Джонни – его бывший информатор. В то время, много лет назад, Джонни его боялся. И ненавидел.
Бад снова звонит в архив, выясняет номер телефона Стомпа. Десять звонков – нет ответа. Еще два звонка: в номер «Ковбойских ритмов» в Билтморе, в клуб «Эль-Ранчо» – и там и там никто не отвечает. Следующая остановка – ресторанчик Пархача Тайтелбаума: Джонни и Пархача водой не разольешь.
Бад мчит по Пико. разгоняя остатки опиумного дурмана. План простой и четкий: найти Перкинса, дождаться, пока он останется один, убить. Потом – Эксли.
Паркуется, заглядывает в окно ресторанчика. Посетителей нет, за столом – Пархач Т. и Джонни Стомп.
Бад входит. Заметив его. они начинают перешептываться. Бад несколько лет их не видел: Эйб заметно отяжелел, Джонни красив все той же слащаво-наглой итальянской красотой.
Пархач машет ему рукой. Бад берез стул, садится. Стомп говорит:
– О, Венделл Уайт! Как делишки, paesano [64]?
– Ничего. А как у тебя с Ланой Тернер?
– Все отлично. Кто это тебе рассказал?
– Микки Коэн. Тайтелбаум громко хохочет:
– А что манда у нее соболями выстлана, он тебе не говорил? Они с Джонни сегодня улезают в Акапулько, а мне, увы, только и остается, что утешаться игрой в карманный бильярд. Что привело тебя к нам, Уайт? Мы ведь, кажется, не виделись с тех пор, как твой приятель Дик Стенс здесь работал.
– Я ищу Собачника Перкинса. Джонни, барабаня пальцами по столу:
– Спроси у Спейда Кули.
– Спейд не знает, где он.
– Ну а я-то тем более! Это Микки тебе сказал, что мы с Собачником кореша?
Нет ритуального вопроса: а зачем он тебе понадобился? И жирный Пархач что-то помалкивает.
– Спейд сказал, что ты с ним знаком.
– Знаком, это верно. А он тебе не сказал, paesano, что мы с Собачником уже несколько лет не виделись?
Пора подбавить жару.
– Я тебе не paesano, мудила итальянский.
Джонни усмехается – должно быть, старое вспоминает. У жирною Пархача взгляд испуганный.
– Эйб, а ты с Перкинсом не дружишь?
– Еще чего! Собачник для меня слишком мешугене. Привет, пока – вот и все наше знакомство.
Врет.
– Наверное, я что-то путаю. Вы, ребята, дружите с Ли Ваксом, я слыхал, они с Собачником – не разлей вода.
Пархач театрально хохочет.
– Джонни, ты слышал? Наш Венделл все на свете перепутал, это уж точно!
Стомп:
– Как же, кореша они! Как кошка с собакой!
Не хотят, чтобы он разговаривал с Ваксом. Почему?
– Вот что меня удивляет, парни. Неужели вам совсем не интересно, за каким чертом он мне понадобился?
Пархач, отставляя тарелку:
– А тебе не приходило в голову, что нам просто наплевать?
– Что-то не верится. Вы ведь слушки любите.
– Вот и давай свои слушки.
Ходят слухи, Пархач до смерти забил какого-то парня, который обозвал его жидом. Стоит попробовать.
– А слушок такой, что с грязными макаронниками и жирными жидами я своими слушками не делюсь.
Эйб добродушно хохочет и слегка шлепает Бада по руке, как напроказившею ребенка:
– Ну ты и комик, Бад! Ладно, чего же ты хочешь от старины Собачника?
– Не твое собачье дело, жидяра, – осаживает его Бад и поворачивается к Джонни: – Л ты чем занимаешься, пока Микки нет?
– Да ничем особенным. – Колечком на мизинце Джонни выстукивает по бутылке ритм. – Тебя это не заинтересует. Держусь, как говорится, в рамках. А вот ты чем сейчас занят, Венделл?
– Делом «Ночной совы».
Джонни усиленно барабанит по бутылке – еще немного, и перевернет. Пархач. бледнея:
– Ты же не думаешь, что Собачник Перкинс… Стомпанато:
– Да ладно тебе, Эйб! Чтобы Собачник уложил этих фраеров в «Ночной сове» – да такое и во сне не приснится!
– Пойду поссу, – говорит Бад и выходит в туалет. Закрывает дверь, считает до десяти, приоткрывает на узкую щелочку. Мизеры, оживленно жестикулируя, о чем-то совещаются. Эйб вытирает жирную рожу платком. Все сходится.
Собачник и «Ночная сова» – какая-то связь?
Примерно за год до «Ночной совы» Джек Винсеннс видел всех четырех: Вакса, Стомпа, Пархача и Перкинса – за одним столом на вечеринке.
Джо Сифакис говорил: кто-то отстреливает людей Микки одного за другим, и киллеров трое.
Есть что-то еще – что-то, чего Бад не понимает, что вертится у него в голове и не дается в руки…
Держусь в рамках.
«Удержание организованной преступности в должных рамках».
Вот чем занимается в мотеле «Виктория» Дадли Смит. Его любимое словцо: «удержание в рамках». Удержать в рамках… держать… «Пора воспользоваться плодами наших трудов…» Допрос Ламара Хинтона – почему его спрашивали о «Ночной сове»? И что там делала Дот Ротштейн, кузина Пархача Тайтелбаума?
Бад включает воду, брызгает себе на лицо. Спокойно выходит. Стомп:
– С облегченьицем тебя.
– Спасибо. В общем, ты прав: Собачника я ищу за старые грехи. А «Ночная сова» – там, похоже, другое дело…
Джонни, очень спокойно:
– Ага?
Пархач, еще спокойнее:
– А кто же убил-то? Какие-нибудь очередные швугис [65]? Я-то об этом знаю только то, что в газетах читал.
Бад:
– Может быть. Но, если это не другие ниггеры, выходит, что пурпурная машина у «Ночной совы» – подстава. Ладно, парни, я пойду. Встретите Собачника, скажите, чтобы звякнул мне в Бюро.
Спокойный Джонни барабанит пальцами по бутылке.
Спокойный Пархач натужно кашляет и исходит потом.
Спокойный Бад спокойно выходит на улицу, спокойно садится в машину, спокойно заезжает за угол, опрометью выскакивает из автомобиля и прыжками мчится к телефону-автомату. Компания «П. К. Беллз». Один гудок, второй – мать твою, сколько ж можно ждать?!
– Кхм… да, кто запрашивает?
– Сержант Уайт, полиция Лос-Анджелеса. Нужно проследить звонки.
– За какой период, сержант?
– Ближайшие несколько минут. Все частные телефоны и телефоны-автоматы в ресторане «Кошерная кухня Эйба». Скорее! Речь идет об убийстве!
– Секундочку подождите, пожалуйста.
Щелк-щелк-щелк – и новая телефонная барышня:
– Сержант, что именно вам нужно?
– «Кошерная кухня Эйба», ресторан на углу Пико и Ветеран. Все звонки со всех телефонов в ближайшие пятнадцать минут. И не тяните!
– Офицер, мы не можем прослушивать текущие звонки.
– Не надо прослушивать, черт побери! Просто скажите мне, куда звонили!
– Ну что ж, если речь идет об убийстве… Куда вам перезвонить?
Бад читает номер телефона-автомата:
– Гранит – 48112.
– Перезвоню через пятнадцать минут. И в следующий раз попрошу вас предупреждать заранее, – недовольно говорит барышня и вешает трубку.
Бад, стоя в будке, считает секунды. В каждой секунде – два слога: Дадли, Дадли, Дадли, Дадли… Наконец звонок. Он хватает трубку, роняет, ловит на лету, подносит к уху.
– Да?!
– Два звонка. Один – Дюнкерк – 32758, зарегистрирован на имя мисс Дот Ротштейн. Второй – Эксминстер – 46811, зарегистрирован на имя мистера Дадли Л. Смита.
Бад выпускает трубку из рук. Она повисает на проводе: болтовня телефонной барышни доносится откуда-то из дальнего далека – из тихого, безопасного места, куда ему теперь вход воспрещен.
Он верил в Линн. Верил в свой полицейский жетон.
Линн его предала. А «Ночная сова» – дело рук капитана полиции Лос-Анджелеса Дадли Лиама Смита.
Джек Винсеннс на больничной койке кается в грехах.
В том, что в пятнадцать лет от него забеременела девчонка из приюта Святого Анатоля. В убийстве мистера и миссис Скоггинс. В том, что опоил Билла Макферсона и подложил ему в постель красотку негритяночку. В том, что подбросил наркоту Чарли Паркеру, что тряс любителей травки и сливал информацию в «Строго секретно». Пытается встать с кровати, складывая руки, словно в молитве, бормочет: хаб рашмонес, Мейер, бам-бам-бам мой поезд-экспресс. Кается в том, что порой распускал руки с торчками, что был казначеем Эллиса Лоу. Просит прощения у жены – за шлюх, за картинки в тех поганых журналах. И у господа Иисуса – за то, что выпивку и наркоту любил куда больше, чем Бога.
Карен сидит у его постели, и по щекам ее текут слезы. Хочется убежать, хочется заткнуть уши – не может. Эд пытался ее увести – она не послушалась. Он позвонил в Бюро из Эрроухед: Фиск рассказал ему, что Пирс Пэтчетт убит – застрелен неизвестными, особняк его был подожжен и сгорел дотла. Винсеннса обнаружили на заднем дворе без сознания: надышался дымом, на бронежилете – следы пуль. На Центральной станции скорой помощи врач взял у него кровь на анализ. Результат: в крови Мусорщика обнаружен неизвестный наркотик, представляющий собой усовершенствованный героин с добавлением антипсихотических компонентов. Жить будет. И скоро придет в себя. Надо только подождать, пока прекратится действие наркотика.
Медсестра вытирает Винсеннсу лицо. Карен бумажной салфеткой смахивает слезы. Эд перечитывает записку Фиска: «Звонила Инес Сото. Никакой информации о $ делах Р. Д. Р. Д. что-то подозревает??? – говорила коротко и намеками. Д. Ф.»
