— Должно быть, у меня есть двойник. Через несколько часов мой самолет приземлится в Ванкувере. Я пробуду там два дня. Можно ли будет встретиться с тобой завтра вечером, Эль? Может быть, за ужином? Я знаю особенное местечко в Дип-Коув. На этот раз мне хотелось бы провести с тобой побольше времени.
— Я… мне это нравится.
Мы договорились встретиться в ресторане, а потом он положил трубку. Все еще ошеломленная, я стояла на вонючей и холодной лестнице, пытаясь сгруппироваться. Слова моего предыдущего психотерапевта эхом отдавались в моей голове.
«Мы идем по жизни слепыми, глухими и непонимающими, поэтому истории, которые мы себе рассказываем, складываются из нашего искаженного восприятия. Мы заполняем бессмысленные пробелы, потому что хотим во что-то поверить».
Так оно и было. Мне так не терпелось увидеть Мартина, что я поверила в обман.
Раньше
Элли
22 января, более двух лет назад.
Ванкувер, Британская Колумбия
— Боже мой, Эль, ты отлично выглядишь. Еще лучше, чем я помню!
— А ты… ты был на солнце. Откуда этот загар?
Я узнала Мартина в тот момент, когда увидела его сидящим за столиком у окна и поняла, что это не тот Мартин, которого я видела вчера. Двойник не имел такого загара, и у него были длинные волосы. Лицо Мартина было бронзовым от южного солнца, и он носил короткую стрижку. Он выглядел замечательно. Все мои внутренние сомнения испарились, когда он встал и поцеловал меня в губы.
— Испания, — сказал он, наливая вино в мой бокал. — Пять дней на яхте в Марбелье.
Он широко улыбнулся, блеснув белыми зубами на загорелом лице.
— Даже зимой в Средиземноморье бывает потрясающая погода, — он поставил бутылку в ведерко со льдом. — Надеюсь, тебе понравится. «Пино гри» «Слокан-Хиллс»; это маленький виноградник в…
— Знаю, в Оканагане. Кстати, это одно из моих любимых вин.
Последний раз я пила это вино за счет моего отца в баре «Маллард». Две бутылки за один присест.
— В таком случае, я горячо одобряю твой вкус, — он поднял свой бокал. — За встречу! Я рад, что ты смогла приехать, Элли. Рад, что ты не поставила на мне крест.
— Я тоже рада, — мы чокнулись. — Эта поездка в Марбелью была для отдыха или для бизнеса?
Я отпила глоток и почувствовала, как восхитительное тепло растекается в груди.
— Для бизнеса. Тем не менее мне удалось заниматься делами на яхте моего друга. Испанский финансист готов поддержать мой проект строительства речного вокзала в Новом Южном Уэльсе. Теперь пора переходить от слов к делу.
— Мои поздравления.
— Я знал, что так и будет, но тем больше причин отметить это!
Я раскрыла меню, но Мартин накрыл мою руку ладонью.
— Я уже сделал заказ.
— Какой?
Он улыбнулся.
— Мы сможем изменить его, если захочешь, но я заказал буйабес [114] для нас обоих. Это местное фирменное блюдо, и я хочу, чтобы ты его попробовала, Элли, — он сделал паузу. — Кроме того, у меня есть причина.
Я почувствовала смутное беспокойство.
— Что за причина?
Он лукаво улыбнулся.
— Об этом потом; сначала мы поедим. Если блюдо тебе не понравится, придется выбрать другую стратегию.
Я поставила бокал на стол.
— В сущности, у меня тоже есть причина для желания встретиться с тобой, — я достала маленькую коробочку и положила ее на стол между нами.
В его взгляде мелькнула озабоченность.
— Открой ее, — предложила я.
Мартин открыл коробочку. Его золотая запонка переливалась в мерцающем свете свечи. Он поднял голову и встретился с моим взглядом.
— Ты уронил ее в лифте, поэтому я и позвонила тебе. Я хотела, чтобы ты знал, что она у меня, — на тот случай, если это памятная вещь для тебя.
Он вынул запонку.
— Спасибо. Но я надеялся, что ты позвонишь, потому что…
— Рано утром в понедельник я пришла в отель, чтобы вернуть ее тебе, — быстро добавила я, чтобы не спасовать перед ним.
Он пристально посмотрел на меня. Я внимательно наблюдала за его лицом.
— Тебя там не было, Мартин. Ты не зарегистрировался в отеле.
Он слегка прищурился.
— Вот как? Ты уверена?
— Абсолютно уверена.
Когда мой тон изменился, он плотно сжал губы.
— Вероятно, Гертруда зарегистрировала нас от лица моей компании.
— Гертруда? — я почувствовала, что краснею.
— Моя личная ассистентка, — он как-то странно посмотрел на меня. — Все в порядке, Элли?
Я опустила глаза и повертела бокал в руке, чувствуя себя идиоткой.
— Она… то есть, Гертруда сопровождает тебя в твоих поездках?
— Иногда, в зависимости от поездки. Она сопровождала меня в Ванкувере; я нуждался в ее содействии для разных поручений, в том числе для развлечения жены испанского инвестора. Это оказалось весьма полезно — в Марбелье я плавал на его яхте.
— Ах… это хорошо, — я кашлянула и отвернулась. Мне не хотелось рассказывать ему, что я пыталась допросить еще и дежурного из бара «Маллард». Но это объясняло, почему бармен Рок мог видеть там Мартина вместе с этой женщиной.
Появление официанта избавило меня от дальнейшего замешательства. Он поставил на стол две тарелки с горячим буйабесом, две розетки с соусом руйе [115] и ломтики хрустящего хлеба, поджаренного на гриле. Когда он ушел, Мартин взял коробочку с запонкой и убрал ее в карман.
— Может быть, я специально уронил ее.
— Прошу прощения?
Он изогнул светлую бровь.
— Может быть, я обронил запонку, как хрустальную туфельку на балу, в надежде, что ты вернешься и найдешь меня.
Я рассмеялась — наверное, слишком громко, — но облегчение сделало меня беззаботной.
Буйабес был сказочно вкусным. Мы заказали еще вина и побеседовали о живописи: о художественных галереях, которые он посещал в Европе, и о картинах, которые ему нравились. Он показал мне фотографию картины, недавно купленной для его офиса в Торонто, где она была повешена с наиболее выгодным углом освещения, и я узнала интерьер этого офиса со скриншота, все еще хранившегося в моем телефоне. Мне понравилось, что Мартин разделял мою страсть к живописи и мог поддержать разговор на эту тему; Дуг никогда не проявлял интереса к этому.
Когда принесли кофе и десерт, Мартин сказал:
— Я все рассказал тебе о моей семье, но очень мало знаю о твоей семье, Эль. Когда я упомянул о том, что разочаровал моего отца, ты сказала, что понимаешь, и как будто была уверена в этом.
Я колебалась. События всегда начинали развиваться по непредсказуемой траектории, когда люди узнавали, что я была дочерью Стерлинга Хартли, которой предстояло унаследовать миллиарды долларов. Возможно, я слишком долго ждала, прежде чем рассказать Мартину, и теперь опасалась, что это будет выглядеть неприлично. Так или иначе, после некоторого раздумья я решила сначала рассказать о моей матери.
— Она умерла, когда мне было девять лет, — я отпила глоток эспрессо. — Она была алкоголичкой и злоупотребляла рецептурными препаратами. В итоге она покончила с собой.
Его ложка с десертом остановилась в воздухе. Я что-то прочитала в его взгляде… Беспокойство. Я пугала его. Возможно, он гадал, унаследовала ли я гены психопатического поведения. Может быть, и так. Разумеется, сейчас я не собиралась говорить ему, что сама страдала от клинической депрессии и на несколько месяцев погрузилась в кромешный туман из медикаментов и алкоголя после того, как утонула Хлоя. И что меня несколько раз госпитализировали из-за проблем с психикой. Я также понимала, что стоит мне упомянуть имя моего отца, как он может вспомнить все, что ему приходилось читать в газетах о дочери Стерлинга Хартли.
— Мне жаль, Элли, очень жаль.
— Это было давно.
— Когда испытываешь такие вещи в раннем возрасте, они остаются жить в тебе. Я знаю.
