Роу поднял занавеску и ощупью стал пробираться внутрь.
В шатре было очень темно, и он с трудом разглядел миссис Беллэйрс – тучную фигуру, задрапированную в какое-то траурное тряпье. Его поразил ее сильный грудной голос, звучавший убедительно; Роу ожидал, что услышит смущенное щебетание дамы, которая любит рисовать акварелью.
– Садитесь, пожалуйста, и посеребрите мне руку.
– Тут так темно…
Но теперь он уже мог кое-что разглядеть: на ней был крестьянский наряд с высоким головным убором и закинутой на спину вуалью. Он нашел полкроны и перекрестил монетой ладонь гадалки.
– Дайте вашу руку.
Он протянул руку и почувствовал, что ее крепко схватили, как будто гадалка хотела внушить ему, чтобы он не ждал от нее пощады. Свет ночника падал на пояс Венеры, на крестики, которые предсказывают потомство, на длинную-длинную линию жизни…
– У вас тут очень современно. Вот даже ночник электрический.
Она пропустила шутку мимо ушей и сказала:
– Сначала характер, затем прошлое; закон запрещает открывать будущее. Вы человек решительный, с воображением, чувствительный к чужим страданиям, но вам порою кажется, что вам не дают возможности проявить свои таланты. Вам хочется совершать великие дела, а не предаваться мечтам. Не огорчайтесь. В конце концов, вы же сделали женщину счастливой!
Он попробовал отнять руку, но ее так крепко держали, что ему пришлось бы вырывать ее силой. Она продолжала:
– Вы нашли душевное удовлетворение в счастливом браке. Но все же постарайтесь быть терпимее. Теперь я поведаю вам о прошлом.
– Не надо о прошлом, – поспешно сказал он. – Расскажите о будущем.
Казалось, он ненароком нажал кнопку, и машина остановилась. Воцарилась странная тишина. Он не рассчитывал, что заставит гадалку замолчать, хотя его и пугало то, что она скажет: ведь даже неточный рассказ о том, что умерло, может причинить такую же боль, как и правда. Он отдернул руку, ее больше не удерживали. Ему стало неловко, что он продолжает сидеть, но миссис Беллэйрс сказала:
– Мои инструкции таковы: вам нужно получить кекс. Скажите, что он весит два кило пятьдесят пять граммов,
– А разве он столько весит?
– Это не имеет значения.
Он напряженно думал, разглядывая левую руку миссис Беллэйрс, на которую сейчас падал свет, – широкую безобразную кисть с короткими, обрубленными пальцами, унизанными крупными перстнями кустарной работы. Кто дал ей инструкции? Может, она подразумевает духов? А если так, то почему ее выбор пал на него и она помогает ему выиграть кекс?
Может быть, это просто уловка? Она называет своим клиентам разные цифры, рассчитывая получить в виде комиссии хотя бы кусок кекса? Он улыбнулся в темноте. Да, кекс, особенно хороший кекс, в эти дни – диковина.
– Теперь идите, – сказала миссис Беллэйрс.
– Большое спасибо.
Подумав, что он может, ничем не рискуя, воспользоваться ее подсказкой, Роу вернулся к киоску, где стоял кекс. Сад был уже почти пуст, но кекс по-прежнему окружала небольшая толпа, и ей-богу, это был великолепный кекс. Роу всегда любил печенье, особенно сдобное и темно– коричневые домашние кексы с цукатами, которые почему-то отдают пивом. Он сказал даме в киоске:
– Вы будете считать меня жадиной, если я рискну еще шестью пенсами?
– Нет. Пожалуйста.
– Ну тогда его вес – два кило пятьдесят пять граммов.
Он снова заметил, что наступила странная тишина, как будто весь день они только и дожидались этих слов, но почему-то не рассчитывали, что произнесет их именно он. Потом какая-то толстуха, наблюдавшая эту сцену из-за спин зевак, разразилась добродушным смехом:
– Силы небесные! Сразу видать, что холостой!
– А между тем этот джентльмен выиграл, – сурово одернула ее дама в киоске. – Он ошибся всего на несколько граммов. Можем считать, что это прямое попадание! – добавила она, нервно хихикнув.
– Два кило пятьдесят пять граммов! – воскликнула толстуха. – Ну тогда берегитесь! Значит, он тяжелый как камень.
– Наоборот, он сделан из настоящих яиц. Толстуха удалилась с язвительным смехом.
Когда ему вручали кекс, снова воцарилась непонятная тишина; его молча обступили три пожилые дамы и священник, который бросил свою шахматную доску. Подняв голову, Роу увидел, что и гадалка тоже на него смотрит, откинув занавеску своего шатра. Ему были куда приятнее насмешки толстухи: в них было что-то здоровое, чистосердечное, а у этих, вокруг него, чувствовалось такое нервное напряжение, будто они присутствовали при каком-то важном событии. Потребность сызнова пережить детство завела его в какие-то дебри, где и не пахло невинностью. В Кембриджшире не бывало ничего подобного. Спустились сумерки, и устроители начали закрывать базар. Проплыла к выходу толстуха, неся под мышкой корсет (обертывать покупки запрещалось из-за нехватки бумаги). Артур Роу пробормотал:
– Спасибо! Большое спасибо!
Он так отчетливо ощущал, как его со всех сторон окружает кольцо людей, что на миг даже усомнился, дадут ли ему дорогу. Но, как и надо было ожидать, молчание прервал священник; он взял Роу под руку и слегка ее пожал.
– Молодец! – сказал он. – Молодец!
Поиски клада тоже спешили закончить – тут уж Роу ничего не досталось. Он стоял и смотрел на игру, держа свой кекс и «Маленького герцога».
– Мы и так запаздываем, – сетовала дама, подрагивая полями шляпы.
Несмотря на поздний час, еще один посетитель не поскупился заплатить за полный билет. Подъехало такси, и какой-то человек опрометью кинулся в шатер гадалки – так грешник перед неминуемой смертью бросается в исповедальню. Кто это: еще один веривший в необычайный дар миссис Беллэйрс или просто ее муж, заехавший за ней, чтобы проводить домой после бесовской тризны?
Мысль эта занимала Артура Роу, и он не обратил внимания на то, что последний из кладоискателей уже зашагал к выходу, – он остался один под платанами в обществе устроителей базара. Заметив это, он почувствовал себя неловко, как последний посетитель ресторана, на которого обращены взгляды официантов, нетерпеливо ожидающих его ухода.
Но прежде чем он успел дойти до ворот, его догнал священник и развязно спросил:
– Неужели вы хотите унести свой приз?
– Да, пора уходить.
– А у вас нет желания – это принято на благотворительных базарах – снова пустить кекс в розыгрыш? Памятуя о добрых делах…
Что-то в его тоне – еле уловимая покровительственная нотка, как у добродушного старосты класса, обучающего новичка святым традициям школы, – обидело Роу,
– Да ведь у вас совсем не осталось посетителей.
– Я подразумевал розыгрыш среди нас, тех, кто остался. – Он снова мягко пожал собеседнику руку. – Разрешите представиться, моя фамилия Синклер. Говорят, у меня есть дар… получать дары. – Он хихикнул. – Видите ту даму, миссис Фрейзер? Небольшой дружеский аукцион даст нам возможность сделать скромный вклад в общее дело.
– По-моему, это звучит не совсем скромно.
– Все они тут необыкновенно милые люди. Я хотел бы вас с ними познакомить, мистер…
Роу заупрямился:
– Странная манера устраивать благотворительный базар: не отдавать людям выигрыш!
– Но вы же, надеюсь, не посещаете благотворительные праздники, чтобы на них наживаться? – сквозь внешнее благодушие у мистера Синклера вдруг проглянуло что-то злобное.
– Я не собираюсь здесь наживаться. Вот возьмите фунт стерлингов, но кекс я хочу оставить себе.
Мистер Синклер, уже не таясь, махнул рукой остальным, показывая, что дело проиграно. Роу спросил:
– Может, вы хотите, чтобы я вернул вам «Маленького герцога»? Ведь и он даст возможность вашей миссис Фрейзер сделать скромный вклад в общее дело?
– Право же, не стоит разговаривать со мной таким тоном.
День был безнадежно испорчен: глупая стычка заглушила дорогие воспоминания, навеянные духовым оркестром.
– До свидания, – произнес Роу.
Однако ему не дали уйти: на помощь мистеру Синклеру подошла целая делегация, ее возглавляла дама, наблюдавшая за поисками клада; поля ее шляпы взволнованно колыхались.
Она жеманно улыбнулась:
– Боюсь, что несу вам дурную весть.
– Вы тоже хотите получить кекс? – спросил у нее Роу.
Она снова улыбнулась, но теперь с напускным простодушием:
– Мне придется его у вас отнять. Видите ли, к сожалению, произошла ошибка. Относительно его веса. Он совсем не такой… как вы сказали. – Она сверилась с бумажкой, которую держала в руке. – Та грубая женщина была права. Настоящий его вес: тысяча пятьсот пятьдесят Граммов. И вот тот джентльмен, – она махнула рукой в сторону киоска, – выиграл кекс.
Там стоял человек, который поздно приехал на такси и побежал в шатер миссис Беллэйрс. Сейчас он держался в тени киоска, где разыгрывался приз, предоставляя дамам-благотворительницам защищать его права. Неужели миссис Беллэйрс подсказала ему вернее?
– Странно, очень странно, – сказал Роу. – Он назвал точный вес?
