Опять Санта-Моника — Кэнон-драйв. Мал заметил мальчишку, разносившего газеты, и у него родилась идея. Он остановился в трех домах от Клэр и поправил зеркало заднего вида так, чтобы видеть ее крыльцо. Мальчуган бросил газету — она стукнулась о дверь. Дверь открылась, протянулась рука и забрала ее. Если они еще не знают, то сейчас узнают, и если страх не затуманил им мозги, то догадаются: Чаз.
Потянулись минуты ожидания. Мал достал с заднего сиденья старый свитер — с его помощью можно легко выдавить окно. Еще несколько томительных минут, и Клэр с Лофтисом торопливо прошагали к стоявшему у подъезда «линкольну». Она села за руль, он — рядом. Машина задом выехала на проезжую часть, развернулась и поехала в сторону дома Майнира.
Мал направился к их дому — высокий солидный мужчина в костюме-тройке с небрежно перекинутым через руку свитером. Увидел рядом с дверью боковое оконце, выдавил его, нащупал ручку замка, открыл дверь. Вошел в дом и запер дверь на щеколду.
Ему предстояло обыскать не менее пятнадцати комнат. Мал уже наметил себе кладовки, маленькие комнатки и те, где есть письменные столы, и сразу направился к большому столу у лестницы. Осмотрел полдюжины ящиков, обыскал встроенный шкаф для верхней одежды, пытаясь нащупать связку папок или разрозненных бумаг.
Ничего.
Прошел в задние комнаты — еще две кладовки. Пылесосы, щетки для чистки ковров, норковые шубы. Мал вознес молитву старому пресвитерианскому Богу: не дай им, Господи, спрятать бумаги в домашний сейф!
Маленькая комнатка за ванной: книжные полки и письменный стол — восемь ящиков со всякой всячиной: киносценарии, письменные принадлежности и почтовая бумага, старые личные документы Лоф-тиса, и нигде нет двойного дна, никаких тайников и секретных ящичков.
Мал вышел из комыатки в боковую дверь и почувствовал аромат кофе. Пошел на запах и попал в небольшой зал с экраном на стене и кинопроектором напротив. Посредине зала раздвижной стол с кофейником и разложенными на нем бумагами, при нем — два стула: рабочая обстановка. Мал подошел к столу, стал просматривать бумаги, и…
Какой же умница был Дэнни Апшо!
Малыш писал четко, каждая фраза — глубокая мысль, язык — безупречный, и дай ему судьба еще пару дней, и он бы легко раскрыл эти четыре убийства. Все четко и ясно: страница три, показания второго свидетеля, который видел, как похищали Гойнза. Клэр и Лофтис обвели эти места карандашом, что подтверждало слова Майнира: они пытались найти сына Лофтиса.
Страница три.
Свидетель Коулмен Хили, допрошенный Дэнни Апшо в первый день расследования: ему около тридцати — возраст указан верно. Описание внешности: высок ростом, стройный, с бородой — явно фальшивая; он снимает ее, когда нужно предстать в облике отца-любовника. Описание его барменом в профиль Дэнни дополнил собственным описанием анфас, прибавив указание на «средний возраст». Он был первым и единственным, по словам Джека Шортелла, свидетелем, назвавший Гойнза голубым — первая «гомосексуальная» зацепка Апшо. Загримируй Коулмена — и он запросто может выглядеть мужчиной среднего возраста. Если же все собрать вместе, включая найденную доктором Лейманом на берегу реки окровавленную прядь парика, и Коулмен Масски-Лофтис-Хили предстает убийцей, маниакально жаждущим крови и заодно желающим отомстить насильнику и кровосмесителю Рейнольдсу.
Только одно оставалось непонятным: Дэнни допрашивал Коулмена и встречался с Лофтисом. Как же он не заметил, что они похожи друг на друга?
Мал просмотрел другие страницы дела Дэнни. Молодец, молодец, думал он. В работе малыша железная логика сочеталась с нестандартным мышлением: Дэнни точно разгадал психологию убийцы. Здесь был шестистраничный отчет обследования квартиры на Тамаринд-стрит (он все-таки был там), но склока между городом и округом вынудила его пойти на обман. Он боялся, что из-за этого городская полиция сотрет его в порошок, поэтому решил уклониться от проверки на детекторе лжи — проверки, которая сняла бы все подозрения в его причастности к гибели Найлза, — и ушел из жизни сам. Отчеты перемежались фотоснимками с кровавыми рисунками. Дэнни снимал все сам, рискуя быть обвиненным в противозаконном вторжении на чужую территорию. Мал почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Он уже видел, как на основе собранных Дэнни улик Эллис Лоу выстраивает убийственное обвинительное заключение, в котором фигурирует и его имя. Монстра-Росомаху отправляют в газовую камеру — и заслуга в этом принадлежит им с Дэнни и Баззу Миксу. Кто бы мог подумать! Он — и Микс.
Мал вытер слезы, все фотографии и бумаги сложил в аккуратную стопку. На полях одной из страниц с перечнем намеченных для обследования объектов в негритянском квартале он заметил пометки, сделанные женской рукой. Это был список отелей на юге города, где выступали джаз-оркестры. Мал сунул список в карман, остальное взял под мышку и направился к выходу. Отпирая щеколду, он услышал, как в замочную скважину всунули ключ. Мал открыл дверь, как это сделал Дэнни Апшо на Тамаринд-стрит.
На крыльце стояли Клэр и Лофтис. Они посмотрели на разбитое оконце, потом — на Мала и на папку бумаг у него под мышкой.
— Вы нарушили наш уговор.
— К черту наш уговор!
— Я решила убить его. Пришла к выводу, что другого пути нет.
Лофтис стоял позади и держал в руках пакет с продуктами. Времени навестить Майнира у них явно не было:
— Ради справедливости? Суд народа?
— Мы только что говорили с нашим адвокатом. Он считает, что вы не сможете доказать, что мы каким-то образом связаны с убийствами, — сказала Клэр.
Мал посмотрел на Лофтиса:
— Все равно правда выплывет наружу. Правда о вас и о Коулмене. Будет и большое жюри, и суд над Коулменом.
Лофтис, опустив голову, отступил за спину Клэр. Мал оглянулся и увидел, что из машины выходит Базз. Клэр обняла своего жениха. Мал сказал:
— Присмотрите за Чазом. Ради вас он убил человека.
В машине Мала они едут в негритянский район; на приборной доске список продавцов героина от Лакса и список гостиниц от Дэнни / Клэр. Мал ведет машину, Базз думает, не прикончил ли он «звездного» хирурга Лакса. Разговор начинается сам собой.
Первым стал рассказывать Базз: об обмороке Мэри Маргарет и о Лаксе, опустив эпизод со скальпелем. Коулмену была сделана пластическая операция, чтобы уйти от преследования Дадли Смита и угодить извращениям отца. Лаке сообщил Гордину сведения о кровосмесительном грехе, чтобы тот шантажировал Рейнольдса,а россказни об обожженном лице распространялись среди друзей Лофтиса специально, чтобы скрыть его извращенную похоть: повязка на лице просто скрывала операционные швы. Рассказ о том, что Лаке раздробил кости лица Коулмена, Базз приберег напоследок. Мал присвистнул: так вот почему, допрашивая саксофониста Хили в первый день Нового года, Дэнни не заметил поразительного сходства Лофтиса с Коулменом — сходства этого уже не существовало.
Далее последовал рассказ Мала о том, что собой представлял Коулмен. Именно Коулмен первым выставил Мартина Гойнза голубым; Коулмен рассказал Дэнни о высоком седом человеке; Коулмен в седом парике и, видимо, в гриме нападал на свои жертвы; Коулмен носил фальшивую бороду. Именно Лофтис, Клэр и Мондо Лопес выкрали бумаги Дэнни, когда узнали, что он расследует серийное убийство голубых, а Хуан Дуарте опознал в нем полицейского. Мал подробно рассказал о допросе Майнира, который сообщил, что Коулмен был недостающим звеном любовного треугольника в начале 40-х. А застрелил он Гордина, чтобы реабилитировать себя в глазах Клэр и Лофтиса, которые теперь самостоятельно разыскивают Коулмена. И Мал и Базз пришли к единому мнению: Мартин Гойнз, бывший подельник Коулмена, скорее всего, стал случайной жертвой: он просто подвернулся, когда Росомаха почувствовала позыв к убийству. Второе, третье и четвертое убийства — чудовищная попытка подставить папашу Рейнольдса.
Они въехали на тихий в дневное время Стрип в районе Сентрал-авешо, по обеим сторонам которого вплотную друг к другу выстроились фасады увеселительных заведений: «ТаджМахал», рождественские гирлянды цветных лампочек на пальмах, украшенные блестками скрипичные ключи, черно-белая зебра и гигантский алебастровый негр с красными глазами. Ни один из музыкальных клубов еще не открылся. Никто не толпился у входа, где маячили одни привратники-вышибалы да подметали на своих участках окурки и битое стекло смотрители автостоянок. Мал остановил машину и пошел влево, Базз — вправо.
Базз беседовал с вышибалами и с подметальщиками, раздавая мелочь, которую не успел затолкать в глотку Терри Лакса. Трое из черномазых только помотали головами, двое не видели Коулмена недели две, а клоун в шутовском костюме адмирала слышал, что Хили джазует в одном из закрытых клубов Уоттса, где белых допускают до сцены, если они дают качество и не тянут грабки к цветным девчонкам. Базз пересек улицу и продолжил опрос, двигаясь навстречу своему партнеру. Еще трое негров помотали головами, когда к нему рысцой подбежал Мал:
