– Клиффорд, – резко сказал Шеппард, – ты помнишь винтовку, специально изготовленную для Эббота?
Выцветшие глаза Клиффорда, обычно ничего не выражавшие, вдруг на мгновение ожили.
– Помню ли я? – сказал он. – Как я могу это забыть? Я помогал ему ее пристреливать на военном полигоне Салисбери Плэйн. Единственный экземпляр, на основе Армалита-15 с оптическим прицелом Лезервуд. А знаешь, какая у нее начальная скорость? Девятьсот девяносто метров в секунду. С четырехсот пятидесяти метров проделает две дырки в армейской каске и оставит дырку в голове размером с мужской кулак. Ну а что до ощущений, так я никогда не держал в руках оружия приятнее...
Он вздохнул, как мужчина вздыхает по женщине.
– Думаю, мы нашли эту винтовку – на вокзале Ватерлоо. Как скоро ты можешь там быть?
Через полчаса сержант Клиффорд уже изучал и опознавал винтовку.
– Это она. Никаких сомнений.
Он вытащил из кейса ее составные части и собрал их вместе. Затем он разобрал ее и снова собрал. Все это он проделал быстро и механически четко, но с любовью и нежностью.
Затем сержант прижал ее к плечу и прицелился в мужчину в котелке, пересекающего вестибюль вокзала на пути к выходу на Йорк Роуд.
– Из этого можно убить кого угодно, – сказал он немного приглушенным и почтительным голосом, будто бы находился в церкви.
Потом тем же быстрым и любовным движением он опустил винтовку и положил ее обратно в кейс.
– Ты оставайся здесь, на случай, если он появится. Но держись в тени. Я пошлю тебе подмогу из тех, кого он никогда не видел, ребят покрепче.
– Сэр, со всем должным уважением, но он этих ребят в момент распознает. Лучше выбрать таких, по которым не видно сразу, что копы. Вроде этого длинноволосого хипповатого парня – как-его-там – Питерса. И Франклина, этого сообразительного ботаника из Брамсхила.
– Двоих? Это слишком мало.
– Хорошо, тогда еще этого тощего и длинного, похожего на проповедника, – Эшби. Это со мной уже четверо. Если будет еще кто-то, мы станем друг на друга натыкаться, особенно, если возле стойки будет толпа. Слишком много подозрительных личностей тоже нам не на руку.
Шеппард обдумал предложение и медленно кивнул.
– Хорошо.
– И скажите им, чтобы надели джинсы или что-то похожее, чтобы выглядеть достаточно неряшливо.
– Но оружие им брать не следует.
– Нет. У меня будет пистолет, этого достаточно.
Шеппард снова кивнул и потер подбородок. У Клиффорда были свои пределы, но в рамках этих ограничений он был экспертом, профессионалом, почти богом. Шеппард очень в него верил.
– Мы не хотим, чтобы чертова публика пострадала, ведь так?
Глаза Клиффорда снова сверкнули и погасли. Его голос стал тусклым и необычно официальным, словно он зачитывал приготовленное заявление.
– Мы, разумеется, постараемся воздержаться от использования огнестрельного оружия... если не будем вынуждены пойти на это ради защиты жизни офицеров полиции или гражданского населения.
Шеппард едва слушая, продолжал кивать, потирая подбородок, Клиффорд прочистил горло.
– С другой стороны, если это будет единственным способом остановить государственного преступника...
Сине-серые глаза Шеппарда смотрели прямо в бесцветные глаза Клиффорда.
– Тогда остановите ублюдка.
Клиффорд почти улыбнулся. Он не любил Эббота по одной простой и детской причине: кто-то когда-то сказал, что он стреляет лучше, чем сам Клиффорд. Это даже не было правдой, но накрепко засело в ограниченном мозгу сержанта, посеяв там жажду мести.
* * *
По дороге в офис в машине после долгого спора с самим собой Шеппард решил, что не станет звонить начальнику Департамента. В конце концов, с чего это вдруг? Официально он ему не подчинялся, равно как и не подчинялся никому из Си Ай Эс. Официально – нет. Во всяком случае, техническая сторона процедуры ареста была в его компетенции, а не в компетенции начальника Департамента. Так что хрен с ним, с начальником Департамента. Но как только он приехал в офис, то сразу же позвонил.
– Отлично, отлично, – сказал начальник Департамента, которому уже не терпелось начать уикенд и отправиться в плаванье на Солент. – Кто отвечает за операцию на месте?
– Сержант Клиффорд.
– О-о-о...
Настало долгое молчание.
– Я не уверен, что это тот человек, которого следует оставлять за старшего.
– Вы говорили, что хотите остановить Эббота... а если понадобится, то и убить.
– Да, но только Эббота. Это вокзал Ватерлоо, помните, а не аэропорт Лод в Израиле. Нам не простят фронтальной атаки под прикрытием крупнокалиберных пулеметов.
* * *
Вернувшись в квартиру Элис, Эббот увидел, что она купила ему новую одежду, но он был слишком поглощен своими мыслями, чтобы уделить этому большое внимание.
– Смотри, – она показала ему пиджак. – Донегольский твид. Красиво, правда?
– Очень красиво, – рассеянно ответил он.
– Разве ты не примеришь?
Он надел пиджак.
– Замечательно.
– Ричард, ты чем-то обеспокоен?
– Мм?
– Я говорю...
– Her, я в порядке.
Но это было неправдой. Она чувствовала ложь и хотела знать, в чем дело, и в то же время, не хотела знать. Поразмыслив над ситуацией, она быстро поняла, что выхода нет. И как поступает большинство из нас, когда сталкивается с безвыходной ситуацией, она отвернулась и продолжила жить в своем маленьком сне, слабо надеясь на то, что реальность никогда его не нарушит.
– Я влюблена в тебя, – сказала она. – Я никогда не знала, как это, но думала, что влюблена. А теперь знаю.
Элис посмотрела на него и опустила голову, отчего прядь волос упала ей на лицо сбоку. Она заправила ее обратно за ухо жестом, от которого вдруг стала выглядеть очень юной, серьезной и ранимой.
Ричард протянул руку и ладонью нежно погладил ей шею. В ответ она наклонила голову, поймав его теплую, сухую, нежную руку губами.
* * *
Самое лучшее в вокзале Ватерлоо – это то, что он никогда не меняется. И всегда остается таким же, каким его построили: большим, гулким и грязным. Там всегда играет одна и та же музыка военного времени, старые марши для духовых оркестров, во всяком случае, так показалось Ричарду Эбботу, когда он пришел туда, чтобы оставить кейс в камере хранения.
Сначала он собирался положить его в шкафчик в подземке, но обнаружил, что все они заперты, а ключей нет, вероятно, чтобы террористы не закладывали в них бомбы. Он подумал, что полицейские могли заодно закрыть и камеру хранения. Но волноваться не следовало. Она работала и, более того оставалась все в том же самом углу, напротив платформ один и два, между рядом телефонных будок и мужским туалетом с самыми лучшими граффити в Лондоне.
Ричард внимательно наблюдал за работой камеры хранения, но не заметил попыток служащих проверить содержимое сдаваемого багажа.
Возле стойки стоял, опершись на метлу, седой пожилой носильщик с седыми усами и мрачно смотрел в никуда. Эббот разговорился с ним и ненавязчиво перевел разговор на тему недавних угроз заложенных на вокзале бомб.
– Бобби тут не очень-то заботятся о проверке багажа.
– Большую часть времени они слишком заняты. Если бы полицейские открывали каждую сумку, тут бы была вопящая толпа, само собой.
Эббот согласился, что само собой, была бы давка, и встал в очередь к стойке. Озабоченный служитель бросил взгляд на кейс и уже через пару минут Эббот шагал прочь с талончиком в руке.
Это было три дня назад. Теперь сержант Клиффорд с кошачьим терпением ждал его возвращения за раздвижными дверьми офиса. Он был надежно скрыт от всех посетителей, но при желании мог мгновенно очутиться в главном вестибюле вокзала.
Сержант взял с собой свою личную кобуру, свой личный, сделанный под особый заказ пистолет, Ремингтон ХР-100, похожий больше на миниатюрную винтовку, со скользящим затвором центрального боя и стволом длиной почти тридцать сантиметров. С такими техническими характеристиками и длиной ствола это оружие, скорее всего, предназначалось для стрельбы по мишеням, но не исключено, что тот, кто его конструировал, думал и об убийцах, которые смогут его использовать в своих целях, поскольку оно было сделано под бутылочной формы патроны калибра 221 "файрбол", обладающие самой высокой в мире начальной скоростью.
Это был однозарядный пистолет для тренировки снайперов и спортсменов, но Клиффорду никогда не приходилось стрелять во что-либо больше одного раза, особенно, если это что-то двигалось. Скорость и точность его стрельбы по движущейся мишени были феноменальны и находились чуть ли не за пределами возможного. Он жил этим.
Возле входа в офис камеры хранения, подпирая стену, стояли двое молодых хиппи. Па одном были надеты широкополая шляпа, пиджак с бахромой и множество бус, другой, с длинными, до плеч, волосами, был одет в цветастую рубашку, заправленную в рваные джинсы. Они выглядели грязными и явно скучали, им абсолютно нечего делать, кроме как подпирать стену и лениво курить. Это были двое агентов Особого отдела, о которых говорил сержант Клиффорд.
