Мои воспоминания прервала открывшаяся дверь кабинета Гэллопса. Появившийся из-за нее мужчина задумчиво оглядел меня и сказал: «Президент Гэллопс ждет вас, мистер Лонгмайр».
Он стоял спиной к двери, и мне пришлось буквально протиснуться мимо него, чтобы попасть в кабинет. Ему тоже было не больше тридцати лет, и от него пахло дорогим одеколоном. Он улыбнулся, когда я входил в кабинет, одними губами, даже не показав зубов, и в его улыбке я не заметил теплоты.
— Президент Гэллопс, — сказал он, — насколько мне известно, вы знакомы с мистером Лонгмайром.
Гэллопс сидел за широченным столом, который не так давно принадлежал Арчу Миксу. Он не поднялся мне навстречу, а лишь смотрел на меня, всем видом показывая, что мое появление отнюдь не обрадовало его.
— Да, мы знакомы, — сухо признался он.
— Почему бы вам не присесть сюда, мистер Лонгмайр, — молодой человек указал на одно из четырех или пяти кресел, стоящих перед столом Гэллопса. — А я сяду здесь, — он выбрал ближайшее к столу кресло.
Я сел, взглянул на Гэллопса и кивнул в сторону молодого человека.
— Кто это?
— Извините, мистер Лонгмайр, я забыл представиться. Я — Ральф Тьютер, административный помощник президента Гэллопса.
— Он тут недавно? — спросил я Гэллопса.
— Совершенно верно, — ответил тот. — Недавно.
— Где вы его нашли?
Молодой человек, назвавшийся Ральфом Тьютером, вновь улыбнулся, и на этот раз мне удалось полюбоваться его зубами. Очень белыми, ровными и блестящими.
— Раньше я работал в государственных учреждениях, но это было довольно давно. В самое последнее время я связан с одной вашингтонской консультативной фирмой по проблемам управления.
— Это очень интересно, — кивнул я и обратился к Гэллопсу: — Как вы думаете, Уорнер, Микс мертв?
Гэллопс встал, подошел к окну, посмотрел вниз. Он остался таким же высоким, как я его помнил, таким же черным, но от былой застенчивости не осталось и следа.
— Да, я думаю, он мертв, — ответил он. — Я думаю, кто-то убил его.
— Почему?
Он повернулся ко мне.
— За это я плачу твоему дяде. Полиция ничего не смогла выяснить, так же, как и ФБР. Поэтому я и нанял твоего дядю, хотя, можешь не сомневаться, я даже не подозревал, что он — твой родственник, когда нанимал его.
— Мы также объявили о награде в сто тысяч долларов за информацию, которая послужит ключом к происшедшему с президентом Миксом, — добавил Тьютер. — Пока нам звонили только психи.
Гэллопс вернулся к столу, сел в крутящееся кресло, покрутился на нем, его взгляд не отрывался от моего лица.
— Многие из этих психов уверены, что я приложил руку к исчезновению Микса. Мы передали полиции все документы, которые только могли найти. Каких только вопросов они мне не задавали.
— Могу представить, — кивнул я.
— Мне пришлось вспомнить каждый шаг, сделанный мной за последние шесть месяцев. Вот почему я нанял твоего дядю. Не только выяснить, что произошло с Миксом, но и доказать, что я не имею к этому никакого отношения, чего бы там ни было.
— Значит, пока вам ничего не известно?
— Нет.
— Позвольте узнать, почему вас заинтересовало исчезновение президента Микса, мистер Лонгмайр?
Я повернулся к Тьютеру. Глубоко посаженные темные глаза блестели по обе стороны чуть крючковатого носа, нависающего над широким тонкогубым ртом, который я нашел слишком розовым, хотя, возможно, и привередничал. Рот покоился на волевом подбородке. Его живое подвижное лицо большинство людей назвало бы интеллигентным. Мне оно показалось лукавым.
— Фонд Валло, — ответил я. — Фонд Валло интересуется заговорами, и там полагают, что исчезновение Арча Микса является результатом одного из них. Они платят мне, чтобы я разобрался, что к чему, и сказал им, что я обо всем этом думаю.
— И что вы об этом думаете, мистер Лонгмайр? — спросил Тьютер. — Это заговор?
— Я еще не решил, — ответил я. — Но когда я приду к какому-то выводу, то не стану держать его в тайне.
— Исчезновение президента Микса в некотором роде оказалось для вас семейным делом, не так ли, мистер Лонгмайр? — продолжал Тьютер. — С ним связаны ваш дядя, разумеется, вы и еще ваша сестра, — он улыбнулся. — Вам, конечно, известно о вашей сестре и президенте Миксе?
— Да, то был страшный семейный скандал. С разбиванием сердец, — я взглянул на Гэллопса. — Каково сейчас положение профсоюза?
— Ужасно, — ответил тот.
— Почему?
— Года три назад он решил, что нужно изменить сроки действия наших основных контрактов. С Чикаго, Лос-Анджелесом, Нью-Йорком и остальными большими городами.
— С Сент-Луисом? — спросил я.
— Да, в том числе и с Сент-Луисом. Идея Арча заключалась в следующем. Если сроки действия контрактов истекут одновременно, профсоюз сможет получить признание в масштабах всей страны, а не только на местах. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— И как идет реализация его идеи?
Гэллопс покачал головой.
— Хуже некуда. Впервые нам приходится одновременно вести переговоры с десятью, а то и с двадцатью крупнейшими городами, и первым делом обнаруживается, что у нас нет людей, которым это под силу.
— И что же вы сделали? Наняли новых людей?
— Ничего другого не оставалось.
— Где же вы их нашли?
— Где только смог, — Гэллопс кивнул на Тьютера. — Консультационная фирма, в которой он работал, оказала нам неоценимую помощь. Да и он попал ко мне оттуда. Ты же понимаешь, я не могу подойти на улице к первому встречному, хлопнуть его по плечу и сказать: «Послушай, приятель, почему бы тебе не поехать в Питтсбург и не помочь нам заключить контракт с муниципалитетом».
Я улыбнулся Тьютеру и постарался, чтобы мой голос звучал предельно искренне.
— Похоже, фирма, в которой вы работали, не так уж мала?
— Да, конечно, но должен признать, что сотрудничество с президентом Гэллопсом оказалось для меня исключительно интересным и полезным.
— Могу представить, — ответил я. — По-моему, вы не упомянули названия этой консультационной фирмы.
— Неужели не упомянул?
— Нет.
— А вы хотели бы его услышать?
— Из чистого любопытства.
— Она называется «Дуглас Чэнсон Ассошиитс».
Я вновь повернулся к Гэллопсу.
— С консультантами вам повезло.
Гэллопс хмыкнул:
— Это не благотворительная организация.
— И сколько человек наняли они для вас?
Гэллопс взглянул на Тьютера.
— Сотни две, не так ли?
Тьютер кивнул.
— О боже, — выдохнул я. — И кто им платит?
— Мы, мистер Лонгмайр, — ответил Тьютер, — хотя такие расходы и великоваты для нас.
— Вы нанимаете двести человек и должны платить им не меньше пятнадцати тысяч в год, — сказал я. — То есть общая сумма их годового жалованья — три миллиона долларов, да плюс расходы на деловые нужды, счета которых они еще не представили, но обязательно представят.
— Все окупится, — буркнул Гэллопс.
— Каким образом?
— Послушайте, мистер Лонгмайр, — вмешался Тьютер, — согласившись встретиться с вами, президент Гэллопс не предполагал, что вы намерены критиковать методы его руководства профсоюзом. Как нам казалось, вас волновало исключительно исчезновение президента Микса. К сожалению, я не понимаю, какое отношение имеет это печальное событие к текущим делам профсоюза.
— Он всегда говорит так складно? — спросил я Гэллопса.
— Вероятно, мне следует перевести его слова, — Гэллопс наклонился вперед, положив руки на стол. — Он говорит, Харви, есть Арч или нет Арча, кто-то должен руководить профсоюзом, и этот кто-то — я. Не Арч. Я. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Разумеется, — я встал. — Господа, благодарю вас за то, что вы смогли уделить мне несколько минут, и от всей души желаю вам удачи. У меня есть предчувствие, что она вам очень понадобится.
— Мистер Лонгмайр, — обратился ко мне Тьютер.
— Да?
— Если у вас появятся доказательства существования заговора, надеюсь, вы дадите нам знать.
— Вы будете одними из первых, — пообещал я и направился к двери.
— Харви, — остановил меня Гэллопс.
Я обернулся:
— Что?
— Раньше у тебя не было усов?
— Нет.
— Вот и мне так показалось. Знаешь, на кого ты с ними похож?
— На кого?
— На одного киноактера. Правда, он снимался довольно давно. Его фамилия начиналась с буквы Х.
— Хольт, — подсказал Тьютер. — Он похож на Джека Хольта.
Я взглянул на Тьютера.
— Вы слишком молоды, чтобы помнить Джека Хольта.
Тьютер мило улыбнулся. Или лукаво.
— Совершенно верно, мистер Лонгмайр. Я его не помню.
Ловкач пребывал в легком замешательстве, потому что забыл соль. Мы встретились с ним на скамейке под сенью деревьев, окаймляющих северную границу Дюпон Секл. Ленч он принес в плетеной корзинке, накрытой красно-белой салфеткой. Я обошелся простым бумажным пакетом, откуда и достал маленький кулек с солью. Ловкач поблагодарил меня и, взяв щепотку, посолил вареного цыпленка.
