– Но почему ты так волнуешься? Раз ты ничего не мог сделать – стоит ли рвать на себе волосы? Замечательно, что ты хочешь победить зло во всем мире, но даже ты не всемогущ, Гуров!
– Потому что эта история будет иметь последствия, помяни мое слово, – с горячностью заявил Гуров. – А я ничего не могу в ней понять.
– Поймешь, – успокоила его Мария. – Кто бы сомневался. И еще не факт, что это тебе понадобится.
Но Гуров думал иначе. Он своими глазами видел суматоху в ночном поезде, перебинтованную голову Гузеева, следы дроби на обшивке купе. Преступление было очень серьезное, и требовало принятия мер неотложных, но обстоятельства складывались для этого неблагоприятные, странные какие-то обстоятельства. Заводя мотор своего «Пежо», Гуров снова прокручивал их в памяти, одно за другим.
Первый факт – как преступники попали в поезд? Скорее всего, сели в него, как положено, с билетами и паспортами. Зайцами через границу не переберешься. В таком случае вычислить их было более чем просто, но коллеги из дружественного государства не захотели это сделать или просто не сочли нужным довести свое знание до Гурова. Другой вопрос, что паспорта, по которым брались билеты, наверняка были поддельными, но это все равно была бы какая-то зацепка.
Второе – преступление было тщательно спланировано, и в определенном месте бандитов ждала машина. Спрыгнув с поезда, они немедленно покинули место преступления. Пересечь границу по степям гораздо проще, чем на поезде, а до границы там было рукой подать. Конечно, рисковали, но бандитская профессия на этом основана. Вот только непонятно, зачем было тащиться с Гузеевым в такую даль, если его прекрасно можно было пугнуть здесь, в Москве? И, видимо, пугали. Гузеев об этом намекал.
И все-таки зачем? Ответа на этот вопрос Гуров не находил, и это раздражало его. Раньше он такого за собой не замечал. Наверное, все дело было в том, что голову он ломать мог сколько угодно, но повлиять на события не мог никак. Да и честно говоря, не был Гуров уверен, что ему на самом деле хочется защищать интересы господина Гузеева. Найти преступников – возможно, но не ради Гузеева. Его небрежные слова о соответствующих гарантиях, сотня, которую он сунул в ладонь симпатичной медсестричке – такой стиль жизни претил Гурову. Увы, сталкиваться с ним приходилось все чаще и чаще.
Но как часто бывает в жизни, дальше все пошло совсем не так, как ожидалось. Едва Гуров зашел в свой кабинет, как на столе зазвонил телефон. Трубку взял Крячко, который сегодня опередил Гурова и уже возился с электрокофейником. В последнее время он пристрастился начинать рабочий день с кружки кофе.
Крячко поднял трубку, а потом у него поднялись брови. Он заговорщически посмотрел на Гурова и, прикрыв микрофон ладонью, прошептал:
– Этот чудик на проводе! Которому в поезде чуть башку не отстрелили. Как его зовут, забыл, черт!..
Гуров быстро шагнул к столу, забрал у Крячко трубку.
– Алло! Здравствуйте, Павел Владимирович! – бодро сказал он. – Слышу, что решили позвонить. Ну что же, верное решение. Хотите поговорить?
Гузеев на другом конце провода был деловит, но крайне любезен. Он как бы изображал радушного хозяина, зазывающего к себе в гости. Причем в прямом смысле – поговорить он предложил где-нибудь «в человеческой обстановке». Гуров намека не понял и сухо посоветовал Гузееву выбрать время и подъехать в управление. Предложение бизнесмена не смутило, и он сообщил, что уже подъехал, попросив обеспечить ему пропуск.
– Этот Гузеев полон сюрпризов! – проворчал Гуров, закончив разговор. – Не успел я о нем подумать, а он уже здесь, как этот... Сивка-бурка...
Он позвонил дежурному, распорядился насчет пропуска, и через пять минут господин Гузеев уже был в кабинете.
Выглядел он довольно неплохо, если не считать аккуратной наклейки на виске. Похоже, ранение, полученное им, было совсем незначительным. На Гузееве был щеголеватый серый костюм и черная рубашка без галстука. Глаза прикрывали дымчатые очки. Гуров вспомнил, что в очках до сих пор Гузеева не видел, и тут же подумал, что это вполне естественно – виделись ночью, когда нормальные люди очки снимают, к тому же Гузееву тогда навертели на голову чалму из бинта.
– Присаживайтесь, Павел Владимирович! – жизнерадостно предложил Крячко. – Кофейку не хотите? Здорово бодрит!
– Спасибо, с кофеином я теперь осторожен, – признался Гузеев, садясь на стул. – Годы дают себя знать, нервы, сердечко... В будни предпочитаю травяной чай. Ну, по праздникам, конечно, кое-что посущественнее – хорошее вино, бокал коньяку, – он улыбнулся.
– Из перечисленного ничего нет, – огорченно сказал Крячко. – Придется вам слюни глотать. А ты, Лева, будешь?
– Потом, – отмахнулся Гуров. – Сначала мы с Павлом Владимировичем побеседуем... Как ваша миссия, Павел Владимирович? Переговоры прошли успешно?
– Миссия? Ах да, конечно! – спохватился Гузеев. – Да, переговоры велись, но о результатах говорить пока рано. Наверное, я переоценил активность наших соседей. Но вас это, конечно, не волнует. Наверное, мне следует сразу перейти к делу?
– Будьте любезны, – сказал Гуров. – Только одно небольшое уточнение. Поскольку речь пойдет, насколько я понимаю, о серьезных вещах, вы должны будете оформить затем письменное заявление, договорились?
Гузеев смешно сморщил лицо, принужденно хохотнул и посмотрел прямо в глаза Гурову.
– Лев Иванович, а может быть, все-таки как-нибудь, э? Так сказать, без протокола? Я понимаю, вы человек старой закалки, у вас принципы, но ведь времена изменились. Согласитесь, вчера еще вам не приходилось сталкиваться с такими ситуациями, с какими приходится сталкиваться сегодня. Появилось столько нюансов, столько неразрешимых вопросов... Не всегда удается добиться правды прямым путем, верно?
– Вы хотите сказать не всегда удается добиться своего? – уточнил Гуров.
– Наверное, я кажусь эгоистом, но вы сами согласитесь, что у меня есть некоторые основания решать свои дела, как бы это сказать, менее официальным порядком... Я же не предлагаю вам ничего противозаконного! Вы поможете мне, я помогу вам...
– Все, на этом разговор можно заканчивать! – решительно отрубил Гуров. – Или выбирайте официальный порядок, или до свидания. Мы в такие игры тут не играем.
– Понял вас, – безропотно сказал Гузеев. – Больше ни на чем не настаиваю. Только уверяю вас, это мало похоже на игры. Вы сами были свидетелем.
– Скорее зевакой, – заметил Гуров. – А вот вы преступников видели. Как они выглядели?
Гузеев пожал плечами.
– Да что я там видел! В купе был выключен свет, я уже задремал. Потом грохот, какая-то тень, вспышка, меня ударило, я упал... Нет, практически я ни черта не видел. Вот напугался, это да. К счастью, нападавший напугался не меньше. Он мигом смылся.
– А что же ваши телохранители?
– Ну что телохранители? Ребята пошли спать. Кто мог предполагать, что это может случиться в поезде? Все было спокойно...
– Но насколько я понял, вы уже до этого знали, что вашей жизни угрожает опасность, – напомнил Гуров.
– Это верно. По этой причине я старался даже почаще уезжать из Москвы. Мне казалось, что так надежнее. Просто прятал голову в песок.
– Скажите, у вас большая охрана? – спросил Гуров.
– Не особенно, человек шесть, но ребята надежные, – ответил Гузеев. – Только ведь чтобы охранить от чего-то, желательно знать, откуда последует удар, верно?
– А чего, собственно, от вас хотят? И кто?
Гузеев переменил позу, нервно сжал руки.
– А вот это длинная история, – сказал он с некоторым усилием. – Честно говоря, до сих пор я никому ее не рассказывал. Не красит она меня, совсем не красит. Думаю, что и в ваших глазах я много потеряю, когда вы узнаете суть дела. Что же поделаешь – у нас у всех есть в жизни такие страницы, которые хотелось бы выдернуть к чертовой матери. Только жизнь – не книга, тут все посложнее. Надеюсь, что вы будете снисходительны. Жена утверждает, что вы чрезвычайно понимающий, мудрый человек...
«Надо же, а я думал, что он так и не вспомнит про жену, – подумал Гуров. – Знать, не зря она вчера вокруг меня крутилась. Задание выполняла. Но что же натворил этот делец? Надеюсь, не придется тут же надевать на него наручники?»
Вслух же он сказал:
– В мудрецы меня до сих пор не записывали. Но повидал я много всего. Постараюсь войти и в вашу ситуацию. Рассказывайте.
– Ага, начинаю, – даже с какой-то радостью заговорил Гузеев. – Значит, дело было так... Я ведь вообще-то мореходку закончил, готовился в капитаны... Плавал уже вторым помощником на танкерах, на сухогрузах. А тут перестройка, распад Союза... На флоте тоже разброд пошел. На некоторое время я остался без работы. Жил я тогда в Ленинграде, еще с первой женой... – он посмотрел на Гурова и уточнил зачем-то. – Разошлись мы еще до того, как я встал на ноги. Она сама меня бросила. В те годы я представлялся ей полным неудачником. Решила найти кого-нибудь получше. Слава богу, детей у нас не было, все произошло само собой. Правда, оказался я тогда не только без жены, но и без своего угла. Была у нас в Ленинграде комната, так я ее жене оставил – изображал настоящего мужчину, так сказать.
