Игорь Прелин - Автограф президента

В наследство от прошлого нам достался сложный и противоречивый мир.

В течение многих десятилетий средства массовой информации и другие государственные и общественно-политические институты обеих противоборствующих систем — капиталистической и социалистической — упорно и неустанно создавали «образ врага». Начало этому процессу, как известно, положила «холодная война».

Теперь, в эпоху разрядки и нового политического мышления, когда в окружающем нас мире многое меняется и уже изменилось, все громче и громче раздаются голоса о том, что вместо «образа врага» надо создать «образ друга», то есть видеть прежде всего не то, что разъединяет обе системы, а то, что их объединяет, и на этом строить всю международную политику и межгосударственные отношения.

Такой подход, безусловно, больше отвечает современным реалиям, складывающимся в мире, и процесс всеобщего «братания» можно только приветствовать, хотя некоторые излишне эмоциональные люди, как мне кажется, несколько поспешили развенчать «образ врага», не разобравшись как следует, каким должен быть «образ друга». А друзья, как и враги, тоже бывают разные!

Что касается меня, то, как советский гражданин, проникшийся новым политическим мышлением, я верю, что уже сегодня ничто не мешает дружбе советских и американских ученых, писателей, журналистов, врачей, деятелей культуры; я верю, что стоит только дать им такую возможность, и в два счета подружатся школьники, студенты и домохозяйки; я даже верю, что когда-нибудь, возможно даже очень скоро, подружатся военные. Правда, для этого им придется сначала основательно разоружиться и осознать, что есть не только военные способы решения международных конфликтов.

Но, как человек, почти тридцать лет прослуживший в органах государственной безопасности, я не представляю себе, как могут подружиться сотрудники противоборствующих разведок и контрразведок.

Люди могут дружить независимо от их расы, идеологии, вероисповедания, отношения к сексуальным проблемам, рок-музыке или сюрреализму. Но, как показывает многовековой опыт, и в рамках одной политической системы секретным службам, даже при наличии делового сотрудничества, всегда найдется, что скрывать друг от друга.

Как же можно говорить о дружбе между секретными службами, находящимися по разные стороны невидимой линии фронта?

Было бы, конечно, неверно утверждать, что сотрудники ЦРУ не хотят или отказываются дружить с советскими учеными, дипломатами или военными. Напротив, такая дружба очень даже возможна, причем стремление к ней со стороны сотрудников ЦРУ всегда прямо пропорционально осведомленности этих людей в государственных или военных секретах, а сама дружба может завязаться только при соблюдении одного непременного условия: если ученый, дипломат или военный будет работать на американскую разведку!

Да и как поверить в возможность бескорыстной дружбы, если каждый год иностранные секретные службы делали не менее пятидесяти попыток завербовать кого-либо из советских граждан! И это только известные случаи, а сколько еще неизвестных?!

Но если секретные службы не хотят или не могут «жить дружно», не стоит ли ликвидировать их тогда разом и повсеместно, чтобы они не мутили воду и не мешали стремлению народов к миру и всеобщему благоденствию?

Возможно, когда-нибудь так и произойдет. Но для этого человечеству придется пройти еще длинный и, несомненно, трудный путь, и на пути этом будет много разочарований, крови и слез. А пока необходимо считаться с одним парадоксальным явлением — чем больше доверия между странами, тем совершеннее должна быть система взаимного контроля, потому что никто не хочет оказаться в дураках и поставить под угрозу свои национальные интересы, безопасность своего государства.

А эффективный контроль, наряду с международными соглашениями, обменом информацией, официальными инспекциями и прочими мерами доверия, невозможен без эффективной разведки! Вот и выходит, что разведка выступает как инструмент укрепления доверия между государствами, и ее роль в век нового политического мышления будет неизбежно возрастать!

И тогда по мере сближения государств с различным общественным строем, в том числе США и СССР, будет возрастать активность их разведывательных служб и совершенствоваться меры контрразведывательного противодействия.

Если такой прогноз покажется кому-то сомнительным, мне придется сослаться на такого авторитетного в вопросах разведки человека, как бывший первый заместитель директора ЦРУ Роберт Гейтс. Он считается специалистом по проблемам СССР и даже имеет докторскую степень. Так вот, получив в конце 1988 года назначение на пост первого заместителя помощника президента Соединенных Штатов по национальной безопасности, Гейтс заявил, что «США должны сохранять на высоком уровне разведывательную деятельность против СССР».

А бывший шеф Гейтса — директор ЦРУ Уильям Уэбстер — высказался еще более определенно: «Советский Союз является и останется для нас главным объектом сбора и анализа разведывательных данных… Какие бы соглашения в области контроля над вооружениями США ни заключали с Советским Союзом, наши отношения по своей сути, видимо, останутся отношениями соперников».

И все это было сказано не десять и даже не пять лет назад, а в наши дни, на рубеже между 1988 и 1989 годами, когда сороковой президент Соединенных Штатов Рональд Рейган передавал свои полномочия сорок первому — Джорджу Бушу.

Именно эти высказывания привели меня к решению взяться за перо и рассказать о том, чему довелось быть свидетелем или участником. По многим соображениям, в том числе до истечения «срока давности», я не имел возможности использовать документальные материалы, и потому выбрал форму художественного повествования, придумав всех действующих лиц и изменив время и место некоторых реальных событий, чтобы нельзя было провести исторические аналогии, а также в полной мере использовав предоставленное автору право на художественный вымысел, хотя я старался этим правом не злоупотреблять.

Мне остается только напомнить, что все, о чем я пишу, происходило еще в те времена, когда обе противоборствующие группировки отдавали предпочтение «образу врага», а об «образе друга» никто еще и думать не смел. Хотя, надо признать, с тех пор в стратегии и тактике «тайной войны», которая не прекращается ни на один день, мало что изменилось.

Эти «Записки» я хочу посвятить товарищам по оружию — живым и павшим…

Звонок в дверь квартиры раздался в тот момент, когда я стоял под душем. Упругая струя прохладной воды массировала мое тело, снимая накопившиеся за день усталость и раздражение, и я испытывал непередаваемое блаженство.

Десять минут назад я вернулся домой после того, как провел в генконсульстве душевную беседу с двумя моряками советского торгового флота.

Я подцепил их довольно далеко от морского порта. Надо заметить, что я никогда не кичился своим положением дипломата, охотно подвозил соотечественников и оказывал им другие услуги, выходящие за рамки моих служебных обязанностей.

Этих двоих я заметил, еще стоя у светофора, и сразу определил в них советских моряков. Я научился этому за многие годы пребывания за границей и, подобно местным торговцам, практически никогда не ошибался. Впрочем, это было не слишком сложно. Они могли напялить на себя самые модные заграничные тряпки, вести себя предельно раскованно и даже нагловато, изображая иностранцев, но все равно было видно, что еще совсем недавно они бегали босиком где-нибудь по Нечерноземью или по Левобережной Украине.

Конечно, командный состав наших судов загранплавания по своему внешнему виду соответствует международным стандартам, и мне приходилось встречать таких офицеров, которые практически ничем не отличались от настоящих иностранцев. Но офицеры большей частью выходили в город в форме или во главе групп, составленных из тех же бывших сельских жителей, и эта компания сразу выдавала их с головой.

Перед моими глазами мельтешили «дворники», но все равно эти двое привлекли мое внимание, может быть, именно потому, что были не в группе, а вдвоем. Бедняги мокли под противным февральским дождичком на проезжей части улицы, чего никогда себе не позволят уважающие себя граждане даже какой-нибудь развивающейся страны, и ловили такси или попутного «левака», подобно тому, как они это делали в любом из советских городов. Проносившиеся мимо лимузины обдавали их водяной пылью, и мне стало жалко этих простодушных ребят, явно обалдевших от западной цивилизации. Я решил помочь им, а заодно и выяснить, почему они оторвались от своей группы. Когда я лихо тормознул, не доехав до них нескольких футов, они радостно загоготали, потом тот, что был в лыжной шапочке и красной куртке с надписью «Феррари» на обоих рукавах, на малопонятном мне языке произнес какую-то фразу, из которой я понял только слово «плиз» и то, что им нужно в центр города. А там, между прочим, были расположены не только магазины и те заведения, что называются злачными местами, но и управление полиции, американское посольство и много других не менее интересных учреждений.