Капитан оказался прав, поскольку в этот момент в недрах "Уоспа", в боевом информационном посту группа офицеров во главе с контр-адмиралом Уинстоном Битти наблюдала за перемещением на экране радара обнаружения надводных целей SPS-67(V) отметки, обозначавшей русский сторожевой корабль. Помещение, расположенное под ангарной палубой, со всех сторон прикрытое другими отсеками и прочными переборками, способными выдержать мощный взрыв, являлось центром, нервным узлом всего соединения. Отсюда командующий, находясь в относительной безопасности, мог управлять и обороной эскадры, если кто-то посмеет атаковать ее, и высадкой своих бойцов на чужую землю, коль скоро из-за океана придет такой приказ.
– Сэр, русский фрегат класса "Кривак-2" идет курсом один-шесть-три на скорости пятнадцать узлов, – докладывал вахтенный офицер, вытянувшись в струнку перед командиром. – Он будет на расстоянии визуального контакта через несколько минут.
На лице лейтенанта, выглядевшего несколько взволнованным, играли отсветы многочисленных мониторов, буквально усеивавших переборки информационного поста. Сюда, в это тесное, забитое многочисленной аппаратурой, помещение, в центре которого располагался прозрачный экран, на который планшетисты непрерывно наносили отметки всех оказавшихся в досягаемости корабельных радаров воздушных, подводных и надводных объектов, могущих в любой момент стать целями. Операторы каждую секунду отслеживали любое перемещение кораблей и самолетов на расстоянии в несколько десятков миль от эскадры, и были готовы применить бортовое вооружение мгновенно в случае малейшей угрозы.
Если мощные паровые турбины, вращавшие винты корабля, были его сердцем, то этот сравнительно небольшой отсек был мозгом не только "Уоспа", но, по большему счету, и всего соединения. Отсюда, точно по нервным волокнам, по линиям связи должны были разнестись команды, приводящие в действие всю скрытую в корпусах десантных кораблей мощь, включая и три тысячи морпехов.
Адмирал Битти знал, какая лихорадка может царить в этом довольно тесном из-за многочисленных приборных консолей полутемном отсеке в критические минуты. Но пока обстановка была спокойна, и кроме русского корабля, явно намеревавшегося установить слежку за десантным соединением, в море поблизости от "Уоспа" находились еще три грузовых судна и турецкий теплоход, направлявшийся в один из украинских портов.
– Иван считает эти воды зоной своей ответственности, и решил узнать, кто пожаловал в гости, – усмехнулся командовавший "Уоспом" кэптен Джиллис. – Русские не очень гостеприимны, если сразу бросают на перехват свои фрегаты.
– Это их право, – пожал плечами Битти, с интересом глядя на радар. – Мы находимся в нейтральных водах, и запретить русским следить за нами не можем, но можем намекнуть, что нам не по нраву такое пристальное внимание. "Харриер" уже в воздухе, и он сейчас совершает облет цели. Пусть Иван понервничает под прицелами наших ракет.
В это время взлетевший с "Уоспа" штурмовик оказался в виду русского сторожевика, неторопливо приближавшегося к десантному соединению Битти. В пяти тысячах метров под днищем короткокрылого самолета, казавшегося обманчиво неуклюжим, лазурь спокойного моря прочеркнул белый пенящийся шрам кильватерного следа.
– Я "Харриер-один", – капитан Джованни Карузо щелкнул переключателем на приборной панели, вызвав "Уосп", на котором десятки моряков, начиная от юных энсинов и вплоть до самого адмирала, жадно вслушивались в каждое доносившееся буквально с небес слово. – В квадрате Зулу-шесть наблюдаю надводную цель, предположительно, класса "фрегат". Курс одни-шесть-три, скорость не менее пятнадцати узлов. Прошу разрешения совершить облет цели на малой высоте для визуальной идентификации.
– Спешит, как Ромео, которому не терпится трахнуть свою Джульетту, – оскалился контр-адмирал Битти, услышав доклад, и, обернувшись к радисту, приказал: – Дайте добро. Пусть пройдет над палубой у чертовых русских!
Пилот, сидевший в кабине "Харриера", отклонил ручку управления от себя, и самолет послушно сбросил высоту, ложась на курс, параллельный курсу отлично видимого со стремительно уменьшавшейся высоты корабля.
Держась на почтительном расстоянии от фрегата, штурмовик, опустившись еще ниже к поверхности моря, пролетел на высоте не более тысячи футов, и пилот смог в деталях разглядеть корабль, стремительные обводы которого говорили о его скорости и мощи, от носа до кормы. Летчик отчетливо видел расположенную на баке пусковую установку противолодочных ракет SS-N-14, главного оружия "Кривака", расположенные за ней бомбометы и выдвижную установку зенитных ракет SA-N-4. За мощной надстройкой усеянной разнообразными антеннами, по обе стороны от которой находились трубы торпедных аппаратов, располагалась точно такая же спаренная установка ракет "земля-воздух" и два универсальных орудия калибром сто миллиметров. С вероятностью девять из десяти русские моряки могли уничтожить любую воздушную цель, самолет, геликоптер или крылатую ракету, окажись та ближе десяти километров от их корабля.
Даже с дистанции свыше пятнадцати кабельтовых русский фрегат производил сильное впечатление, казавшись опасным противником, способным доставить немало проблем кому угодно хоть в воздушном, хоть в морском бою. Главной задачей кораблей такого типа была борьба с вражескими подлодками, но ракетный комплекс, установленный на них, мог применяться и против надводных целей, а артиллерия и зенитные ракеты представляли немалую угрозу для любого летательного аппарата, рискнувшего приблизиться менее чем на девять километров.
Разумеется, на фрегате узнали о взлете "Харриера" гораздо раньше, чем смогли его увидеть, и подготовились к встрече. Еще на подлете в кабине самолета раздался предупредительный сигнал, когда операторы корабельной РЛС русского корабля захватили приближающийся штурмовик лучом своего радара, взяв его на прицел. Стволы расположенных на корме орудий повернулись вслед за прошедшим на малой высоте вдоль борта корабля самолетом, словно сопровождая его взглядом своих дул, а на направляющих пусковых установок ЗРК хищно щерились в небо красными головными обтекателями ракеты, готовые в любой миг сорваться вслед за нахальным американцем.
– База, я "Харриер-один", – капитан Карузо, набирая высоту и вновь удаляясь от русского фрегата, снова связался с командованием.- Подтверждаю, это фрегат типа "Кривак-2" российских ВМС.
Пилот штурмовика чувствовал себя неуютно, находясь в опасной близости от русского корабля, напичканного разнообразным оружием. Хотя у тех парней на "Криваке" не было причины открывать огонь, как и любой военный летчик, тот, кто сидел в кабине штурмовика не любил чувствовать себя мишенью. Он знал, что способен серьезно повредить русский корабль, выпустив по нему четыре висевшие под крыльями ракеты AGM-65F "Мейверик". Стотридцатикилограммовые боеголовки искорежили бы внутренности лишенного какой-либо брони фрегата, гарантированно выведя его из строя, но и сам летчик едва ли выжил бы в этом бою, поскольку на ответный удар силы и время у русских все равно бы остались, а потому он надеялся, что до применения оружия не дойдет. А для этого, находясь так близко от русского фрегата, следовало вести себя предельно осторожно – кто знает, что на уме у этих русских.
– Вас понял, – подтвердил получение сообщения радист в боевом посту "Уоспа". – Продолжайте наблюдение. Сделайте еще пару кругов.
– Принял, – отозвался сидевший за штурвалом "Харриера" пилот. – Иду на второй круг.
Самолет, послушно исполнявший волю опытного летчика, плавно набрал высоту, сделав разворот на сто восемьдесят градусов, и вновь приблизившись к русскому кораблю уже с кормы. Фрегат уверенно шел на сближение с американским соединением, из позади него оставался отчетливо видимый на спокойной поверхности моря пенный росчерк. Пока русские шли экономичным ходом, но те, кто наблюдали за фрегатом, знали, что корабль класса "Кривак" за считанные минуты может развить не менее тридцати узлов, поддерживая такую скорость довольно долго. При столкновении с любой субмариной, у последней не было ни малейшего шанса уйти от столь быстроходного корабля, легкого и стремительного, точно гончая, и при этом несущего исключительно мощное вооружение для судна такого водоизмещения.
– Должно быть, наш старый друг "Пытливый", – предположил по-прежнему находившийся на командном посту кэптен Джиллис. – Это единственный русский корабль такого типа на Черном море.
– Верно, кэптен, – кивнул Битти. – Мы с ним уже встречались прежде на совместных учениях, и капитан этого фрегата произвел на меня самое хорошее впечатление. Кораблем командует настоящий профессионал, каких на русском флоте с каждым годом остается все меньше. И все его офицеры, и матросы тоже профессионалы, отлично подготовленные и владеющие доверенной им техникой почти идеально.
