миллиметра…
— Повреждения сильные?
— Сам же видишь… в пределах разумного, — пожал плечами капитан Литвинчук.
— Не взорвется?
— Нет. Не должен. — Литвинчук опустил брезентовый полог. — Слушай, а ты уверен, что они в самом деле собрались применить против нас эту дрянь?
— А для чего еще она могла понадобиться? Не атомную же электростанцию строить в горах…
Радиационный фон рядом с грузовиком действительно оказался близок к норме, однако у Виноградова не было ни малейшего желания искушать судьбу. Поэтому офицеры поторопились вернуться обратно, под прикрытие бронированного борта.
— Что там наши? Когда будут?
— Часа через три-четыре.
— Ладно, теперь-то уже чего… дождемся.
— Спокойной смены! Располагайся, я тут тебе огневую позицию оборудовал.
— Спасибо, капитан. — Виноградов присел на промасленный и простреленный грязный бушлат, оказавшийся, очевидно, бесхозным после вчерашнего боя. Окончательно рассвело, однако холод прошедшей ночи еще не покинул истертые придорожные камни. — Отдыхай.
Здесь, в горах, не существовало линии горизонта, только серая муть облаков, иногда подползающая вплотную к дороге, иногда с неохотой крадущаяся от перевала куда-то вверх, по заляпанным редкой растительностью отвесным склонам. Впрочем, сами заснеженные вершины с дороги никому и никогда разглядеть не удавалось…
Время шло — и вместе с ним из-под колес бронетранспортера выползала короткая, бледная тень.
— Доброе утро!
— Привет.
Мимо Виноградова почти в полный рост прошли трое бойцов, сменившихся с поста. Потянуло откуда-то сигаретным дымком…
Майор тоже решил закурить, потянулся за пачкой — и в этот момент прямо сверху, со склона, ударил крупнокалиберный пулемет.
— Мамочка родная… — Судя по тому, как и, главное, откуда велся огонь, можно было сделать два вывода.
Первый: ребят, оставленных на внешнем охранении, уже нет в живых.
Второй: действовали очень крепкие профессионалы. Потому что с бойцами из роты спецназа майор Виноградов работал не первый день и не раз убеждался, кому ни попадя убить себя втихаря они не позволят.
Передернув затвор, Виноградов принялся ощупывать взглядом нависающие с обеих сторон горы: очень медленно и очень осторожно, вслед за пламегасителем автомата. Жаль, что нет под рукою прибора ночного видения: в инфракрасных лучах все живое и теплое обнаружило бы себя моментально. А гак…
По камням расплескалась еше одна очередь — скорее предупредительная, чем на поражение.
Снизу скупо и коротко отвечали.
— Свои, не стреляй!
— Давай сюда, быстро… — Узнав голос Литвин-чука, майор убрал палец со спускового крючка. — Привет, давно не видепись!
Вид у капитана, вернувшегося к бронетранспортеру, был скорее злой, чем испуганный:
— Вот дают, а? Кто же это еще на нашу голову?
Перестрелка тем временем принимала все более оживленный характер.
— Эй, там. слушайте!
На дороге, за поворотом, шумно испортил воздух гранатомет. Значит, и там не все слава богу…
— Эй, послушайте! Вы окружены…
Стрельба как-то сама собой стихла, и, несмотря на рассыпчатое горное эхо, стало возможным разобрать отдельные слова и даже фразы:
— …вам предлагается ровно через шестьдесят секунд, оставив на месте оружие…
Несмотря на сильный кавказский акцент говорившего, суть ультиматума была вполне понятна.
— Ох, сейчас начнется!
— Посмотрим. — Виноградов покосился на циферблат своих часов. — Точно!
Народ наверху слов на ветер предпочитал не бросать — точно и одновременно, секунда в секунд)7, ожили оба крупнокалиберных пулемета, установленных на склоне. Особой опасности это не представляло, но на психику действовало. Литвинчук перекатился поближе к майору:
— Плотно кладут! Головы не поднять.
— Что, страшно?
— Бывало и хуже…
— Ну, это, положим, вряд ли, — вздохнул Виноградов и обернулся на шум. — Кого там еще несет?
— Товарищ майор! — На гранитное крошево рядом с ним и Литвинчуком упал штатный радист разведгруппы, улыбчивый парень со шрамом над верхней губой. — Товарищ майор, а у нас командира убили…
Длинная очередь пробежала не более чем в полуметре от их укрытия, не причинив никакого вреда.
— Твою мать! — растерянно выругался Виноградов. — И чего теперь?
— Принимай командование, Володя… — обернулся Литвинчук, — ты же у нас теперь вроде как старший по званию?
— Твою мать… — Надо было немедленно что-то решать и приказывать. — Домой про нападение доложили?
— Так точно, товарищ майор!
— Ну, и что они там? Скоро? Или как?
— Обещали «вертушки» прислать до подхода колонны. Связь в горах неустойчивая, но…
— Понятное дело. Попробуй-ка соедини меня еще раз.
Относительное затишье опять нарушил голос, многократно усиленный мегафоном:
— Эй, немедленно складывайте оружие… Повторяю — немедленно! В случае отказа…
Умные, сволочи, — больше и времени не дают, чтобы принять ультиматум.
Как-то даже невежливо получается…
В следующую секунду вместо ожидаемого шквала пулеметных очередей воздух над перевалом заполнился частым, негромким пощелкиванием.
— Ох, черт! — Виноградову будто ошпарило руку пониже локтя — первое же попадание выдрало из его комбинезона кусок ткани, оставив болезненный след на коже.
— Ты чего? — отозвался Литвинчук.
— Порядок, ерунда…
— Снайперы! И не высунуться.
— Есть связь, товарищ майор! — доложил радист.
— Давай сюда…
Непонятно, откуда и при помощи каких приборов вели огонь вражеские стрелки, но реакция у них была отменная: пуля попала радисту, чуть приподнявшемуся над камнями, точно в шею — между шлемом и бронежилетом.
— А-ах… ап… — раненый потянул в себя воздух, судорожно захлопав губами.
— Держись, брат! Спокойно…
— Трамвай…
— Что? — не сразу понял майор.
— Третий год по горам… забыл, как на трамвае… прокатиться…
— Извини, братишка… — Виноградов аккуратно потянул к себе провод наушников. — Ничего не разобрать!
Из динамиков доносился какой-то неровный, прерывистый шум…
Снайперы — чтоб им всем пусто было! — свою задачу выполнили: загнали остатки разведгруппы в норы и щели. Теперь, видимо, следовало дожидаться атаки.
Майор отодвинул от себя труп радиста и приготовился.
Ждать пришлось недолго.
За поворотом дороги кто-то коротко выплюнул очередь, его поддержали, но выстрелы спецназовцев почти сразу же растворились в нахлынувшем сверху потоке огня. Потом неожиданно, пару раз, с гулким, нестрашным хлопком разорвались ручные гранаты.
Очевидно, противник подошел совсем близко.
Царапина у локтя не беспокоила Виноградова, но на всякий случай следовало провести по ней смоченным слюной пальцем.
— Справа!
Не раздумывая и не целясь, майор выпустил длинную очередь — и возникшую в зоне видимости фигуру отшвырнуло назад, за гранитный валун.
Вот и все, кажется… вот и повоевали…
Но тут воздух над перевалом запел, зазвенел, задрожал: сначала тихо, а затем со стремительной неудержимостью наполняясь басовыми нотками… и через мгновение — накатил, навалился сплошной стеной металлического рева и грохота.
— Слава Богу! — перекрестился майор. — Спаси, Господи, люди Твоя…
Две пары скуластых, остромордых вертолетов, выкрашенных под цвет серого горного неба, одновременно зависли над склонами и над дорогой — на некотором расстоянии от разбитой колонны.
— «Долина», «Долина»! Я — «Борт девятнадцать», слышите меня?
— Слышу вас, девятнадцатый! — схватился за рацию Виноградов. — Здесь мы, прямо под вами…
— Держитесь, земляки!
