С такими мыслями Мюллер-старший вошел в круглую отделанную красным деревом комнату заседаний корпорации. Все члены правления, за исключением Ганса Мюллера, которого было решено не вызывать на заседание, уже расселись по своим обычным местам, молча перелистывая представленный на рассмотрение правления корпорации финансовый отчет за истекший год — документ, не оставлявший сомнений в том, что дела «Биохима» были в плачевном состоянии.
Мюллер-старший не стал придерживаться обычной процедуры ведения заседания, когда каждый из членов правления высказывал свое мнение относительно текущего финансового положения корпорации, а затем выступал с заключительным словом он — президент и, учитывая высказанные замечания, предлагал внести некоторые изменения в подготовленный заранее проект решения правления. Сейчас он первым взял слово и, остановившись коротко на тех трудностях, с которыми столкнулась корпорация, перешел к главному — отношениям с «Капитал корпорейшн».
Каждый из членов правления уже знал, что «Капитал корпорейшн» проявляет в последнее время явно повышенный интерес к «Биохиму» и в некоторых странах, скупив большой пакет акций, стала одним из главных акционеров ряда его дочерних компаний. Но никто не допускал и мысли о том, что эти гангстеры всерьез решили захватить контроль над материнской компанией. Поэтому сообщение Мюллера-старшего вызвало столь бурную реакцию членов правления, что президенту «Биохима» впервые за многие годы пришлось прибегнуть к председательскому молотку. В это время дверь в комнату открылась, вошел секретарь и положил на стол перед ним несколько телетайпных листков. Мюллер быстро пробежал сообщения — «Кэпитал корпорейшн» скупила уже почти 10 процентов пакета акций «Биохима».
Мюллер вновь встал и, держа в руке телетайпные листки, своим торжественно-печальным видом заставил всех утихомириться. На этот раз его сообщение не вызвало бурю протеста, напротив, оно имело совершенно обратный эффект — все сразу притихли и застыли в своих креслах, лишь изредка молча покачивая головами.
Сделав небольшую паузу, Мюллер-старший произнес:
— Надеюсь, вам не надо объяснять, что, учитывая те шесть процентов акций, которыми владеет доктор Кнепке, действующий заодно с нашими новыми акционерами, реально контроль над «Биохимом» перешел в руки этой, с позволения сказать, организации. А с реальностями надо считаться. Поэтому давайте лучше подумаем, какие выгоды может иметь наша корпорация, получив доступ к огромным, хотя полученным большей частью сомнительным путем, финансовым ресурсам «Кэпитал корпорейшн». Во-первых, будет раз и навсегда решена проблема с нашими долгами; во-вторых, те контракты, которые имеют эти люди в ряде стран, и в первую очередь в Южной Америке, помогут нам избежать национализации ряда предприятий. Со своей стороны хочу заметить, что мы здесь в правлении тоже не сидели в последнее время сложа руки, ожидая, пока нас приберет к рукам «Кэпитал корпорейшн». Материалы на ее руководство, которые нам удалось получить из различных источников, являются надежной гарантией того, что независимость «Биохима» будет сохранена. Таким образом, не вижу оснований для огорчений, а тем более паники. — Мюллер-старший замолчал и многозначительно оглядел собравшихся.
— В той борьбе за выживание, которая идет в большом бизнесе, победить может только самый сильный, а объединившись с «Капитал корпорейшн», мы получим неоспоримые преимущества перед нашими конкурентами. И самое главное — только в этом случае наш проект «Сома» станет реальным, получив достаточные фонды для его реализации.
Когда Мюллер-старший говорил о том, что по его указанию собран большой материал, компрометирующий руководство «Капитал корпорейшн», он лишь немного преувеличивал, так как неделю назад попросил своего давнего университетского приятеля, теперь занимавшего видный пост в международной комиссии по контролю над наркотиками, подобрать ему материал о Карлосе и его связях в США и других странах.
Тот вначале немного удивился такой просьбе президента «Биохима», но, когда Мюллер-старший недвусмысленно попросил его дать номер своего счета и сказал, что это очень интересует корпорацию, обещал, помочь. И вот вчера Генрих Мюллер получил через специального курьера небольшой опечатанный пакет, ознакомившись с содержанием которого он дал указания немедленно перевести на счет своего приятеля в швейцарском банке 10 тысяч долларов. Материал, собранный в пакете, стоил этих денег и мог служить надежным гарантом того, что и Карлос, и Макс Рич немного умерят свой пыл и пойдут на разумный компромисс в интересах общего дела.
Все же реакция членов правления «Биохима» была достаточно бурной. Но Мюллер-старший сумел погасить эмоциональный заряд тех, кто считал, что сотрудничество с «Капитал корпорейшн» может повредить репутации «Биохима», и добился принятия правлением решения, уполномочивающего его вести переговоры с Максом Ричем «о тесном сотрудничестве».
Как только члены правления покинули штаб-квартиру «Биохима» и Мюллер-старший, пройдя в свой кабинет, облегченно опустился в кресло, раздался звонок из Нью-Йорка. На проводе был Макс Рич.
— Надеюсь, собрание прошло успешно? — поинтересовался новый акционер «Биохима».
— Да, господин Рич, дорога к вашему сотрудничеству теперь открыта.
— Вот и хорошо. Жду вас послезавтра у себя — надо будет обсудить некоторые детали нашего теперь уже общего проекта. Руководство «Капитал корпорейшн» заинтересовано в его скорейшем осуществлении.
Положив трубку, Мюллер-старший в задумчивости откинулся на спинку кресла. «Может быть, и правда, — подумал он, — с помощью этой наркомафии удастся быстрее запустить в ход производство «сомы». А там — будет видно».
— Срочно свяжите меня с нашим азиатским отделением, — попросил он секретаря, — и подготовьте все материалы по проекту «Сома».
Над Гамбургом спустились ранние ноябрьские сумерки, зажигая на улицах яркие огни рекламы.
Глава седьмая
НЕОЖИДАННОЕ ЗНАКОМСТВО
— Разрешите войти, господин комиссар. — Виджей, не дожидаясь ответа шефа, вошел в его кабинет, плотно закрыл за собой дверь и прошел к столу.
Комиссар что-то быстро писал и, судя по размашистым движениям кисти руки, был довольно озабочен.
— Что у тебя случилось? Закончил следствие по делу Смита? — спросил он, не поднимая головы.
— Пока нет, господин комиссар. Дело это оказалось гораздо более запутанным, чем я ожидал, — спокойно ответил Виджей.
— Но убийца, этот шарлатан из кабаре, арестован, не так ли? — Комиссар перестал писать, отложил ручку в сторону, строго и вместе с тем вопросительно взглянул на инспектора.
— Так точно, господин комиссар, арестован, и я уже его допросил, — ответил, стараясь сохранять спокойствие, Виджей.
— Чего же тебе еще надо? Давай, не тяни, оформляй дело и передавай в суд. Сейчас на носу такие беспорядки, и мы должны быть ко всему готовы, — уже более сдержанно сказал комиссар. — Этот бандит сознался?
— Вот меня и смущает та легкость, даже радость, с которой он берет вину на себя, а ведь ему грозит в лучшем случае лет десять каторги, — решил испытать нервы шефа Виджей. — К тому же, — продолжил он, внимательно наблюдая за реакцией комиссара, — меня начинает беспокоить, что количество свидетелей с каждым днем уменьшается. Вчера случайно выпал из окна Кнутсен; сегодня утром — сообщение о гибели в автокатастрофе секретаря Вилли Смита; какие-то люди ворвались и перевернули вверх дном квартиру певички. Я порой не совсем понимаю, что происходит.
Судя по выражению лица, комиссар был невозмутим. В ответ на слова инспектора он только ухмыльнулся и сказал:
— А я вот на это тебе что скажу: ты же не новичок в нашей работе и должен привыкнуть к тому, что, как только приступаешь к какому-то делу, сразу начинают происходить странные, порой невероятные вещи со свидетелями, родственниками, домом, где произошло преступление. И все это лишь потому, что мы начинаем по-иному смотреть на события, невольно ища связь их с тем преступлением, которое расследуем. Уверяю тебя — не убей этот подонок из-за ревности твоего Смита, Кнутсен все равно выбросился бы из окна, а секретарь мог просто попасть под машину, переходя улицу. Вот что, даю тебе еще два, максимум три дня на завершение этого дела, и чтобы до рождества все было закончено. Понятно? — Комиссар взял со стола стек, начал вертеть его в руках — знак того, что он не на шутку взволнован.
Виджей почувствовал, что беседовать дальше с шефом становится не только бесполезно, но и опасно.
— Понятно, господин комиссар. Обязательно уложусь в тот срок, который вы назвали. Разрешите идти?
— Идите, инспектор, и, если будет что нужно, сразу же докладывайте лично мне.
