– Что-то пригорает! – ахнула отчаянно. Незнакомец потянул носом – действительно, припахивало.
– Пошли проверим.
Карауля каждое движение Кибрит, он проводил ее в кухню. Разрешил снять с конфорки начавшую пришквариваться морковь, погасил газ под бушевавшим чайником и – то ли поддавшись любопытству, то ли готовя комплимент для налаживания отношений – приоткрыл крышку жаровни с фрикадельками.
– M-м… аппетитно.
Может быть, эти полторы-две секунды и спасли Зиночку. Она приникла к окну и заметила во дворе косматую тень резвившегося Рикки. Значит, и Сережа рядом! Пока ничто не потеряно! Холод сбежал со спины, внутри начало успокаиваться и твердеть.
Стальные пальцы легли на ее плечо:
– Кто там?
– Никого нет.
Рикки уже скрылся, тускло светил фонарь, смотреть было не на что. Они вернулись в комнату.
Зазвонил телефон. Пал Палыч? Шурик? Кто-то услышал ее отчаяние? Или просто сестра скучает на дежурстве? Успеть бы крикнуть в трубку хоть слово! Но возле аппарата монументально застыл злодей. Девять звонков – и тишина.
Зиночка отвернулась к зеркалу, чтобы выяснить, не слишком ли потерянный у нее вид: предстояла еще неведомая борьба и нечего обнадеживать противника легкой победой. Фу-ты! Лоб блестит, нос тоже, скулы выперли, взгляд, как у голодной кошки…
Ей мнилось, что она пудрится и подкрашивает губы для демонстрации хладнокровия и для придания себе некоего имиджа официальной служительницы правосудия. Она обозвала бы жутко нехорошим словом того, кто сказал бы, что она возжаждала понравиться шантажисту, понравиться сугубо по-женски.
Между тем было именно так. Включилась интуиция, и Зиночка начала играть привычную, понятную ему красотку: умеренно сообразительную, умеренно порядочную, но способную продаться, если прижмут, то есть нормальную шлюшку.
Воображая, что застегнула на все пуговицы свой милицейский мундир, она сказала:
– А вы очень рискуете. Если до вас доберутся…
Шантажист расплылся в улыбке:
– Раз рискую, значит, крепко застрахован… Так есть у нас база для разговора?
– Смотря о чем.
«Ну вот, давно бы так».
– По сути, речь о пустяке, – деловито заговорил он. – От вас требуется только одно: перед анализом хорошенько протереть весы, что взяли у несчастного Миркина. Вот и все. Вы меня поняли?
«Проба на кремний (следовательно, шлих). Пал Палыч угадал – золото-сырец, приисковая контрабанда…»
Кибрит спохватилась, что слегка передержала паузу.
– Да, поняла. Но что же мы стоим? Давайте сядем.
– Давно жду приглашения.
Они сели, Зиночка бессознательно приняла картинную позу.
– Признаться, вы меня так напугали, что ноги не держат…
Шантажист благосклонно отметил совершившуюся в ней перемену.
– Сколько волнений, а из-за чего? Из-за мелочи! Какая вам разница, что написать в экспертизе? И никто никогда не узнает.
– Но весы ведь могут направить другому эксперту.
– Уже известно, что направят вам. Бесполезно хитрить, Зинаида Яновна, бесполезно. Я понимаю – гордость и все такое… трудно сразу согласиться. Но выхода у вас нет. Или – или. А для верности Сережу мы пока заберем с собой. Вы заметили, он долго не возвращается? Наверно, разговорился с моим приятелем.
– Вы… уведете Сережу?! – какой испуганный взмах ресниц, какой трепет в голосе – искусное притворство, она уже ко всему была готова.
Шантажист улыбнулся нежной и безжалостной улыбкой:
– Конечно, уведем. Собачку отпустим, а мальчика возьмем.
– Но это невозможно! Погодите… давайте поговорим спокойно… Хотите курить?
Сигареты были из запасов сестрина мужа, чересчур крепкие для Зиночки, и, неглубоко затягиваясь, она с изумлением узрела свой изящно отогнутый мизинчик.
«Что это? Я кокетничаю?!.. С ним?!.. Ну да, так и нужно. Как раз так и нужно!»
Снова ожил телефон. На сей раз звонивший оказался упорнее, но Кибрит не гадала кто и не считала звонков. Она только как бы отмеривали этапы плана, который торопливо, суматошно выстраивался в ее мозгу. Конструкция получалась слабоватой и практически безвариантной. На изобретение запасных ходов не оставалось ни сил, ни времени, телефон умолк.
Зиночка умоляюще прижала руки к груди:
– Послушайте, вы неглупый человек, должны понять… Возвратятся Сережины родители, что я скажу?
– Ну… тетя взяла погостить, поехали с экскурсией в какой-нибудь Суздаль…
– Сестра недавно звонила. Сережа подходил, сказал, что собирается ужинать. Какая вдруг экскурсия на ночь глядя? Откуда тетя?
– Придумаете. Это уж ваша забота.
– Да ничего же путного не придумаешь! С какими глазами я буду молоть чушь?.. Нет, мне не выдержать. Кончится тем, что я разревусь и выложу правду. Разве это нужно мне или вам – чтобы еще кто-то знал?
Шантажист помолчал, взвешивая сказанное. С ее стороны это мог быть ход в игре, а могла быть и полная искренность. Он загасил в пепельнице окурок, сунул его в спичечный коробок, коробок положил в карман.
Кибрит следила за его пальцами в перчатках и физически ощущала колебания противника. Вот просто так она растрогала и убедила его? Нет, разумеется. Что же тогда?..
Она всхлипнула:
– Я сдаюсь, я на все согласна, только пусть Сережа останется дома!
– Мои друзья должны иметь гарантии.
– Но я тоже должна иметь гарантии!
– Мальчик вернется в целости и сохранности.
– И вы его отпустите, не опасаясь, что станет рассказывать где, кто… Не верю! Нет, на таких условиях я отказываюсь, хоть убейте!
«Убить не хитро, да ты мне нужна живая. Пока не отрежусь от Миркина и не сбуду товар – живая нужна. И покорная. Нечего глазами сверкать. Расшумелась тут!»
– Предложите другой способ держать вас в руках.
– Дайте мне подумать!
– Думайте, – шантажист снисходительно пожал плечами. – Минут семь хватит?
«Хватит!» – беззвучно отрезала Зиночка. Его наглое давящее спокойствие маскировало слабину. В чем? «Ну же, тупая башка, ну!.. Стоп. Я поняла. Заберем мальчика. А дальше? Не сунешь в карман, как спичечный коробок».
Нужно отсутствие свидетелей похищения на случай, если ребенок поднимет крик (двенадцать лет – не грудной младенец). Затем – место, где его надежно содержать. Где бы за ним бдительно присматривали. И где в любой момент можно было исполнить требование Кибрит услышать голос Сережи по телефону в доказательство того, что он цел и невредим. Даже если такое место есть (хотя незнакомец скорее смахивал на иногороднего), всегда возможны неприятные неожиданности. А он – не специалист по кражам детей. Он – торговец желтым металлом. И он остерегается какого-нибудь срыва.
Шантажист думал примерно о том же. Все, что помогало ему прежде в безопасной реализации шлиха: никаких подельщиков, никаких связей в столице, сбыт по единственному каналу (через Чистодела), проживание всегда в разных гостиницах и т. д. – все оборачивалось сплошными минусами в ситуации с племянником экспертши. Только в крайнем случае придется умыкнуть парня, снова положась на свою счастливую звезду. Если вдруг не удастся запугать насмерть эту строптивую дуреху… к сожалению, не совсем дуреху.
Он встал:
– Семь минут одна секунда. Резюме – другого способа нет. И не надо рыдать. Вы отлично вывернетесь. Заставите молчать Сережиных родителей. И сами будете молчать.
– Погодите! Другой способ есть! – Зиночка принялась лихорадочно рыться в портфеле.
Шантажист подошел ближе, настороженно следя, как она достает папку с грифом «Секретно», как трагическим жестом протягивает ему. Он придирчиво изучил гриф и стал просматривать подшитые документы. Кибрит поясняла:
– Вот – акты экспертиз, вот – вещественные доказательства. Выносить это с Петровки категорически запрещено. Должностное преступление.
– Зачем же вы притащили на квартиру?
– Пробегала вчера по магазинам, туфли искала… думала вечером поработать. Тут, видите, не дописано… тут надо вычертить схему… Рискнула унести…
– Нашли? Туфли.
– Да. Чешские лодочки.
(Лодочки купила в обед одна из сотрудниц отдела и уступила Зиночке, убедившись, что ей самой они жмут.)
– Покажите.
Кибрит показала. И, словно бы не удержавшись, примерила: на дне коробки лежал товарный чек. Шантажист клюнул на приманку. Чек был помечен вчерашним числом. Должностное преступление ради чешских лодочек – как по-бабски достоверно!
Он снова обратился к папке.
– А если пропадет?
Зиночка оперлась о стол, подрагивающей рукой оттянула ворот свитера:
– Решетка…
Дрожь в руках имитировать нельзя, они и впрямь тряслись, и ворот душил, потому что в папке заключалась главная опора конструкции.
– Ладно, – решился шантажист. – Беру как задаток. Но имейте в виду, этой папочкой вы племянника не прикроете. И если что… – он сунул папку под пиджак.
«Слава Богу! Сделка состоялась».
– Только, умоляю, чего-нибудь не потеряйте!
– Не имею обыкновения. Приятно было познакомиться. И дружеский совет на прощанье: не вздумайте сообщить обо мне коллегам.
