– Местные могли предать меня только по приказу из Лондона.
– Что ты имеешь в виду?
– Они даже не знали о том, что я существую, если только Лондон не сообщил им детали.
– Ты хочешь сказать, что никогда и не связывался с ними, как предполагалось?
Рот Эббота снова искривился, и снова улыбки не получилось.
– Я не выполняю приказы механически. Я их обдумываю. По дороге я решил, что буду работать один. Это должно было быть сложнее, но я решил, что так будет безопаснее.
– Хорошо, но с какой стати Лондону нужно было тебя предавать? Да еще сдавать из всех именно Нжала?
– Потому что в последнюю минуту, как раз когда я уже собирался пустить в мерзавца пулю, Лондон заключил с ним сделку – на нефть, уран и Бог знает что еще. Вдруг он стал нашим маленьким черным другом. Теперь нужно все вернуть назад, остановить убийцу. А прежде всего, остановить Ричарда Эббота.
– Это только предположения.
– Но Лондон не мог меня остановить, потому что не мог до меня добраться. Итак, вы отправили сообщение местным осведомителям...
– Я этого не делал.
– Не ты лично, Фрэнк. Начальник Департамента. Или кто-то еще выше.
Фрэнк Смит категорически помотал головой.
– Я был твоим координатором. Я. Любое сообщение должно было пройти через меня.
На этот раз у Эббота получилось улыбнуться. Но улыбка оказалась сдержанной и грустной.
– Какой наив. Нет, Фрэнк, они бы не стали посылать подобное сообщение через друга.
– Какое сообщение?
– Сообщение, содержащее надежный пункт, который прекращает все. И который уж точно определил мое поведение, мою судьбу, мою жизнь.
– Ричард, ты говоришь загадками.
– Другими словами, если бы местные агенты не смогли вовремя меня найти, как и произошло, им следовало сделать анонимный звонок в полицию.
Снова печальная улыбка.
– Меня сдали отсюда, из Лондона.
– Это исключительно предположение, Ричард, только догадка.
– Но неплохая догадка.
"Слишком хорошая", – подумал Фрэнк Смит. Слишком. Кроме того, она совпадала с его собственными догадками, которые Смит, тем не менее, не мог принять, не разрушив собственную веру: веру в то, что Офис, на который он работал, несмотря на все его недостатки, управлялся Достойными Парнями, а потому в основе своей был в Полном Порядке. Поэтому, несмотря на свой ум и природный скептицизм, он упрятал ужасные догадки в виртуальную тюрьму. В любом случае, нет никаких доказательств.
– В любом случае, нет никаких доказательств.
– Эти местные агенты могли бы стать прекрасным доказательством. Если бы они не были так кстати мертвы.
– Послушай, я согласен с некоторыми вещами, признаю, что совпадения загадочны, даже подозрительны, если тебе так хочется...
– Да, они подозрительны, черт побери. И мне это не нравится.
– Но все равно, нет никаких доказательств, фактов. – Факты есть, если знаешь историю целиком. Однако тебе известна только половина. Да и из этого ты, скорее всего, большую часть забыл.
– Я помню, как мы пытались убедить тебя взяться за эту работу.
– А чего ты ожидал? Я же не наемный убийца с быстрым пистолетом и без воображения. Такого вы бы могли найти в Каракасе или Маракайбо всего за несколько тысяч фунтов, с его эсэсовским номером на левой руке.
– Департамент не нанимает военных преступников для того, чтобы...
Смит остановился, понимая всю противоречивость того, что собирался сказать.
– Они убивали на заказ? Только плохих парней?
Эббот невесело рассмеялся.
– O tempora, О mores!О времена, о нравы! Что ты помнишь о плане операции?
– Немного, поскольку детали были оставлены на твое усмотрение. Но я помню, что ты должен был убить его в День Независимости.
Эббот кивнул.
– Его большой день. День, когда Президент принимал парад во время церемониального марша на площади Нжала, наряженный, как рождественская елка. Затем Его Превосходительство отправился на речную прогулку, чтобы люди, не сумевшие попасть на площадь, могли, разместившись вдоль берега, приветствовать его аплодисментами и бросать в воду цветы. Кричали девушки "ура" и в воздух чепчики бросали. День Королевского Прогресса и Народной Любви.
Эббот слегка улыбнулся.
– Подходящий день для убийства.
Он встал и подошел к окну.
– Знаешь, любой день подходит, чтобы убить этого ублюдка.
Его взгляд прошелся по улице внизу, по крышам и зданиям напротив.
– Думаешь, за местом следят? – улыбаясь, спросил Смит.
– Привычка, – ответил Эббот. – Это происходит автоматически. Почти рефлекс. Который вы мне привили.
Он отвернулся от окна, но остался стоять и был по-прежнему небрежно и хищно, по-животному, бдителен.
– У меня все было отлично подготовлено. Я разместился в квартире на третьем этаже с окнами на реку в месте изгиба. И хотя яхта выходила из-за поворота очень быстро, все равно в течение двадцати секунд он был бы отличной мишенью. И все, что мне оставалось сделать, – это навести перекрестье прицела Лезервуд на его гнусное черное сердце и плавно спустить курок Пустяковое дело. Во всяком случае, так должно было быть по плану.
Фрэнк Смит на секунду задумался.
– Ричард, оглядываясь назад, ты уверен, что не было никакого намека на то, что что-то идет не так?
Эббот покачал головой.
– Все было предельно просто. Я поехал туда работать, и я работал. И никто не мог бы ни в чем меня заподозрить.
Эббот приехал за два месяца до Дня Независимости в качестве независимого геолога-фрилансера, занимающегося оценкой горных месторождений для международной финансовой компании. Прикрытие было почти настоящим – он работал геологом в Африке до того, как его завербовал Департамент. Компания была менее подлинной, Она существовала в качестве прикрытия для операций Си Ай Эс и имела зарегистрированный офис на Багамах.
– С нашими средствами связи тоже ничего не могло произойти, потому что мы ими попросту не пользовались.
Как только Эббот прилетел в аэропорт Нжала, он сразу послал шифровку в Департамент (через Багамы), что добрался до места. И это все. Если что-то и пойдет не так впоследствии, контакты с Лондоном проследить будет нельзя. Политическое убийство – это оружие КГБ, ЦРУ и террористических групп, но не британского правительства. Эта мысль недопустима для свободного мира, таковой и должна остаться.
– А что с оружием? – спросил Смит. – Его не могли отследить по дороге?
– Только если звери вскрыли дипломатическую почту, – ответил Эббот с некоторой усталостью в голосе. – А это бы вызвало международный конфликт. Крайне серьезный.
Оружие, с любовью доработанную лабораторией Департамента снайперскую винтовку на основе Армалита-15, с дипломатической почтой привез военный атташе из посольства и оставил в камере хранения в аэропорту. Ключ был послан Эбботу корреспонденцией до востребования на вымышленное имя.
– То есть, насколько тебе было известно, все шло гладко?
– Лучше не бывает. Шло как по маслу вплоть до Дня Независимости, – тон Эббота стал суше. – А после этого все полетело кувырком.
Он резко сел и уставился на Смита.
– Как только рассвело, я услышал грохот, будто бы взорвалась бомба. Это полиция Нжала выламывала входную дверь. Они ворвались, как стадо буйволов, вытащили меня из кровати, немного попинали и спросили, где я храню оружие.
Я сказал: "Какое оружие?" А они снова начали меня пинать. Потом они перевернули все вверх дном в поисках винтовки. Подняли половицы, вытащили задние стенки шкафов, все выпотрошили, включая меня. В конце концов, стали простукивать стены. Но так ничего и не смогли найти.
– Так где же, черт побери, она была?
Эббот снова сдержанно улыбнулся.
– На эвкалиптовом дереве в парке имени Нжала, завернутая в промасленную бумагу.
– Умно.
– Так как они на меня вышли, Фрэнк?
Смит развел руками.
– Мы не могли сказать им, мы даже не знали, где ты.
– Достаточно было бы имени, под которым я работал. Как и всем иностранцам, мне пришлось зарегистрироваться в полиции. В Лондоне об этом знали. Но только Департамент знал это имя.
Смит молчал, ища причину.
– Я все же считаю, что ты где-то оступился, каким-то образом привлек к себе внимание.
– Как? Я пробыл там три месяца, ходил туда-сюда, производил вылазки для своих исследований, но всегда с местными проводниками и гидами и кучей оборудования. И более того, исследования были настоящими. Мы делали шурфы, копались в земле, долбили породу. Как и профессионально составленные отчеты, которые я регулярно отправлял в этот фальшивый офис на Багамах, и копии которых, как и положено, шли в Министерство геологии Его ублюдочного Превосходительства. Я не мог действовать более корректно или открыто.
– Послушай, ты же знаешь, как подозрительно звери относятся к иностранцам. Может быть, ты выпил не с тем незнакомцем и не в том баре. Что-то тривиальное. Что-то, о чем теперь ты даже не вспомнишь.
