— Коди?! — в негодовании воскликнула Рита, но я, успокоив ее взмахом руки, сам ринулся в бой.
— Пьян? Кто? Я?
— Да, — подтвердил он.
— Конечно, нет, — возразил я, одарив его исполненным достоинства взглядом. — Возможно, я нахожусь в легком подпитии, но это, согласись, иное.
— О… — протянул он, и в нашу беседу вмешалась его сестра:
— Ты останешься на ужин?
— Пожалуй, мне стоит уйти, — промолвил я, но Рита вдруг положила мне руку на плечо и заявила:
— В таком виде ты не можешь вести машину.
— В каком таком?
— В подпитии, — подсказал Коди.
— Я вовсе не в подпитии, — возмутился я.
— Но ты сам это сказал, — уличил меня Коди.
Я не мог припомнить, когда он в последний раз произносил подряд пять слов, и его речь вызвала у меня гордость за парня.
— Ты говорил, что не пьян, а находишься в легком подпитии, — сказала Эстор.
— Я? — И, получив в ответ от обоих утвердительный кивок, продолжил: — В таком случае…
— В таком случае, — не дала мне закончить Рита, — ты остаешься ужинать.
Что же, раз так… Вероятно, я действительно перебрал. Нет, точно перебрал. Я помнил, что несколько раз ходил к холодильнику за пивом и, явившись туда последний раз, сделал открытие, что пива больше нет. Оно куда-то исчезло. Позже я обнаружил себя сидящим на софе. Телевизор был включен, а я пытался уловить смысл произнесенных актерами слов и никак не мог взять в толк, почему невидимые зрители считали их диалог умопомрачительно смешным.
Рита села рядом со мной на софу и произнесла:
— Дети в постели. Как ты себя чувствуешь?
— Я чувствую себя замечательно.
Рита положила руку мне на плечо.
— Это тебя по-настоящему тревожит? То, что ты отпустил плохого парня. Дети… — Рита придвинулась ближе, обняла меня и положила голову мне на плечо. — Ты очень хороший парень, Декстер.
— Вовсе нет, — проговорил я, безмерно удивившись, что она произносит такие странные фразы.
Рита выпрямилась и посмотрела вначале в мой правый глаз, затем — в левый, а потом снова в правый.
— Но ты хороший, и сам это прекрасно знаешь. — Она улыбнулась и снова положила голову на мое плечо. — Хорошо… что ты зашел ко мне. Я так думаю. Хорошо, что ты хочешь меня видеть, когда у тебя плохое настроение.
Я принялся убеждать ее, что это не совсем так, но затем до меня вдруг дошло: я действительно пришел к ней, потому что чувствовал себя скверно. Да, поначалу моей целью было лишь утомить Доукса и заставить его уехать прочь. Да, я был ужасно подавлен тем, что упустил возможность поиграть с Рейкером. Но в итоге визит к Рите оказался замечательной затеей. Разве не так? Добрая, старая Рита. Она была очень теплой и очень приятно пахла.
— Добрая, старая Рита, — вслух повторил я, притянул ее к себе и прижался щекой к макушке.
Так мы сидели несколько минут, затем Рита вывернулась из моих объятий, поднялась и, потянув меня за руку, произнесла:
— Вставай. Пошли в постель.
Мы так и поступили. Когда я нырнул под простыню, а Рита прижалась ко мне, я вдруг осознал, какая она славная, как хорошо пахнет и сколько в ней тепла. Я почувствовал себя настолько комфортно, что…
Удивительная вещь пиво, не так ли?
Я проснулся с головной болью, чувством бесконечной вины и с полной потерей ориентации. Моя щека покоилась на розовой простыне. Простыни на моей маленькой кроватке — те, на которых я просыпаюсь, встречая новый день, — были не розовыми и пахли не так. Матрас для моего низкого ложа был слишком обширен, а головная боль, вне всякого сомнения, тоже не принадлежала мне.
— Доброе утро, красавчик, — прозвучал где-то над моими ступнями чей-то голос. Я повернул голову и увидел Риту, смотревшую на меня со светившейся счастьем легкой улыбкой.
— Унг, — произнес я голосом, похожим на кваканье лягушки. Даже от этого более чем скромного усилия голова заболела сильнее. Но видимо, эта боль была чем-то забавна, поскольку улыбка Риты стала шире.
— Так я и думала, — сказала она и добавила: — Я принесу тебе аспирин. — Рита наклонилась, погладила мою ногу и удалилась в ванную комнату.
Я принял сидячее положение. Это было стратегической ошибкой, поскольку удары молота в моей голове стали еще сильнее. Я смежил веки, глубоко вздохнул и стал ждать появления аспирина. К нормальной жизни надо немного привыкнуть.
Но оказалось, что это не совсем так. Мне удалось выяснить — если ограничиться одной-двумя банками пива, то я расслабляюсь настолько, что способен слиться с подушкой на софе. Поэтому несколько вечеров подряд я с сержантом Доуксом в зеркале заднего вида останавливался после работы у дома Риты, играл с Коди и Эстор и сидел рядом с Ритой на софе, когда детишки отправлялись спать. Около десяти я направлялся к дверям. Рита, как мне казалось, ожидала прощального поцелуя, и я, как правило, целовал ее, стоя в открытых дверях, где меня мог видеть Доукс. При поцелуе я применял всю ту технику, которую подсмотрел в кино. Рита с радостью отвечала на мои поцелуи.
Я обожаю постоянство и к новому порядку вещей привык настолько, что сам почти начал в него верить. Новое существование было таким утомительно-скучным, что моя подлинная сущность отправилась спать. Откуда-то из самого дальнего и темного уголка Декстерленда до меня доносилось легкое похрапывание Темного Пассажира. Это меня пугало, и я впервые в жизни почувствовал себя одиноким. Но гнул свою линию, навещая каждый день Риту. Меня интересовало, как долго я смогу вести игру, зная, что Доукс продолжает слежку. Должен признаться, что это меня беспокоило. Я покупал цветы, сладости и пиццу. Целовал Риту все более и более диковинным образом, стоя в дверях, дабы Доукс как можно лучше мог обозревать мои успехи. Я понимал, что со стороны все это весьма потешно, но иного оружия у меня не было.
Несколько дней Доукс оставался со мной рядом. Предсказать момент появления сержанта не было никакой возможности, что делало его еще более опасным. Я не знал, где и когда он может объявиться, и поэтому мне чудилось, будто Доукс всегда поблизости. Когда я появлялся в зеленной лавке, Доукс ждал меня рядом с брокколи. Проезжая на велосипеде по Олд-Катлер-роуд, я обязательно наблюдал стоящий под баньяном «таурус» каштанового цвета. Бывали дни, когда я не видел Доукса, но я всегда ощущал его присутствие. Казалось, он кружит где-то рядом, держа нос по ветру, и я даже не смел подумать, что он отказался от своей затеи. То, что я его не видел, означало, что сержант либо хорошо спрятался, либо выжидает момента, чтобы неожиданно возникнуть передо мной.
В общем, меня вынудили круглые сутки оставаться Дневным Декстером, актером, застрявшим в кинофильме и знающим, что реальный мир совсем рядом, за пределами экрана. Но этот мир для него недостижим как луна. Рейкер не давал мне покоя также, как ночное светило. Мысль, что он продолжает спокойно топать по жизни в своих нелепых красных сапогах, казалась почти невыносимой.
Конечно, я догадывался, что даже Доукс не может продолжать слежку вечно, ведь граждане Майами выплачивают ему приличное жалованье за выполнение определенной работы, и иногда он обязан заниматься ею. Но Доукс, как никто другой, понимал, что приливной вал нетерпения обрушивается на меня все сильнее, и я в конце концов буду вынужден скинуть маску. И я действительно должен буду ее скинуть, поскольку голос на заднем сиденье звучал все громче. Сержанту Доуксу оставалось проявить совсем немного терпения.
Итак, мы балансировали на лезвии ножа, который, как ни печально, пока оставался лишь заезженной метафорой. Рано или поздно я буду вынужден стать самим собой. Но до тех пор я буду постоянно видеть Риту. Она, конечно, не могла осветить путь Темному Пассажиру, но я пока нуждался в своем тайном прикрытии. До тех пор пока я не избавлюсь от Доукса, Рита останется моим плащом, моими рейтузами и моей поясной сумкой — одним словом, почти всем моим одеянием.
Ну и ладно, стану сидеть на софе с банкой пива в руках, смотреть по телевизору «Остаться в живых» и размышлять о различных забавных вариантах той игры, которая никогда не окажется на телевизионных экранах. Впрочем, если вы добавите имя Декстер в число потерпевших крушение и воспримете название буквально, то…
Все было не так отвратительно, мрачно и безрадостно. Несколько раз в неделю я приходил повалять дурака в компании Коди, Эстор и других проживающих по соседству необузданных созданий, что приводит нас к тому, с чего мы начали. А именно — к Декстеру Без Ветрил, не способному плыть по волнам своей обычной жизни и ставшему на якорь среди детского гогота и пустых упаковок из-под равиолей. Вечерами, когда шел дождь, мы, оставшись в доме, сидели за обеденным столом, а Рита занималась стиркой, мыла посуду или каким-то иным способом наводила лоск в своем уютном гнездышке. Существует не так много домашних игр, в которые можно играть с парой детишек столь нежного возраста и со слегка подорванной психикой. Большинство настольных игр их не интересовало или же они не могли понять правила, а карточные игры требовали такого простосердечия и примитивизма, каких даже я был не в силах изобразить. В конце концов нашим хитом стал «Висельник» — игра образовательная, креативная и попахивающая убийством, что радовало всех, включая Риту. Если бы вы могли спросить меня — такого, каким я был в эпоху до появления Доукса, — являются ли «Висельник» и пиво «Миллер лайт» моим идеалом, я был бы вынужден признать, что Декстер слишком мрачен для подобного времяпрепровождения. Но по мере того как дни громоздились один на другой, а я все глубже скатывался в реальность своего вымышленного образа, я должен был задать себе вопрос: не слишком ли мне нравится образ жизни мистера Декстера-домовладельца?
