— Надеюсь на вас. Извините меня, Фрэнк. — Тривейн встал и направился к выходу. — Я еще не научил Сэма процедуре затягивания предоставления важной информации.
— Могу я предложить вам еще виски? — спросил Викарсон у Болдвина.
— Спасибо, молодой человек. Если только в компании с миссис Тривейн.
— Пожалуйста, Сэм. — Филис протянула Викарсону пустой бокал. Ей очень хотелось попросить не вина, «как обычно», а того же виски, но она не решилась. Был полдень, и, несмотря на то, что прошло много лет, она знала, что не должна пить виски в полдень. Она наблюдала за мужем, когда он слушал Сэма Викарсона: подбородок его напрягся, в глазах светилась решимость, он как-то весь подобрался.
Людям со стороны это трудно заметить, трудно понять, что бывают моменты: в жизни каждого крупного руководителя, когда от него требуются энергия и собранность, моменты страха — непрерывные, бесконечные. Для других они скрыты под небрежной легкостью и уверенностью политика.
С естественностью человека, всю жизнь занимающегося решением сложных проблем, ее муж превратился в такого политика. И в конце концов нашел себе занятие, в котором никогда не будет передышек. Иногда Филис казалось, что он медленно убивает себя.
— В данный момент мое настроение определяется потерей друга, моя дорогая, — заметил Болдвин, пристально всматриваясь в лицо Филис. — Но, глядя на вас, я испытываю что-то вроде стыда...
— Извините меня. — Филис заставила себя отвлечься от невеселых мыслей и повернулась к банкиру. — Я не совсем уверена, что правильно вас поняла.
— Я хочу сказать, что потерял друга. Но это, может быть, и естественно, учитывая его долгую жизнь. В какой-то мере вы тоже потеряли своего мужа, хотя вам еще далеко до конца. Думаю, ваша жертва куда серьезнее, чем моя.
— Похоже, что могу с вами согласиться, — попыталась улыбнуться Филис. Она старалась, чтобы фраза была легкой и беззаботной, но ей это не удалось.
— Он великий человек, знаете ли...
— Хотелось бы так думать...
— Он сделал то, что никому другому не удалось. Более того, считалось невозможным. Он склеил то, что уже разваливалось на куски. Давайте воспринимать себя такими, какими мы могли бы быть, а не такими, какие есть. Впереди у него трудный путь, но он уже позаботился о главном. У него есть стремление быть лучше, чем мы, и силы смотреть правде в глаза.
— Мне приятно слышать это, мистер Болдвин.
Эндрю повернулся к Сэму Викарсону, только что плотно прикрывшему за собой дверь. Теперь они были вдвоем.
— Как далеко зашли события?
— Боюсь, что очень далеко, сэр. Мы получили информацию, что документы были подписаны несколько часов назад.
— Что считают в министерстве юстиции?
— Ничего нового. Они все еще в поисках, но надежды мало. Настаивают на своем: покупка — или поглощение — вовсе не связана с «Дженис индастриз».
— Ладно, мы сами нашли эти связи. Мы-то знаем, что правы.
— Вы нашли эти связи, господин президент. Тривейн подошел к окну и посмотрел на террасу и на воду внизу.
— Они не располагают всей информацией. Мы не могли им всего рассказать.
— Могу я задать вам один вопрос, сэр?
— Еще два года назад тебе не требовалось для этого разрешения. Что такое?
— Не могло так случиться, что вы перестраховались? Слегка преувеличиваете? «Дженис» действует достаточно ответственно в последнее время. Да и вы постоянно держите ее под контролем... Они вас поддерживают...
— Нет, они не поддерживают меня, Сэм, — мягко возразил Тривейн, по-прежнему глядя в окно. — Мы просто заключили договор о ненападении. Я, повинуясь духу нашего времени, подписал его. У меня не было другого выбора.
— Это удачный шаг, господин президент.
— Был удачным, — сказал Тривейн с ударением на первом слове. Повернувшись к помощнику, он продолжал: — Теперь этот договор нарушен. Больше не действует. Все, конец. :
— Что вы собираетесь предпринять?
— Пока не знаю. Но в любом случае не позволю «Дженис» контролировать большую часть американских средств массовой информации. А захват газет означает именно это. Такое терпеть нельзя. — Тривейн подошел к рабочему столу. — Сначала газеты, затем журналы, радио, телевидение... Целая сеть. Нет, этого они не получат!
— Но юристы не могут найти повод воспрепятствовать им, господин президент!
— Тогда мы найдем этот повод, придется найти! Их прервало слабое жужжание телефона. Викарсон быстро пересек комнату, подошел к письменному столу, стоявшему сбоку от Эндрю, и поднял трубку.
— Кабинет президента... — Несколько секунд он молча слушал кого-то, потом произнес: — Пусть остается на своем месте. Президент сейчас занят, вернемся к этому разговору позже. Скажите, что мы пригласим его первым, как только сам будет свободен. — Викарсон положил трубку. — Пусть немного созреет, и вы тем временем подготовитесь, сэр.
Эндрю согласно кивнул головой, и Викарсон вышел из кабинета: молодой помощник каким-то внутренним чутьем определял, когда президенту нужно побыть одному. Сейчас был именно такой момент. У дверей он на секунду остановился и, обращаясь к Тривейну, который уже успел сесть за рабочий стол, сказал:
— Займусь пока выяснением, нет ли каких-либо новых данных.
— Не сейчас, Сэм. Если не возражаете, вернитесь, пожалуйста, к Филис и Фрэнку. Думаю, они там тоже не в лучшем настроении.
— Хорошо, сэр. — Секунду-другую Викарсон внимательно смотрел на президента Соединенных Штатов, потом повернулся и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Эндрю взял карандаш и вывел на листе бумаги крупным, разборчивым почерком фразу: «Единственное решение — это поиски решения».
Большой Билли Хилл.
Затем подумал и приписал одно слово: «Дерьмо».
Пол Боннер.
И поставил рядом крупный знак вопроса.
Затем поднял трубку.
— Соедините меня с Чикаго, пожалуйста. На другом конце провода, за полторы тысячи миль, ему ответил Йан Гамильтон. И состоялся такой разговор:
— Мистер президент?
— Я хочу, чтобы вы вышли из этого сращивания капиталов.
— Может быть, это звучит немного академически, но у вас нет никаких доказательств, что мы в это вовлечены. Маленький человечек из вашего министерства юстиции так надоедлив...
— Вы знаете, о чем я говорю. И я знаю. Убирайтесь!
— По-моему, вы начинаете нервничать, мистер президент.
— Меня не интересует, что вы думаете. Я просто хочу быть уверен, что вы меня поняли.
Повисла пауза.
— А это важно?
— Не давите на меня, Гамильтон.
— Вы — тоже.
Тривейн посмотрел в окно, на вечно звучащую воду.
— настанет день, когда вы исчезнете безвозвратно. Вам следует понять это. Всем вам!
— Вполне возможно, мистер президент. Однако не в наше время...
«Френч коннекшн» — название огромной преступной организации, занимавшейся наркобизнесом.
Недоделка (ит.).
Сведение к рядовому случаю (лат.).
Здесь: не вижу логики! (лат.)
