— Нет, я не собираюсь тебе верить. Забудь об Игнасио Вильякампе. Предупреждаю тебя в последний раз.
Элена вышла из кабинета, кипя от злости. Глупо было надеяться, что Рентеро примет ее сторону, и она задним числом пожалела о своей наивности. Тот факт, что Димас работал в возглавляемом Вильякампой приюте, не показался комиссару невероятным совпадением. Но она не выпустит эту кость. Она предъявит Рентеро и другие доказательства. Если потребуется — принесет их на блюдечке с золотой каемкой.
Глава 74
Пока Лукас обдумывал очередной ход, Сарате внимательно разглядывал парня. Элена была права: у него был такой же пустой, бездушный взгляд, как у акул из документальных фильмов о живой природе. К удивлению полицейского, Лукас оказался неплохим шахматистом: напористым в нужный момент, осторожным в защите.
— Кто научил тебя играть в шахматы?
— Женщина, которая присматривала за мной в поместье. Марина.
— Она хорошо с тобой обращалась?
— Да. Ее арестовали или тоже убили?
— Арестовали. Тебе интересна ее судьба?
— Мне она безразлична. Я недолго с ней играл. Потом у меня отняли доску и фигуры, и я уже много лет их не видел.
— Ты отлично играешь.
— Я прокручиваю партии в голове. Иногда с позиции белых, иногда с позиции черных.
Они продолжали играть молча, пока Сарате не взял слона Лукаса. Это заметно разозлило парня, хоть он и постарался скрыть досаду.
— Ты спишь с моей матерью?
Сарате удивился — не столько вопросу, сколько мотивации Лукаса. Тот явно хотел вывести противника из равновесия. Для мальчишки партия в шахматы ничем не отличалась от драки в восьмигранной клетке Травесеры. Он должен был выиграть, иначе уничтожат его.
— Я не сплю с твоей матерью, но в любом случае это не твое дело.
— А может, мое. Это же моя мать.
Вскоре Сарате намеренно ошибся. Он уступил Лукасу своего слона, и они снова оказались на равных. Добившись равновесия, парень успокоился и снова с головой погрузился в игру.
Элена жалела, что отнеслась к словам Мар недостаточно серьезно. Эта женщина с самого начала знала, что Игнасио Вильякампа — темная лошадка, что именно он виновен в исчезновении ее дочери. Но разве можно доверять бессвязному бреду наркоманки, чей помутившийся рассудок прояснялся лишь изредка? И все же Элене следовало задуматься: если запастись терпением, из слов сумасшедших и детей можно извлечь немало полезной информации. Если бы Элена потратила на Мар хоть один вечер, пригласила ее на прогулку, или в кафе-мороженое, или полюбоваться на закат, то смогла бы по крупицам собрать ее воспоминания и теперь была бы лучше вооружена против влиятельного политика. Она позвонила в больницу, чтобы узнать о состоянии Мар. Та по-прежнему находилась в коме, и никаких прогнозов врачи не давали. К тому же допрашивать Мар было поздно: после передозировки память могла окончательно ей изменить. Возможно, и к лучшему, подумала Элена.
Вдруг ее осенило: когда мать Ауроры запустила Вильякампе в голову яйцом, ее арестовали и продержали всю ночь в полицейском участке Карабанчеля. Там должна была сохраниться копия показаний Мар. В напряженные моменты она говорила без умолку. Наверняка в ее показаниях, помимо бреда, есть важные улики.
Элена поспешно вошла в участок, привычным движением предъявила жетон и направилась к дежурному. Попросила у него копию допроса Мар Сепульведы, уточнив дату задержания, фамилию адвоката и дату освобождения. Но полицейскому эти сведения не понадобились.
— Эти документы закрыты для доступа, инспектор, — сказал он.
— Что это значит?
— Что их нельзя запросить.
— Почему?
— Причину я не знаю, но мы получили распоряжение.
— Когда вы его получили?
— Час назад.
Элена не могла поверить, что Рентеро зашел так далеко.
Она в ярости направилась к дверям, но на выходе столкнулась с Костой, с которым Сарате когда-то служил в этом участке.
— Ведь вы Коста, верно? Вы меня помните?
— Конечно, инспектор Бланко. Вы знаменитость.
— Я не смогла получить доступ к показаниям одной задержанной…
— Не может быть! С каких это пор мы не помогаем коллегам? Пойдемте со мной.
Коста привел ее в крохотный кабинет — закуток с допотопным компьютером, который грузился не меньше пяти минут. По мере того как он читал поступившее утром распоряжение с выделенными крупным шрифтом предостережениями, его лицо мрачнело.
— Ничего не могу поделать, инспектор. Приказ пришел с самого верха, из министерства.
— Я знаю, откуда он пришел, — сказала Элена, думая о Рентеро. — Но я просто хотела узнать, что в тот день говорила Мар Сепульведа.
— Я не смогу вам помочь. Сожалею.
— Надежные вы тут коллеги, Коста, ничего не скажешь. Я растрогана.
— Но есть другой способ узнать, что сказала Мар…
Подавив раздражение, Элена посмотрела на Косту с интересом. Она была благодарна ему за то, что он не разозлился, несмотря на ее недовольный тон.
— Насколько я знаю, задержанной помогал адвокат. А адвокаты хранят копии показаний своих подзащитных.
— Спасибо, Коста. — Элена поспешила прочь из полицейского участка.
Еще не дойдя до двери, она достала телефон.
— Шах и мат.
Лукас играл хорошо, но иногда у него словно что-то перемыкало в мозгу, не позволяя хладнокровно анализировать ситуацию. За этим следовал неудачный ход, а за неудачным ходом — личный выпад против Сарате. Теперь Анхель ждал последствий своей победы. Возможно, ему не следовало выигрывать партию, но, с другой стороны, стоило показать парню, что не все готовы раскрыть ему объятия и вести себя так, словно ничего не произошло.
— Я хочу отыграться, — сказал Лукас, старательно сдерживая злость.
— Я играю черными, — согласился Сарате.
Когда они начали расставлять фигуры, у Сарате зазвонил телефон. Это была Элена.
— Как у вас дела?
— Отлично. Твоему сыну нравятся шахматы, и сейчас мы играем. Кажется, он не любит проигрывать, поэтому приставил мне нож к горлу: требует реванша…
— Надеюсь, ты выражаешься метафорически. У меня проблемы с Рентеро, он стал выгораживать Вильякампу. Но я этого так не оставлю. Сейчас поеду в Торрелодонес, домой к Мануэлю Ромеро, адвокату Мар.
— Домой?
— Я звонила в его контору, он сейчас дома. У него есть копия показаний Мар.
— Прекрасно. О Лукасе не беспокойся, мы с ним в полном порядке.
Сарате нажал отбой. Лукас смотрел на доску с фигурами. Затем сделал ход ферзевой пешкой.
— Твоя мать задержится.
— Я слышал, она едет домой к адвокату. Чтобы поговорить обо мне?
— Нет, это связано с нашим расследованием.
— Ходи.
Сарате сделал аналогичный ход черными. Лукас выдвинул вперед коня. Затем, не поднимая глаз от доски, сказал:
— Мне не нужно приставлять тебе к горлу нож. Я могу тебя просто загрызть.
Сарате внимательно посмотрел на него. Сосредоточившись на игре, Лукас обдумывал следующий ход.
— Еще одна такая фраза, и я прикую тебя к кровати, — очень серьезно сказал Сарате. — Ты меня понял?
Лукас резко вскочил, стул полетел на пол. Сарате приготовился защищаться.
— Спокойно, — сказал Лукас. — Я иду писать. Можно мне одному, или ты пойдешь со мной и подержишь мой член?
Торрелодонес находится в тридцати километрах от Мадрида, у самой горной гряды. Это одно из мест, где обеспеченные мадридцы строят себе дачи. В молодости Элена часто ездила туда в гости к подругам. Инспектор сверилась с навигатором: чтобы добраться до дома Мануэля Ромеро, нужно на двадцать девятом километре шоссе Мадрид — Ла-Корунья повернуть на дорогу, ведущую в сторону дворца Канто-дель-Пико. В этом жутковатом особняке в неоготическом стиле умер президент Антонио Маура. Во время Гражданской войны там располагался генеральный штаб Индалесио Прието и генерала Миахи; позднее дом принадлежал семейству диктатора Франсиско Франко. Не доезжая до особняка, Элена свернула на узкое шоссе, почти проселок, ведущее к другому дому, гораздо лучше укрытому от посторонних глаз. Увидеть его с дороги было невозможно, потому что здание окружала высокая изгородь. Элене пришлось остановиться около небольшой сторожевой будки, чтобы охранник записал номер ее машины и позволил ей проехать дальше. Она обратила внимание на усиленные меры безопасности — ей и в голову не приходило, что адвокатам нужна такая защита. Она уже собиралась выйти из машины, когда позвонил Рентеро. Вместо приветствия он набросился на нее чуть ли не с руганью:
