— Это маленький город. Неужели он не распознал вас как четырнадцатилетнюю школьницу?
— Тогда население Твин-Фоллс составляло около пятнадцати тысяч человек. Не все знали каждого ребенка, тем более в каком классе он учится. А я была накрашена, носила лучшее платье и туфли на высоких каблуках. В клубе было темно. Как я уже сказала, он был немного пьян. В то время я была уверена, что он принял меня за девятнадцатилетнюю девушку.
— Такер когда-либо вел себя навязчиво и бесцеремонно? Был агрессивным в отношениях с вами или с кем-то еще?
— Может быть… немножко. Но это было очень давно. С тех пор я больше не слышала ничего плохого или странного о Такере. И я признаю, что в тот первый вечер, когда мы пришли в клуб, я пыталась соблазнить его. Я представляла его в полицейском мундире, и это возбуждало меня. И я действительно солгала ему насчет моего возраста.
— Тем не менее он преследовал вас и пытался исподтишка наблюдать за вами. В этом поведении нет вашей вины.
— Разумеется, теперь я это понимаю и сержусь на него. Но тогда… это было похоже на рискованное приключение.
Когда я покидаю салон Бет и сажусь в автомобиль, то говорю Джио:
— Это хорошо. Действительно хорошо.
— Тогда почему у тебя такой серьезный вид?
Я поворачиваюсь к нему на пассажирском сиденье.
— Один из копов, принимавших участие в расследовании 1997 года, тогда находился в возрасте Клэйтона. Он тоже испытывал сексуальный интерес к юным старшеклассницам. И он преследовал по меньшей мере одну из них и наблюдал в окно, как она переодевается поздно вечером у себя в спальне. — Я удерживаю взгляд Джио. — Теперь у нас есть другие возможности, другие подозреваемые. Полицейский, участвовавший в расследовании, также располагал подробностями смерти Лиины.
— Что… Ты хочешь сказать, что он мог передать Клэю эти подробности?
— Возможно, что-то случилось во время признания.
Рэйчел
Тогда
Вторник, 25 ноября 1997 года
— Где твой отец, Мэдди? — спрашиваю я, когда стряхиваю куртку и вешаю ее на крючок. Я смертельно устала, но мне нужно поговорить с Джейком о том, что Мэдди видела у костра. Он должен знать. Ему нужно быть рядом с ней во время дальнейших расспросов.
Мэдди сидит в столовой и усердно занимается домашней работой. В гостиной работает телевизор.
— Он ушел. — Она избегает моего взгляда.
— Куда?
— Не знаю.
— Мэдди!
— Что? — Она по-прежнему не смотрит на меня.
— Посмотри на меня, Мэдди.
Она поджимает губы и медленно поднимает голову. Ее глаза покраснели и припухли от слез. Мое сердце конвульсивно вздрагивает, когда скрытый гнев превращается в страх, растерянность и материнскую любовь. Продолжая расследовать дело, где моя дочь становится ключевой свидетельницей, я иду по тонкому канату. Не уверена, что смогу долго продержаться в этом качестве, если выяснятся новые обстоятельства участия Мэдди. Но во мне также живет глубокое стремление разобраться во всем как можно скорее. Я хочу, чтобы этот мерзавец предстал перед судом. Ради детей. Ради моего собственного ребенка. И ради семьи Раи.
Я напоминаю себе, что это маленький город. Все в какой-то мере связаны друг с другом.
Я сажусь за стол. Моя дочь напряженно горбит плечи. Я стараюсь дышать спокойно: глубокий вдох, медленный выдох.
— Почему ты раньше не сказала мне, что мистер Пелли был у костра? — тихо спрашиваю я.
— Потому что тогда бы случилось именно то, что случилось. — Она со стуком кладет ручку на стол. — Потому что вы, копы, начнете тупую охоту на человека! Потому что костер был запрещен, потому что школьники пили там спиртное и он знал об этом! И это могло ему дорого обойтись.
Мое сердце восстает против такой абсурдной несправедливости.
— Мэдди, ты сказала детективу из отдела расследования убийств RMCP, что видела, как твой учитель занимался сексом с одной из его учениц — с твоей одноклассницей — незадолго до ее жестокого убийства.
Она сердито смотрит на меня. Ее глаза влажно блестят, губы подрагивают.
— Ты уверена, что видела то, о чем рассказала?
— Я не лгу, — отрезает она. — Я видела то, что видела. А Бет и другие ребята видели, как мистер Пелли уходил к своей машине вместе с Лииной и обнимал ее.
— Выходит, все они лгали нам? Все знали, что мужчина, сидевший на бревне рядом с Лииной, был мистером Пелли?
Мэдди жестко закусывает губу. Ее взгляд становится почти безумным.
— Ты сейчас занимаешься полицейской работой? Снова официально допрашиваешь меня? Разве здесь не должен присутствовать твой партнер, чтобы исключить конфликт интересов? Разве не следует заняться этим в участке, куда я приду завтра?
— Я просто не могу понять, почему ты решила утаить подобную вещь? Ты понимаешь, что мистер Пелли совершил уголовно наказуемый поступок? Это по меньшей мере изнасилование, даже если он не имеет отношения к тому, что случилось под мостом.
Кровь отливает от ее лица. Она учащенно дышит и поблескивает глазами, но не находится с ответом. Я набираю в грудь побольше воздуха и делаю еще одну попытку:
— Ты моя дочь, Мэдди. Я обычная мать — такая же, как и Пратима. И я тревожусь о том, что другие девочки могут находиться в опасности, если они контактируют с этим человеком. — Я наклоняюсь вперед, упираясь руками в стол. — Есть что-то еще, о чем ты умалчиваешь?
Она не отвечает. С улицы доносится отдаленный вой полицейской сирены. Вероятно, очередная авария на автостраде после первого сильного снегопада в этом году.
Я облизываю губы.
— Ты знала о том, что Лайам фотографировал вас у костра?
Никакой реакции. Мышцы шеи напрягаются, когда я вспоминаю о снимке, который взяла из ее тумбочки.
— Он фотографировал тебя и твоих подруг?
Что-то мелькает в ее глазах, и тогда я понимаю, что фотография, которую я нашла в ее комнате, была сделана Лайамом.
— Кому какое дело до того, что он снимает? Он вечно фотографирует повсюду. Таскается за девушками со своей камерой, словно какой-то мелкий извращенец. — Она быстро собирает свои книги, разложенные бумаги и встает. — Я иду наверх; мне нужно доделать домашнюю работу.
— Мэдди? — окликаю я.
Она останавливается у лестницы, но не оглядывается на меня.
— Ты уверена, что не знаешь, что случилось с твоим кельтским медальоном?
— Я же сказала. Я долго не носила его и не думала об этом.
— Ты видела фотографии предметов, найденных рядом с телом Лиины. Медальон…
— Если это мой медальон, то Лиина давным-давно украла его. Точно так же, как она украла записную книжку Бет. Точно так же, как она крала вещи у всех остальных. Я сказала детективу О’Лири, что она была у нас дома; должно быть, тогда это и случилось.
— А когда именно она была у нас дома?
Мэдди круто разворачивается.
— Как я и сказала, около месяца назад. Когда ты была на работе… а когда ты не бываешь на работе? Даже отец говорит об этом. Тебе так хочется поскорее занять место твоего отца, что ты понятия не имеешь, что происходит в твоем собственном доме. Лиина приходила одолжить учебник для домашней работы.
Она с топотом поднимается по лестнице. Я прижимаю ладонь к животу. Меня мутит.
Тринити
Наше время
Четверг, 19 ноября. Наши дни
— Шеф Такер! — окликаю я на ходу начальника полицейского отделения Твин-Фоллс, который идет через автостоянку к своему автомобилю. Он останавливается и поворачивается ко мне.
Я подхожу к нему, совсем запыхавшись. Я прикрываюсь зонтиком в меркнущем свете, а он стоит под дождем с непокрытой головой. Я подстерегла его возле участка.
— Меня зовут Тринити Скотт. Я…
— Я знаю, кто вы такая. Я сказал по телефону, что не буду участвовать в этом. У вас есть все материалы по старому делу.
Он тянется к дверной ручке.
