жизнь проработал в системе правосудия, теперь создал свое собственное.
– Значит, они все должны были умереть, – заключила Вера. – Фердинанд, Бартон и Бэкворт. Чтобы свершилась месть за вашу дочь.
– Это была не месть. Это была справедливость.
Всего лишь книга. Она того не стоила. Не стоила того, чтобы из-за этого пойти на убийства.
– Вечерние занятия, которые вы посещали, когда вышли на пенсию, – сказала Вера. – Английская литература. Я разговаривала с преподавателем. Курс назывался «Классические трагедии». Вам подходит.
– Шекспир. – Уинтертон заговорил немного спокойнее. – «Макбет» и «Отелло».
– Серьезные произведения.
– Люси читала «Отелло» на первом курсе. Мы с ней обсуждали. Говорили о ревности, которая довела Отелло до безумия.
– Потом на занятиях стали изучать трагедии, завязанные на мести, – вставила Вера. – Уэбстер. «Герцогиня Мальфи» и «Белый дьявол». Очень кроваво. То, что нам сегодня показывает телевизор, просто меркнет по сравнению с этим.
Она посмотрела на Уинтертона:
– Вы уже понимали, что хотите отомстить, так? Вас же не надоумила пьеса.
– Я мечтал об этом с тех пор, как Люси не стало. – Теперь его голос звучал мечтательно. – Я всю свою жизнь ловил преступников. И эти люди, убившие Люси, вкололи героин ей в вену.
– Неправда. Они поступили ужасно, жестоко, но убивать никого не хотели. Они действовали в рамках закона. А закон – это все, что у нас есть; то, на чем все держится.
Уинтертон закачал головой, и она поняла, что он не в себе. Сошел с ума. Так же, как тот персонаж Уэбстера, который верил, будто он волк, и выкапывал из земли трупы.
– Вы уже пытались убить Тони Фердинанда, – продолжила Вера. – В феврале прошлого года.
– Это было неправильно, – ответил Уинтертон. – Я напал на улице, как какой-то отморозок. Надо было действовать по-другому.
– А потом вы узнали, что он будет в Доме писателей.
– Да, звезды сошлись. Знак свыше. Преподавательница принесла нам флаер с рекламой курса в Доме писателей.
– И вы узнали имена. Тони Фердинанд, Миранда Бартон и Нина Бэкворт. Все вместе. И вы записались.
Внезапно она почувствовала усталость. Что бы было, если б Уинтертон в тот день на занятие не пришел? Если б он заболел гриппом или мучился животом и не увидел листовку из Дома писателей? Фердинанд и Бартон, наверное, продолжали бы работать, писать.
– Когда я приехал в дом на побережье, стало ясно, что это идеальное место. – В интонациях Уинтертона снова появилось что-то маниакальное. Он вытер лицо рукавом своего бумажного комбинезона. – Величественная обстановка. То, что нужно, чтобы свершить правосудие.
Вера посмотрела на него и поняла: спорить с ним бессмысленно. Пусть просто рассказывает все до конца.
– Вы взяли снотворное Нины Бэкворт и за обедом подсыпали в кофе Фердинанду. Вы знали, что он пойдет в комнату из стекла. Вы убили его, а затем расставили мебель так, как в одной из книг Миранды Бартон.
Он кивнул:
– И я оставил нож, чтобы сбить с толку полицию. И как знак его вины. Как в «Макбете».
– Ох, приятель. Да никто не понял твоих посланий. Даже я еле-еле справилась, а я та еще зануда.
Мужчина посмотрел на нее, и она снова поняла: он слышит только то, что хочет.
– Вы включали музыку, – продолжила Вера. – «Люси в небесах с алмазами». Это для Фердинанда? Чтобы он все вспомнил и осознал, что натворил?
– Это была ее песня, – объяснил Уинтертон. – Я включил ее для Люси.
– Вы написали записку для Джоанны и надеялись, что она подберет нож.
Надо заканчивать поскорее. От его глупости хотелось плакать. И если она в ближайшее время не позавтракает, то рухнет в обморок.
– Объясните платок на террасе. Который остался после убийства Миранды, – бодро сказала она. – Еще одна пьеса?
– «Отелло».
Вера улыбнулась, будто и так знала ответ. Замечательная вещь – «Гугл».
– Платок Дездемоны, – кивнула она. – Белая ткань с вышивкой в виде клубники. А мы думали, это сердце. Вышиваете вы так себе, конечно.
Адвокат прочистил горло. Все посмотрели на него. Он решился подать голос?
– Я не совсем понял, при чем тут малиновка, – вставил он.
Вера улыбнулась и оглядела его с превосходством.
– Тоже из пьесы, – сказала она. – «Белый дьявол». А абрикосы – из «Герцогини Мальфи».
Уинтертон откинулся в кресле, закрыл глаза и процитировал:
Сегодня абрикосы герцогине
Преподнесли вы, Боссола. Дай Бог,
Чтоб не были отравлены они [7].
В комнате стало очень тихо. Никто не знал, как реагировать. Тишину нарушила Вера:
– Вы, конечно, напугали Миранду. Убили Фердинанда и восстановили сцену из ее самой успешной книги. Кто угодно пришел бы в ужас.
– Я услышал ее крик и испытал такое счастье. С самой смерти Люси я не был так доволен.
– Все думали, Тони Фердинанда убила Джоанна. Но Миранда убедила себя, что все это – просто совпадение, – продолжала Вера. – Только когда Джоанну отпустили, она начала догадываться.
– Она была глупой и жадной, – сказал Уинтертон.
– Она пыталась вас шантажировать.
– У нее появилась масса идей. Насчет Дома писателей и ее собственной писанины, – Уинтертон говорил с презрением. – Она хотела денег. Думала, что в смерти Люси я виню только Фердинанда.
– И дальше вы решили использовать сцену из рассказа Нины Бэкворт.
Вера подумала, что к тому времени жажда мести лишила его разума. Хотя на людях он держался неплохо. Даже скормил Джо версию, будто у Миранды в юности была дочь. Пустил полицию по ложному следу.
– Мне показалось, она подходит. – Он слегка улыбнулся. – Они так много значения придают своим книгам. Люси ее книга стоила жизни.
Вера ничего не сказала. Она посмотрела на Джо – вдруг у него тоже были вопросы. Но тот покачал головой.
Уинтертон сидел прямо и неподвижно. Теперь его совершенно не волновало, что с ним будет дальше.
Пора завтракать. Может, если она купит Джо хорошую яичницу с колбасками, он ее простит.
Джо Эшворт застал Нину в ее квартире в Джесмонде. Он думал, она будет с Крисси Керр, решил, ей не захочется оставаться одной после того, что устроил Уинтертон. Но она была одна – сидела у окна и смотрела на кладбище. Рука у нее была перевязана, и на плечо, как шаль, накинут красный кардиган. На улице школьницы шли на детскую площадку.
– Наверное, я не вовремя, – сказал он. – Я просто так, не по делу.
– Да нет, заходите, пожалуйста.
Она приготовила кофе, и Джо сел рядом с ней за стол.
– Конечно, я прокручивала в голове все события, гадала, кто убийца, – начала она. – Марк – последний, на кого я думала. Он казался мне таким мягким.
– А на
