсь. Прекрати капризничать.
— Я тоже зашиваюсь! И что дальше?! Работу друг на друга спихивать? При чем здесь капризы? Халтурить не надо!
Допустимая норма была превышена, можно включать защитную агрессию:
— Коля, я тебе не подружка. Смени, пожалуйста, тон!
Она посмотрела на него словно Снежная королева на батарею центрального отопления.
— Упаси боже от таких подружек! — последовал адекватный ответ.
Сказано было явно на запале. Что вполне предсказуемо после таких-то королевских взглядов.
Ура! Получилось! Клюнул! Слезы — вперед! Быстрей, быстрей!
Сперва легкая растерянность, затем поиски предмета, которым можно нанести удар, но в итоге — разворот и подрагивающие плечи. От жалости не устоит даже палач.
— Свет… Извини, я не подумав… На автомате.
Она резко поднялась и вырвала из его рук справку. Горючие слезы лились по щекам. Поднеси спичку — вспыхнут.
