Ознакомительная версия.
— Я… Одна погибла случайно, другую убили. Но вы правы — две блестящие актрисы преждевременно ушли из жизни.
— И еще одна талантливая актриса, которую вы… да что там, все мы потеряли слишком рано, — Анжелика Колфилд. Хотя для вас ее смерть стала тяжелой потерей, ведь вы не только работали вместе, но и дружили. Некоторые даже утверждают, что вы были очень близки.
Надин заметила, что Стайнбергер крепко вцепился в подлокотники кресла и стиснул зубы.
— Да, мы дружили… Боюсь, Анжелике оказалось не под силу нести груз необычайного таланта и соответствовать ожиданиям публики.
— До сих пор идут бесконечные споры о ее смерти: что это — самоубийство или несчастный случай и кто же отец ребенка, которого она носила. По вашим словам, вы были дружны с ней. Скажите, а вы знали, что у нее на уме? Она призналась вам, что ждет ребенка?
— Нет, — чересчур резко ответил Стайнбергер. — В тот момент меня, к сожалению, отвлекали семейные дела: моя жена ждала первенца. Если бы я был чуть более… внимателен, чуть более открыт чужим проблемам, то, может, и заметил бы или почувствовал что-то не то. Почему она не рассказала мне как другу? Не позвонила?
— Вы говорили, за пару дней до трагедии она приходила к вам на студию.
— Да-да. Оглядываясь назад, я спрашиваю себя: выглядела ли она расстроенной? Мог ли я разглядеть отчаяние в ее глазах? Ничего такого я не увидел. Наверное, она тщательно скрывала свои чувства. Ведь Анжелика была актрисой до самого конца!
— Значит, вы считаете, что она наложила на себя руки?
— Как я уже сказал, у нее было много проблем и хрупкая психика.
— Я спрашиваю вот почему: судя по вашим старым заявлениям и показаниям, вы были совершенно уверены в том, что передозировка произошла случайно.
Лоб Стайнбергера покрылся испариной.
— Видите ли, время лечит и приносит ясность. И все же с уверенностью я могу сказать только одно: ее смерть стала ужасной трагедией. Надин, давайте…
— Давайте подведем итог. Погибли три близких вам в той или иной степени женщины — три талантливые и знаменитые актрисы. Причины разные: несчастный случай, явное самоубийство и убийство. А ведь еще одно самоубийство совершил ваш компаньон и давний друг Бастер Перлман!
Стайнбергер заметно напрягся, и Надин пристально посмотрела ему в глаза.
— Ах, Джоэль! Вам так досталось от жизни — столько трагедий и нелепых смертей. Взять хотя бы несчастный случай в колледже с вашим лучшим другом и соседом по комнате! Или злополучное происшествие, стоившее жизни вашему наставнику, великому Марлину Дресслеру! Представляю, как это вас тяготит.
Пауза затянулась, потом он ответил:
— Приходится жить дальше. Я счастлив, что мне довелось узнать их, работать с ними и с другими, не менее одаренными людьми. Когда полжизни посвятишь индустрии, где собрано столько талантов со всеми их преимуществами и недостатками, подобные потери, к сожалению, неизбежны.
— Потери, может, и неизбежны. Но убийства? Остается лишь надеяться, что это скорее исключение, чем правило.
— Я совсем не это имел в виду, Надин. Тем не менее в нашем обществе, в нашем мире и не такое бывает.
— И служит оно на потеху публике, ведь именно экранизация печальных событий по делу Айконов привела Кей-Ти в Нью-Йорк, где она сыграла роль детектива Пибоди. То дело раскрыла лейтенант Ева Даллас вместе с детективом Пибоди и при участии полиции Нью-Йорка. Убийство Кей-Ти тоже расследует Даллас. Сегодня она объявила на пресс-конференции о новых фактах в деле. Она обещает произвести арест в ближайшее время. Что вы об этом думаете?
— Надеюсь, это не спектакль.
— В каком смысле?
— Я понимаю, как сильно давят на нее вышестоящее начальство и СМИ. И надеюсь, что следователи смогут узнать, кто убил Кей-Ти. Это ее не вернет, но даст нам всем чувство завершенности.
— И принесет облегчение? — с едва заметной улыбкой спросила Надин. — Ведь вы тоже под подозрением, как и те немногие избранные, что были в тот вечер у Раундтри и Беркетт.
— Как, впрочем, и вы, — не остался в долгу Стайнбергер.
— Невиновна! — Надин подняла правую руку. — Я-то точно испытаю облегчение, когда лейтенант Даллас арестует убийцу. Находиться под подозрением весьма неприятно, верно, Джоэль? А ведь наши друзья и коллеги тоже в этом списке.
— Я не верю и никогда не поверю, что Кей-Ти убил один из нас! Она была нашей сестрой, дочерью и другом. Я подозреваю, что «новые факты в деле» относятся к кому-то постороннему.
— К постороннему?
— Возможно, он проник в дом под видом обслуживающего персонала. Какой-нибудь сумасшедший фанат. Поэтому я с нетерпением жду, когда все выяснится и мы вернемся к нормальной жизни. Я понимаю, лейтенант Даллас выполняет свою работу, но зачем тратить время и силы на нас? В момент убийства мы все сидели в одном месте. Вы и сами там были. Полагаю, на крышу за Кей-Ти поднялся посторонний, и произошла трагедия. Либо… Пожалуйста, выключите запись. Я хочу сказать пару слов строго между нами.
Надин откинулась на спинку кресла и кивнула. Однако говорить ничего не стала — прослушивающая аппаратура продолжала вести запись.
— Я не собираюсь клеветать на своих друзей с экрана.
— Понимаю.
— Это вредит бизнесу, — безжизненным голосом пояснил Стайнбергер. — Официально я держусь версии об убийце со стороны. Но мне не дает покоя мысль о том, что в ночь убийства Кей-Ти была с одним… с одним из наших.
— Вы кого-то подозреваете… — Надин сделала большие глаза. — Джоэль!
— Я не намерен обсуждать это даже при выключенной камере. Возможно, у меня просто воображение разыгралось. Знаете, если бы Кей-Ти не поднялась на крышу, потакая своей отвратительной привычке, она до сих пор была бы жива.
— Говорят, даже фитосигареты наносят вред здоровью.
— Гораздо хуже, когда в них подмешивают притупляющие чувства наркотики вроде «зонера». — Стайнбергер помахал растопыренными пальцами возле лица. — Вонь от них невообразимая. Простите, я расстроен и очень устал. Не хочу говорить о мертвых плохо, да и вам это ни к чему. Опять же, и бизнесу вредит.
— Джоэль, ведь я тоже была там! — Надин подалась вперед и накрыла его руку своей, продемонстрировав тем самым участие и солидарность. — Я не посторонняя. Если вы знаете, кто… кто убил Кей-Ти, скажите мне. Я не стану предавать это огласке.
— Я так не могу. Дайте мне день или два. — Он перевернул ладонь, похлопал Надин по руке и сжал ее. — Мне нужно разобраться. А теперь давайте закругляться. У меня сегодня был тяжелый день.
— Разумеется. — Она откинулась в кресле и выключила камеру. Пара ничего не значащих вопросов помогли ему расслабиться и снова войти в рабочий ритм.
«Независимо от цели интервью, его будет не стыдно пустить в эфир», — решила Надин.
— Еще раз большое спасибо, что согласились побеседовать со мной. Я понимаю, как глубоко все вы потрясены этим трагическим событием.
— Жизнь и работа идут своим ходом. Я провожу вас.
— Спасибо, не стоит.
— Я и сам ухожу. Как я уже говорил, сегодня был тяжелый день.
Когда Стайнбергер открыл дверь, ему навстречу бросился Джулиан.
— Джоэль!.. Извини, Надин, мне нужно срочно поговорить с Джоэлем.
— Не вопрос, Джулиан. — Она коснулась его щеки. — У тебя такой усталый вид.
— Мы все не в себе. Я не могу работать в таких условиях! С меня хватит! Джоэль…
— Проходи в кабинет. Мы присядем и все обсудим. Доброй ночи, Надин. — Стайнбергер послал ей долгий и печальный взгляд из-за плеча и закрыл дверь.
— И что это было? — пробормотала она. — Какого черта?
Войдя в кабинет, Джулиан принялся беспокойно мерить его шагами.
— Бога ради, Джулиан, сядь! У меня от тебя в глазах рябит.
— Я не могу сидеть! Я не могу работать! Я не могу думать и перестал спать ночью! Джоэль, я один сплошной обнаженный нерв! Ты видел Даллас, слышал, что она сказала? Она собирается кого-то арестовать. Что мне делать? Я должен поговорить с ней и все объяснить…
— И речи быть не может. Возьми себя в руки! Я ведь обещал, что обо всем позабочусь? Это был несчастный случай, и тебе ни к чему отвечать за то, чего ты не совершал. Разве это вернет Кей-Ти?
— Нет, но…
— Ты хочешь угодить за решетку, Джулиан?
— Господи, конечно нет…
— И закончить свою карьеру, потерять все, что у тебя есть? Чего ради?
— Я не знаю! — Джулиан вцепился себе в волосы, мечась по кабинету. — Я уже ничего не понимаю! Мысли в голове крутятся, а выхода я не вижу.
— Джулиан, ты был пьян, поэтому мало что помнишь. Мальчик мой милый, — так ласково проговорил Джоэль, что актер остановился и тяжело вздохнул, — послушай меня. Твоей вины в этом нет. Ты доверился мне и обещал сделать так, как я скажу.
— Ну да. Я тебе верю. Не знаю, что бы со мной было без тебя!
Ознакомительная версия.
