Ознакомительная версия.
— Чем больше мы стараемся быть благоразумными и миролюбивыми, тем более безрассудными и агрессивными становятся они.
Полковник КГБ, любивший заглянуть вечерком к Моррису ради «общих сведений», изрядного количества бурбона и сигарет марки «Кэмел» либо «Честерфилд», выразил разочарование Советов в более жесткой форме:
— Они не понимают, что могут натворить ядерные бомбы. Но если будут продолжать в том же духе, однажды мы им это продемонстрируем.
Китайцы конкурировали с Советами за влияние на «третий мир» и обхаживали Кастро, который, по мнению Морриса, и сам по себе доставлял серьезные неприятности. Забыв заручиться согласием Советов, он начал тайно поставлять оружие венесуэльским партизанам и обещал снабдить им революционные банды по всей Латинской Америке. В принципе Советы не возражали против снабжения оружием мятежников и террористов; они занимались этим и сами — как непосредственно, так и косвенно. Но здесь всегда важно понимать, что делаешь и что при этом можно выиграть, а что — потерять. Советы же не были уверены, что Кастро осознает последствия. Их беспокоило, что он скорее занят сочинением мифа о себе как о мировом лидере, чем защитой интересов социалистического лагеря. Они считали, что раз ему обеспечили щедрую экономическую и военную поддержку, то он обязан советоваться с ними и воздерживаться от импульсивных театральных жестов, способных вовлечь их в очередную ядерную конфронтацию с Соединенными Штатами. Стараясь сохранить свои базы на Кубе, они готовы были со многим мириться и потакать ему, словно капризному ребенку, однако до известного предела.
Политбюро все еще надеялось использовать американскую компартию как средство для воздействия на Кастро и осмотрительного налаживания связей с кубинскими коммунистами.
Пономарев заметил, что при встрече Джека с Кастро в Москве каждому из них импонировала неординарность другого и что Джек умело польстил Кастро своими россказнями о том, как старается американская компартия оказать ему помощь из Соединенных Штатов. Советы надеялись преобразовать этот зародыш личных отношений в вспомогательное средство воздействия на Кастро и предложили Джеку поехать в Гавану под предлогом передачи официального обращения Гэса Холла. Необходимую подготовку они возьмут на себя, изображая лишь посредников Холла и его инициативы. И объяснят, что, поскольку США препятствуют своим гражданам в посещении Кубы, Джеку придется лететь в Гавану из Москвы. Так его смогут проинструктировать перед поездкой и выслушать отчет по возвращении из Гаваны. Пономарев или его заместитель предложили Джеку взять с собой жену, поскольку ее присутствие могло помочь на светских мероприятиях.
И Моррис, и Пономарев прекрасно понимали, что ежегодный пересмотр бюджета американской компартии являлся в значительной степени фарсом. Моррис старательно перечислял, какие суммы требуются партии на содержание штаб-квартиры в Нью-Йорке, на поддержку активистов и издательскую деятельность, на поездки, демонстрации и агитацию, а также на выплату жалованья и компенсации издержек своим лидерам. (Большая часть всего этого была фикцией, сочиненной вместе с Бойлом.) С другой стороны гроссбуха он писал, сколько партия надеется получить от жертвователей из Голливуда, с Манхэттена и от других денежных тузов, щеголяющих радикализмом, которые считали свои пожертвования остроумным и смелым поступком. При этом всегда наблюдался дефицит, равнявшийся той сумме, которую, как надеялся Холл, КГБ вручит Джеку во время очередной прогулки по ночному Нью-Йорку.
22 ноября 1963 года, в день убийства президента Кеннеди, Моррис находился в Москве. Когда советские руководители спешно стали интересоваться у него возможными причинами и значением этого убийства, он воочию убедился в царившей среди них панике. Прежде всего они пытались оценить последствия убийства, но некоторые, казалось, по-человечески жалели о гибели молодого обаятельного президента, хотя тот и был их врагом. Пережив множество убийств по команде Сталина, они молчаливо условились между собой, что победители будущих битв за власть в Советском Союзе не станут казнить проигравших. Призрак политического убийства в Америке озадачивал и пугал их, поскольку означал нестабильность и непредсказуемость.
Первоначальное смятение породило множество вопросов. Разве в поездке президента не охраняли высокопрофессиональные телохранители? Как могла не сработать их защита, если хоть часть из них не примкнула к заговору? Могло ли это убийство быть частью правого или фашистского переворота? Как повлияет оно на внешнюю политику Соединенных Штатов вообще и по отношению к Советскому Союзу в частности? Что собой представляет новый президент Линдон Б. Джонсон? Чем он будет отличаться от Кеннеди?
На эти и другие бесчисленные вопросы, заданные ему в течение дня, Моррис почти не смог представить фактов, поскольку о событиях в Далласе узнал от Советов и не имел понятия о Джонсоне. Однако он знал политическую историю Соединенных Штатов; основываясь на понимании движущих ею процессов, он сделал для советских лидеров анализ ситуации, укрепивший впоследствии его репутацию замечательного провидца. По существу, он поведал им следующее:
Он не может сказать, нарушили ли работники службы безопасности свой долг; учитывая ту опасность, которой подвергаются президенты, разъезжая в открытых машинах и смешиваясь с толпой, возможно, охранники и не виновны. Об этом слишком рано говорить, пока не известны подробности.
На жизни президентов было совершено множество покушений, и лишь одно — убийство Авраама Линкольна Джоном Уилксом Бутом — было политически или идеологически мотивировано. Остальные были предприняты психически неуравновешенными личностями. Любой гражданин США имеет право на приобретение и хранение оружия; установлено, что один процент населения, то есть более миллиона взрослых американцев, признан душевнобольными, и их действия — совершают ли они их в одиночку или в сговоре — непредсказуемы.
Однако тайный политический заговор в Соединенных Штатах невозможен, и разумные люди любой политической ориентации считаются с этой реальностью. Вооруженные силы США подчиняются гражданскому руководству и всегда лояльны к посту президента, кто бы его ни занимал. При содействии ФБР они раздавят в зародыше любой заговор, причем, если понадобится, применят силу.
Поэтому в ближайшем будущем изменения внешней политики США ожидать не следует. Джонсон, оказавшийся в президентском кресле волей случая, сосредоточит все усилия на том, чтобы выиграть президентские выборы 1964 года. Скорее всего, он по крайней мере до выборов сохранит главных советников Кеннеди по вопросам внешней политики, будет к ним прислушиваться и не рискнет выступать с новыми инициативами. Кроме того, существенный контроль за внешней политикой осуществляет Конгресс, состав которого остался прежним.
Ситуация может измениться и потребовать переоценки после следующих выборов президента и членов Конгресса.
Пономарев разговаривал с Моррисом в своем кабинете, когда туда буквально ворвались сотрудники с серыми лицами. Не зная, что Моррис понимает по-русски, они не обратили на него внимания и сообщили Пономареву, что полиция Далласа только что арестовала по обвинению в убийстве президента Кеннеди Ли Харви Освальда. Важные обстоятельства, которые они поспешно перечислили, объясняли их тревогу, граничившую с паникой.
Освальд, бывший американский морской пехотинец, перебежал в Советский Союз и жил там со своей русской женой. Советские психиатры, обследовавшие его после того, как он в Москве пытался покончить с собой, пришли к заключению, что Освальд — весьма неуравновешенная личность, если его вообще можно считать психически здоровым. Когда он попросил разрешения вернуться в Соединенные Штаты, Советы рады были от него избавиться и не поддерживали с ним никаких контактов, если не считать нескольких последних недель. Тогда он незваным гостем появился в советском посольстве в Мехико и попросил визу для возвращения в Советский Союз, указав при этом, что хочет лететь через Кубу. Посольство в соответствии с обычной процедурой запросило указаний из Москвы. В штаб-квартире КГБ просмотрели его досье, посчитали Освальда бесполезным неудачником и приказали посольству от него отделаться. В соответствии с этими указаниями посольство в Мехико сообщило, что не может выдать визу, пока он не получит соответствующую визу для въезда на Кубу. Предупрежденные заранее сотрудники кубинского посольства сказали Освальду, что не могут выдать ему визу, пока он не получит визу на въезд в Советский Союз. Эта хитроумная карусель закончилась тем, что Освальд уехал и больше сотрудники посольства вплоть до последних дней ничего о нем не слышали.
Ознакомительная версия.
