— В смысле?
— Он защищал диплом по этим специальностям. А потом заканчивал аспирантуру.
— Он образован, умен, но чувствуется отсутствие опыта для решения задач, стоящих перед ним.
— Когда я смогу с ним увидеться?
— Сегодня вечером, пока никто не пронюхал о твоем приезде. — Мустафа взглянул на часы. — Через полчаса выйдешь из отеля, иди на север. Пройдешь два квартала, увидишь военную машину. Водитель доставит тебя к месту встречи и привезет обратно.
* * *
Поджарый араб в видавшей виды джелабе остановился у витрины магазина напротив отеля. Оглядевшись, он подошел к Калейле. Она была одета в черный костюм, излюбленный наряд тех деловых женщин, которые предпочитают не очень бросаться в глаза. Калейла уже минут пять присоединяла объектив к своему миниатюрному фотоаппарату, когда прозвучали два резких гудка автомобиля.
— Давайте в темпе, — сказал араб. — Он уже вышел из номера. Спускается в холл.
— Не говорите никогда под руку! — отрезала она. — Я мало что прошу у своих боссов, но доведите до их сведения, что исправная техника в работе основное. Ну вот, наконец-то!
— Он уже выходит!
Калейла прижала к груди фотоаппарат с телескопическим инфракрасным объективом для ночной съемки и быстро сделала три снимка Эвана Кендрика в арабском одеянии.
— Интересно, сколько времени ему позволено оставаться в живых? — произнесла она задумчиво. — Ну хорошо! Мне надо позвонить.
* * *
"Степень защиты максимальная
Перехват не засечен
Приступайте".
Журнальный файл продолжался.
"Сообщения из Маската приводят в изумление. Объект преобразился — в арабском одеянии, темнокожий, он, как сообщают, вылитый оманец, не вызывает подозрений со стороны местных жителей, поддерживает отношения со старыми друзьями и знакомыми.
Однако я не имею возможности сообщить более подробные сведения, так как постоянный спутник объекта посылает свои донесения прямо в Лэнгли, а у меня до сих пор нет кодов доступа в банк данных ЦРУ, касающихся информации о странах Персидского залива.
Кто знает, какие сведения поступают в Лэнгли?! Моя оргтехника начинает работать в усиленном режиме.
Государственный департамент, между прочим, легче легкого обвести вокруг пальца. Почему бы и нет?"
Пустыня казалась бесконечной. В неярком свете виднелись вдалеке горы Джабаль-Шам. Не наблюдалось никакого подобия барханов, которые рисует воображение, скажем, при упоминании пустыни Сахары. Военная автомашина петляла, огибая песчаные кочки, попадающиеся на извилистой дороге, и мало-помалу приближалась к указанному месту встречи.
Кендрик сидел рядом с водителем в военной форме и при оружии, сзади устроился офицер, тоже вооруженный. Самые жесткие меры предосторожности были предприняты, едва только они сели в машину. Эвана предупредили: одно неверное движение грозит ему смертью. Всю дорогу ехали молча. После обмена приветствиями и краткого инструктажа никто из сопровождающих его лиц не проронил ни слова. Кендрик наконец нарушил молчание.
— Это ведь пустыня! — сказал он по-арабски. — Почему столько поворотов?
— Здесь, сэр, хорошо простреливается местность, — ответил офицер. — Прямая дорога на этой голой равнине слишком опасна.
Эван воздержался от комментария. Они ехали по опасной дороге еще минут двадцать пять, когда в отдалении возникло светлое пятно. Минут через десять выяснилось, что это костер. Кендрик насчитал человек двенадцать охраны. Неподалеку виднелись силуэты двух военных грузовиков. Наконец машина остановилась. Офицер, выйдя из нее, распахнул Эвану дверцу.
— Идите только вперед, сэр! — сказал он по-английски.
— Да, конечно! — ответил Эван.
Он смутно помнил лицо султана, которого видел четыре года назад. Нынешний султан тогда был студентом и приехал домой в Оман то ли на рождественские каникулы, то ли на пасхальные. Он отличался дружелюбием, произвел впечатление начитанного юноши, и весьма спортивного.
Трое охранников взяли Кендрика в кольцо.
— Вы позволите, сэр? — спросил высокий офицер, загородивший дорогу.
— Позволю, — обронил Кендрик. — Обыск, что ли?
— В сложившейся ситуации мы обыскиваем всех визитеров.
— Давайте!
Офицер быстро и со знанием дела ощупал складки джелабы, закатав правый рукав, оголил руку. Светлая кожа его насторожила. Он взглянул на Кендрика:
— У вас с собой есть документы?
— Нет.
— Так! Оружия тоже нет?
— Конечно.
— Ваше дело заявить, наше — проверить! — отрезал офицер и, достав из кармана плоское устройство размером с пачку сигарет, нажал на кнопку. — Подождите здесь, — приказал он.
— Хорошо. — Эван перевел взгляд на охранников с оружием наготове.
Подошел офицер, который сопровождал его из Маската.
— Султан еще не прибыл? — спросил его Кендрик.
— Вот он, вот его машина!
Автомобиль с затененными стеклами обогнул костер и остановился. Задняя дверца распахнулась, и султан, пройдя сквозь кольцо охраны, направился к Кендрику.
Это был худощавый, мускулистый человек, среднего роста, широкоплечий, одетый по-западному: в спортивных брюках из бежевого габардина и в футболке с надписью «Нью-Ингленд пейтриотс». На голове была готра.
— Давненько, давненько мы не виделись, Эван Кендрик, — произнес султан с легким акцентом, протягивая руку. — А вы шикарно одеты! — улыбнулся он.
— Да и вы тоже! — улыбнулся Кендрик в ответ. Они обменялись рукопожатиями, и Кендрик подумал, что султана Аллах физической силой не обидел.
— Спасибо, Ахмат, что нашли время встретиться со мной... Простите, ваше королевское высочество, — спохватился Кендрик. — Приношу свои извинения.
— Раньше вы называли меня Ахматом, а я вам всегда говорил «сэр». Как прикажете к вам теперь обращаться?
— Ну уж не «сэр», конечно! — усмехнулся Кендрик.
— Хорошо! Думаю, мы поняли друг друга.
— Вы теперь совсем другой! — сказал Эван. — Я вас помню юношей.
— Заботы не прибавляют молодости. Я был вынужден быстро повзрослеть. Был студентом, стал главой государства. Опыта маловато.
— Вас, Ахмат, люди уважают. Я уже наслышан...
— Официально — да. Но чтобы уважали просто за человеческие качества, надо потрудиться. Давайте поговорим! Только отойдем подальше.
Султан взял Кендрика за руку и повел его в темноту. Охрана расступилась, но офицер, который обыскивал Кендрика, бросился наперерез.
— Ваше высочество! — произнес он взволнованно. — Ваша безопасность — это наша жизнь. Пожалуйста, останьтесь в кольце охраны.
— Чтобы стать мишенью, освещенной отблеском костра.
— Мы вас заслоним плотной стеной со всех сторон.
— Ну это несерьезно! Мы не пойдем далеко, не волнуйтесь. Все будет в порядке. — Ахмат обратился к Кендрику: — Мои люди подвержены тривиальным приступам мелодраматизма.
— Не так уж это и тривиально, если они предлагают взять нас в кольцо и принять на себя пули, предназначенные вам.
— Все это пустяки, Эван! Откровенно говоря, я не всех их знаю. Что бы мы ни сказали друг другу, пусть это останется строго между нами.
Кендрик внимательно посмотрел на Ахмата:
— Но ведь это ваша личная охрана?
— Мало ли что! Мои оманцы с ума посходили, поэтому все возможно. Поди знай, какие обиды или соблазны терзают душу профессионального военного! Ну вот, мы достаточно прошагали!
Они остановились.
— Что же все-таки происходит? — произнес Кендрик сдержанным тоном. — Давайте поговорим об этом.
— Что вы ожидаете от меня, каких действий? — спросил Ахмат. — Что бы я ни предпринял, какую бы акцию ни осуществил, уверен: еще один заложник немедленно получит пулю в затылок. Я знаю, вы с моим отцом неплохо ладили. Вы и я как-то даже обсуждали пару проектов во время раутов, но вы, вероятно, не помните этого.
— Прекрасно помню, — сказал Кендрик. — Вы приехали на каникулы из Гарварда. Кажется, вы тогда были на третьем курсе. Я даже помню, что вы всегда находились слева от отца, на правах наследника.
— Я тронут, Эван. Стало быть, вы неравнодушный человек. А ведь я мог бы тогда получить великолепную работу в фирме, но продолжал учиться, ибо понимал, что знания мне пригодятся.
— Зато теперь у вас великолепная работа! — улыбнулся Кендрик.
— Да уж! Не соскучишься! — Ахмат усмехнулся. — Что касается заложников, конечно, я могу отозвать кое-какие части с йеменско-оманской границы. Но что это даст? Я штурмую посольство и тем самым гарантирую смерть двумстам тридцати шести американцам. Могу представить себе заголовки в вашей прессе: «Арабский султан — убийца». Кнессет в Иерусалиме с помпой отпразднует свой звездный час. Не будет этого. Эван, я не какой-то лихой ковбой! Рисковать жизнью невинных людей не собираюсь, и тем более не стремлюсь получить прозвище антисемита в американских СМИ. — Султан помолчал. — Господи! Вашингтон и Израиль, похоже, забыли, что мы все — семиты, что не все арабы — палестинцы и не все палестинцы — террористы! И я не дам повода напыщенным израильским сукиным сынам посылать их, заметьте, американские многоцелевые истребители с заданием убивать арабов. Между прочим, таких же невинных, как и ваши заложники! Вы меня понимаете?
