— Ну как?
— В общем-то…
— Зато безопасно! — Хозяин уже разлил из початой бутылки. — Закусить, правда, нечем, но… За встречу!
— И за покойничка… за генерала! — на всякий случай «выстрелил» капитан. — В курсе? Ах да, тут же у вас такой шмон был… Что им надо-то было, а?
Гребнев отставил пустой стакан:
— Ну, наконец-то! Второй день жду… — Он вдруг расплылся в хмельной самодовольной улыбке: — А я сразу понял, что это ты! Ходит, понимаешь, по аэропорту, смотрит, вынюхивает… Сразу позвать меня не мог?
— Ага — сразу! Чтоб потом еще одни похороны по «Секундам» показали?
— Тоже верно… Ты, Саныч, всегда был — голова! Это хорошо, что ты теперь с нами работаешь… Привез?
Виноградов безошибочно понял, что речь идет о деньгах… С такими исходными данными импровизировать было уже значительно проще:
— Я что, Виконт, кассир? Мелко ты меня…
— Да нет… Но хотя генерал, земля ему пухом, лично рассчитывался — и ничего, — пожал плечами Гребнев.
— У меня все по-другому будет поставлено. Но об этом позже… Давай пока — излагай!
— А что излагать? — Где-то в глубине сознания, окутанного спиртовыми парами, шевельнулась настороженность. Виноградов понял, что нельзя ни на секунду терять темп.
— Что было после телефонного звонка?
Если бы собеседник сейчас спросил «Какого?», капитан оказался бы в весьма затруднительном положении… по счастью, этого не произошло.
— Ну, я когда ту хреновину нашел, хозяину позвонил сразу же…
— Знаю! Я рядом с ним стоял. Слышал. — Перед глазами Виноградова возник кабинет в Большом доме, диктофон, голос генерала и другой голос, — теперь он был уверен, что обладатель этого баритона сидит сейчас напротив. — Ты должен был приехать…
— А я и приехал! — Если у Виконта и были какие-то сомнения, то теперь… — Только позже.
— Да позже ты и на хрен не нужен был!
— Да ты выслушай, Саныч! Так уж получилось, что… Кто мог знать?
— Ладно. Давай по порядку.
— Сейчас… Может — допьем, а? Вы не сердитесь…
— Не сердитесь! Детский сад… Разливай давай. Слушаю.
— За нового босса? Я так понимаю?
— Подхалим ты, Виконт… Ладно!
— Я всегда вас уважал, и так — кое-какие слухи ходили про ваши с покойным дела, про Чистяка, про счеты с Мастером…
— По делу будешь говорить?
— Прошу прощения! Извиняюсь! Так вот — я сразу догадался, что это за хреновина. Полярники ее почти на виду поставили, я даже думаю, что они не в курсе…
— Стоп! Какие полярники? Давай сначала.
— Понял… У нас половину семнадцатого ангара Полярный институт постоянно арендует. Комплектуют всякие экспедиции там, пробеги, перелеты… Ну я не знаю — короче, в этот раз завозили всякую технику и приборы для «высокоширотки» — на льдину зимовать. Я с мужиками-то давно скорешился — нормальные ребята, не при делах… Спирта, тушенки, если надо — без проблем! Ну и так вообще… В тот день смотрю — сгружают машину, трейлер, а среди ящиков — та самая бочка, про которую хозяин ориентировал. Точно она была! Я сунулся проверить — хрен! Двое бугаев каких-то «левых» — не подойти. А «ксивой» я светить не стал…
— Ну правильно!
— Обижаете! Я вохровцев натравил — те проверили документы, все чисто, Ассоциация полярников, груз с сопровождающими — от Прибалтийской географической обсерватории, убывают на действующую станцию… Значится: «оптические и радиометрические приборы».
— Ловко!
— Ну! Я хозяину позвонил — много же по телефону не скажешь, он сам учил, а потом… все равно до конца дежурства не смотаешься, у нас сейчас зам по розыску такая гнида… Да ты его знаешь — Бревенко!
— Дальше что?
— Чего? A-а… Я решил, чтоб время не терять, — поподробнее кое-что разведать про этих «прибалтов». Сел с мужиками из Полярного института, с постоянными посидел… То-ce, пришлось спиртяги немного…
— Ну?
— Ну и плохо мне стало — отравился, наверное. Консервами, что ли? Казалось — помру. Прилег, а в себя пришел только с утра… Да вы не думайте! Я ж там всю механику понял, в следующий раз…
— А «бабки» тоже в следующий раз получишь? А?
— Владимир Александрович! Но ведь я ж полдела-то сделал? Мы сначала договаривались — только позвонить, а насчет приехать…
— Ладно. Шучу. Что узнал?
— Значит, главное. Они отсюда вылетают двумя бортами на Тикси. Потом часть — останется, базу готовить. А другой самолет — прямо на льдину, все там выгрузит и обратно…
Гребнев еще продолжал что-то говорить, но капитан не слушал. Он знал больше собеседника. Теперь он знал практически все…
— Владимир Александрович?
Виноградов поднял телефонную трубку и потом посмотрел на индикатор АОН — номер абонента не высветился.
— Алле! Это Владимир Александрович?
— Да. Слушаю вас.
— Это Николай Николаевич. Не забыли?
— Нет. Не забыл. — Виноградова передернуло — то ли от холода промерзшего за ночь пола, то ли…
— Жаль, что нам не удалось закончить беседу. Вас так скоропостижно выпустили… Все-таки хотелось бы определиться, потолковать… Алле! Вы слышите?
— Слышу… Когда, где? Если завтра — то мне на службу, придется выписать повестку.
— Хотелось бы сегодня. Тем более, вы, кажется, вчера куда-то ездили?
— А что — не стоило? — ответил вопросом на вопрос Виноградов.
— Как сказать… В два часа — устроит? Пропуск внизу, у часового.
Капитан машинально отметил про себя, что сотрудник милиции сказал бы «у постового».
— Я буду, — и положил трубку.
Но почти сразу же был вынужден снова поднять ее:
— Слушаю! — Индикаторы показывали нечто непонятное, очевидно — радиотелефон.
— Саныч? Проснулся?
— С выходом, Мастер! У меня нелады с телефоном…
— В курсе… Как насчет повидаться?
— Нет проблем!
— Тогда давай так. Через два часа на «Динамо». У зала борьбы. Сможешь?
— Почему нет? — Виноградов недоуменно пожал плечами, уж больно неожиданным было место рандеву.
Мастер не мог видеть этого, но догадался о сомнениях собеседника по голосу.
— Понимаешь… Я сегодня вечером покидаю этот благословенный край непуганых идиотов. И ноги моей, сука, здесь не будет! А дел — куча. Надо там кое-что, тут… А «окошко» как раз так выходит…
— Хорошо. Я выезжаю. Тем более — надо кое-какие вопросы решить… Не забыл?
— Как можно? Давай — до встречи!
Владимир Александрович не спеша шел от трамвая, дыша чистым морозным воздухом и вспоминая… Здесь, на ринге милицейского спортобщества, он выступал когда-то школьником. «Стучал по мешку» в зрелые годы… А сколько «железа» перетаскал в зале! Здесь же, в бане, убили не так давно знаменитого рэкетира Строганова — и не то чтобы Виноградов был виноват в его смерти, но в какой-то степени… Если не лгать самому себе…
— Здорово, Виноградов!
— Привет!
В воротах его обогнали двое знакомых самбистов:
— Как дела? О чем задумался?
— Да вот, смотрю… — он показал рукой на дюжину автомашин, в том числе и иномарок, обступивших вход в зал бокса. У борцовского зала стояли только синяя «единичка» и «запор». — Боксеры-то живут получше!
— Так их и сидит больше! — хохотнул один из спортсменов…
Дверь была заперта, на покосившихся скамейках сидели несколько парней с сумками.
— Что там? Не пускают?
— Заперто. Тараканов травят.
— Дезинфекция!
— А внутри есть кто? Чего говорят — надолго?
— Да никто не знает! Как всегда…
— Там бабулька одна — запершись. Ей уже все равно — дихлофос или даже иприт! Старая кадра, «динамовская».
— Ну так и чем там кончилось? — повернулся высокий парень с зеленым «адидасом» к своему соседу. Тот продолжил прерванную, видимо, приходом новых людей историю:
— И выхожу я из ментовки, как Щорс…
— В смысле?
— Ну: «Голова повя-зана, кровь на рукаве-е…» — пропел рассказчик мотив популярной революционной песни.
Владимир Александрович рассмеялся вместе со всеми.
Звякнула изнутри щеколда, дверь открылась, и на белый свет явилась закутанная в пуховый платок гардеробщица:
— Виноградов такой есть?
— Есть! — удивленно отозвался капитан.
— Звонил какой-то Степаненко, просил передать, что приехать не сможет, позвонит домой. Чтоб ты возвращался, значит. И ждал.
— Спасибо, — поблагодарил под любопытными взглядами ребят Виноградов, но старушка уже исчезла за запертой дверью.
— Да-а… Приехал! — посочувствовал капитану низенький крепыш в дубленке. — И трамвая не дождешься…
— Пошли к мосту, там хоть автобусы еще, — позвал крепыша сидящий рядом с ним приятель. — Чего ждать-то?
— Ладно. Пойдем. А вы как, мужики?
— He-а, мы Серегу дождемся — и еще тут… по пивку, раз такое дело.
