«Я знаю», — сказал он. «Но если бы это была твоя семья, твоя ферма, твоя мать, ты бы убил его сам. Это справедливость».
«Может быть, это и правосудие, но это не закон», — сказала она. «Ты это знаешь».
Действительно, он знал это, и это опечалило его. И все же его печаль была иного порядка, чем отчаяние, охватившее его накануне вечером. Это, по крайней мере, прошло.
Бруно и Изабель встретились с Джей-Джей и офицером связи из полиции Бордо на ступеньках Центра Жан Мулен. В девять утра Кристин уже была внутри с пожилым французским историком, который заведовал архивом. Центр был назван в честь одного из самых известных лидеров французского Сопротивления, который стремился объединить коммунистов, голлистов и патриотов в единое командование и был выдан гестапо. Это элегантное здание из белого камня в неоклассическом стиле стояло в центре города, скрывая за собой мрачную историю. Наиболее известный широкой публике как музей Сопротивления, он содержал витрины с предметами домашнего обихода: деревянными башмаками, свадебными платьями, сделанными из мешков с мукой, продовольственными карточками и другими реалиями повседневной жизни военного времени. Также на выставке были представлены динамо-машины с велосипедным приводом, которые вырабатывали электричество для подпольных радиостанций, и автомобили с гигантскими мешками на крыше, в которых содержался углекислый газ, получаемый из древесного угля, для использования в отсутствие бензина. Было продемонстрировано различное содержимое контейнеров с оружием — станки и базуки, гранаты и липкие бомбы, — сброшенные британской авиацией для использования Сопротивлением. Подпольные газеты были разложены для чтения. На заднем плане звучал сдержанный, но непрерывный саундтрек из песен, которые они пели, от песен о любви Шарля Азнавура до вызывающего героизма гимна сопротивления «Песнь партизан».
Но Бруно обнаружил, что настоящее сердце Центра Жана Мулена находится на его верхних этажах, где хранятся письменные и устные архивы и научный персонал, который там работал, сохраняя живую память об этом мучительном периоде французской истории.
Кристин и Джей-Джей просмотрели фрагментарные записи Мобильных сил и установили, что Хусейн Будиаф и Массили Баракин были завербованы в специальное подразделение полиции в Марселе в декабре 1942 года. После двух месяцев базовой подготовки они были распределены в Мобильные силы, подразделение из ста двадцати человек под командованием капитана Виллановы, которое специализировалось на так называемых «контртеррористических операциях» в районе Марселя. В октябре 1943 года, после того как британцы и американцы вторглись в Италию и выбили союзника Гитлера Муссолини из войны, немцы распространили Оккупацию на прежнюю «автономную» зону, управляемую правительством Виши, и Мобильные силы перешли под власть гестапо. Подразделение Виллановы было расширено, и в феврале 1944 года его направили в Периге, обвинив в принятии «карательных мер против сторонников террористов».
Они нашли платежные квитанции с именем Будиафа, приказы о перемещении подразделения Виллановы, платежные ведомости, в которые входили Будиаф и Баракин, и заявки на специальное оборудование, включавшее взрывчатку и дополнительное топливо для уничтожения «баз поддержки террористов». Куратор, сверившись с записями в кассе Force Mobile, обнаружил запись о повышении Будиафа до командира отделения в мае, после того как один из грузовиков Виллановы был уничтожен в засаде Сопротивления. Рекламный лист включал в себя новую платежную книжку Milice и удостоверение личности с фотографией, которые Будиаф никогда не забирал. Архивы милиции прекратились в июне 1944 года, с вторжением союзников в Нормандию и полным крахом режима Виши.
Бруно и Изабель ознакомились с отчетами о мобильных операциях сил безопасности, карательных зачистках, проведенных с базы Периге на севере в регионе Лимузен, на западе в винодельческих районах Сент-Эмильон и Помероль, на востоке в направлении Брива и на юге в долинах Везера и Дордони. Они напали на регион вокруг Сен-Дени в конце марта 1944 года, совершая набеги на фермы, где сыновья не явились на принудительные работы. Они нанесли новый удар в начале мая, основываясь на разведданных, полученных в ходе допросов пленных участников Сопротивления, после того, как антипартизанские силы вермахта, дивизия Бомера, захватил врасплох и уничтожил базу Маки на холмах над Сарлатом. Бруно записал имена допрошенных заключенных, которые все были расстреляны; имена семей, в которых числились сыновья, не явившиеся на допрос STO, и названия городов и деревень, где были развернуты Мобильные силы. Сен-Дени среди них не было, но окрестные деревни Сен-Феликс, Бастиньяк, Мелиссу, Понсак, Сен-Шамасси и Тилье подверглись налетам.
Они разложили фотографии на столе куратора и сравнили их. Не было никаких сомнений, что футболист Хусейн Будиаф был также Хусейном Будиафом, недавно назначенным командиром отделения Мобильных сил. И если он не был также Хамидом аль-Бакром, то это был его двойник. Но все бюрократические структуры, как правило, действуют одинаково. Платежная книжка французской армии содержала два отпечатка большого пальца аль-Бакра, а платежная книжка Milice была выполнена в точно таком же формате и содержала два отпечатка большого пальца Будиафа. Они были идентичны. Даты и место рождения также были идентичны — 14 июля 1923 года в Оране, Алжир. Отличались только адреса. Адрес Будиафа был указан как полицейские казармы в Периге, а не как Марсель.
«Так это и есть наша жертва убийства», — сказал Джей-Джей «Ублюдок».
«Минутку», — сказал куратор и подошел к большой книжной полке, откуда снял толстый том. Он начал листать указатель, а затем с удовлетворением поднял глаза. «Да, мне показалось, я это запомнил. Улица Пуассонье была частью Старого порта Марселя, который был разрушен во время бомбардировки перед вторжением, что делает ее удобным адресом для тех, кто хотел скрыть свою истинную личность».
Они вернулись к отчетам о миссии мобильных сил, подписанным Виллановой. В рейдах вокруг Сен-Дени восьмого мая участвовало подразделение командира отделения Будиафа. Они утверждали, что уничтожили четырнадцать «баз снабжения террористов», то есть ферм. Восьмое мая 1944 года, подумал Бруно, день, когда Франция отпраздновала свое участие в победе, наступившей ровно через год после того, как Мобильные силы совершили налет на отдаленные деревушки коммуны Сен-Дени. Он никогда больше не будет думать о ежегодном майском параде у городского военного мемориала в прежнем ключе.
Внезапно к нему пришло воспоминание в виде серии отчетливых, но четких образов, почти как кадры комикса или фильма в замедленной съемке. Парад этого года, всего за три дня до убийства Хамида, и Хамид в толпе со своей семьей, с гордостью наблюдающий, как Карим несет флаг к военному мемориалу. Хамид, который был затворником, которого никогда не видели в городе, он никогда не ходил в магазины, не сидел в кафе, чтобы посплетничать или поиграть в петанк с другими стариками. Хамид, который общался только со своей семьей и старательно скрывался от посторонних глаз. А затем Жан-Пьер из магазина велосипедов и башмачник Башло, два ветерана Сопротивления, которые никогда не разговаривали, но которые бок о бок несли флаги на каждом параде восьмого мая… Мысленным взором он ясно увидел их на параде в этом году, увидел тот момент, когда заметил, что они пристально смотрят друг на друга в безмолвном общении. Он видел, как внук англичанина играл на The Last Post, вспомнил, какие слезы это вызвало у него на глазах, и вспомнил свой вывод о том, что Жан-Пьер и Башело были связаны через музыку и воспоминания. Возможно, связь была совсем не в этом…
