— Мать переживает — тихо проговорил отец, оглянувшись на дверь — она думала внуков понянчит, а тут такое… Не расстраивай ее, ладно.
— Не буду. Только я и сам не знаю. Что делать. Честно.
— Да я и сам не знаю — горько усмехнулся отец — и хотел бы тебе посоветовать, да не знаю что. В мои времена таких вот запуток не было, все проще было. Одно скажу — ты на Наталью делишки отца ее не переноси. И поддержи ее, как мужик поддержи. Она все-таки без отца осталась.
— Да поддержать то поддержу — тяжело вздохнул я — только думаю, не простит она меня. Для нее все прокурорские теперь враги. И я — в том числе.
— Значит судьба такая… А жаль, хорошо вы с ней друг другу подходили. Впрочем, любит — простит… — отец крякнув, поднялся, прошелся по комнате — и все таки я тебе не сказал, что хотел сказать. Ты рапорт на получение оружия напиши.
— Рапорт? — недоуменно сказал я — да с каких дел. У меня сейчас все дела — одна сплошная экономика, какое оружие. Только посмеются надо мной. Мол, в ковбоев поиграть решил.
— А ты все-таки напиши — твердо сказал отец — а там и посмотрим. Если уж ты опять начал лезть во все тяжкие, получай оружие, хоть мне немного спокойнее за тебя будет. К нам сюда ты, конечно, не переедешь, даже на время?
— Не перееду — твердо сказал я — с чего я должен сюда переезжать? У меня квартира есть, там и живу.
— Ну, я иного и не ожидал — усмехнулся отец — только оружие ты все-таки получи. И будь осторожнее….
Картинки из прошлого
Ферганская долина
1976 год, вечер …
— Сашка!
Крик во дворе раздался, едва Сашка Коновалов вышел из-за стола. Воровато оглядевшись, тот выскочил на балкон.
— Выходи! — Его закадычные друзья — Али и Ислам стояли под окнами с весьма воинственным видом.
— Щас! — махнув друзьям рукой, Сашка проскочил обратно в комнату, начал разыскивать кеды
— Ты куда? — крикнула из кухни бабушка
— Ба, я с друзьями… Металлолом собирать…
— Какой металлолом на ночь глядя?!
— Пока, ба… — держа кеды в руках, Сашка выскочил за дверь
На самом деле, Сашка, Али и Ислам действительно собирались подсобрать немного металлолома, вот только не там, где это делали обычно октябрята. И сдавать его они тоже не собирались. Ислам не далее как вчера сказал, что старшие пацаны показали ему лазейку в заборе, позволяющую проникнуть на территорию местной воинской части, на стрельбище. Вот друзья и решили пробраться, когда немного стемнеет и занятия на стрельбище прекратятся и пошариться в районе мишеней и стрелковых позиций. То, что военные просто не замечали — стрелянные пули и гильзы — для десятилетних пацанов было огромным богатством, каждая гильза с пулей легко могла быть обменяна на мороженое или пирожок. А уж если удастся найти целый патрон…
— Слушай … А там нас не поймают? Меня отец предупреждал — к военной части ни ногой!
Пару лет назад произошел несчастный случай — случайным выстрелом (первогодок чистил автомат, нарушая технику безопасности) была тяжело ранена женщина, идущая по дороге рядом с казармами. С тех пор все детям строго настрого запретили и близко подходить к части, зачастую подкрепляя внушение широким кожаным ремнем — для профилактики.
— Не боись! — авторитетно произнес Ислам, он был старше своих друзей на год и в компании он был заводилой — не поймают. Я вчера наблюдал — с шести часов на стрельбище ни одного человека, а сейчас полседьмого. Стемнеет в восемь, за это время мы карманы набьем и смотаемся… Да и от казарм — почти километр, если за нами выбегут — мы быстрее через забор смотаемся. Все продумано!
Странное это было время… По нынешним меркам — другой мир, другая цивилизация. Жизнь устраивалась и складывалась совершенно по-другому, не так как сейчас. Сашка был русским, его отец работал заместителем главного инженера на комбинате, добывавшем золото. Али был таджиком, Ислам — узбеком. Но они дружили уже три года, и никому даже в голову не приходило поинтересоваться национальностью друг друга. Любая семья была рада принять друзей своего сына в гости, накормить, чем Аллах послал. Никто даже представить не мог, что мир, в котором все жили сообща, рухнет в считанные месяцы и наступит время, когда русские, таджики и узбеки начнут убивать друг друга, захлебываясь в национальной и религиозной ненависти. Тогда это никому не могло и в голову прийти…
— Я, кажется, рубашку порвал …
— Не хнычь, девчонка … — Ислам ответил Али подзатыльник — на обратном пути зайдешь ко мне, зашьем. И вообще — тише ты! Хочешь, чтобы нас поймали?
Метрах в двухстах от небольшой дыры в заборе, через которую только что на стрельбище пролезли пацаны, человек в маскировочном костюме осторожно поднял автомат с глушителем, прицелился…
Правоверные!
Кяфиры убивают наших детей. Вчера, на стрельбище воинской части они убили троих наших детей! Они безбожники, они запрещают нам молиться Аллаху! Все правоверные мусульмане должны сплотиться и дать отпор кяфирам! Покараем неверных собак!
С нами Аллах!
— Товарищ полковник!
Полковник Мингазов, командир расположенной в Ферганской долине воинской части резко повернулся…
— Там… Там лейтенант Петровский! Его местные на базаре избили…
Выругавшись последними словами, полковник бегом бросился к санчасти, стоявшие на крыльце врачи молча расступились.
— Где?
— В третьей, товарищ полковник…
— Сюда нельзя! Нельзя, товарищ полковник!
Лейтенант Петровский лежал на каталке, смотреть на него было страшно. В углу палаты почти беззвучно плакала жена.
— Что?
Один из врачей повернулся.
— Без рентгена не скажу. Кажется, рука и ребра, сотрясение мозга вдобавок. И ножом порезали, правда несильно… Идите, товарищ полковник, не до вас…
Мингазов выскочил в коридор, ошалело огляделся по сторонам. Все то, что происходило в последний день, было настолько дико, что он просто не знал, как реагировать.
— Борщев! — гаркнул он, увидев в конце коридора начальника штаба полка
Подполковник Борщев повернулся на крик, поспешил к командиру полка.
— Значит так… — в голове мутилось — объявляй казарменное положение. Пока все это не уляжется, из казарм никому ни ногой. Никаких увольнений, ничего. Начинайте и семьи в казармы перевозить, у тех, кто в городе живет.
— Оружие выдавать?
С пронзительным, серебристым звоном в конце коридора разлетелось окно. Камень…
— Выдавай. Только офицерам. Усиль везде посты, особенно около оружейных складов. Неровен час, отбиваться придется. Машина у тебя здесь?
— Да.
— Я заберу. На стрельбище сгоняю. Ты за старшего.
— Есть!
На стрельбище шла обычная криминалистическая работа, у края стрельбища стояли две патрульные «канарейки», УАЗ и Волга. Недалеко от забора столпились люди.
— Жди здесь, машину не глуши.
Водитель кивнул, полковник выскочил из машины еще на ходу и бросился к скоплению людей.
— Вы кто, представьтесь! — в нескольких метрах от места преступления его остановили
— Полковник Мингазов, командир воинской части
Стоящий неподалеку невысокий, темноволосый мужчина в летнем белом костюме, что-то писавший на листе бумаги, положенном на папку (старая привычка следователей — прим автора) поднял голову от бумаг, подошел ближе.
— Следователь Гафаров. Вы командир части, к которой относится это стрельбище?
Мингазов кивнул
— Пропусти!
Милиционер отступил в сторону, давая дорогу.
— Осторожнее, давайте здесь встанем. Ближе не надо, можно затоптать улики. Я должен задать вам несколько вопросов относительно произошедшего.
Полковник снова кивнул, достал из кармана сигареты…
— Вчера на стрельбище проводились занятия?
— Нет — твердо ответил Мингазов
— Уверены? — прищурился следователь
— Уверен, чтоб вас! — сорвался полковник — вы за кого нас принимаете? Если на стрельбище поводятся занятия, командир части должен об этом знать, иначе он никакой не командир. Есть утвержденный график занятий, вчера никаких занятий не было. Могу показать.
— Обязательно — кивнул Джафаров — это мы потом поедем и оформим выемку под протокол, как полагается. А вчера вообще кто-нибудь мог стрелять на полигоне без вашего ведома?
— Быть такого не может — скривился Мингазов — как и из чего этот кто-то будет стрелять? Для проведения стрельб надо получать оружие, боеприпасы, оформлять ведомость, потом израсходованные боеприпасы списывать по ведомости — в общем, дольше бумаги будешь писать, чем стрелять. Просто так никому ни оружие, ни патроны к нему не могло быть выдано.
