Истина очевидна, однако она не отменяет правоту Достоевского, сказавшего устами князя Мышкина: там, где царит истина, нет справедливости. Походя сказано, да как пронзительно верно. Страшны не, дурацкие маневры США на Черном море, ибо они оборачиваются позором для самих маневрирующих. Страшны для Европы и всего мира весьма вероятные поставки, оружия Украине, на чем настаивают и к чему склоняют Обаму конгрессмены. Если Обама решится на этот шаг, командование вооруженных сил ДНР и ПНР официально , обратится к президенту Путину с просьбой ввести войска, и это уже будет не локальный военный конфликт, а большая война, которая неизбежно затронет Европу. «Котомки спасения» никого не спасут. Правда, туалетная бумага понадобится.
И будет то, что напророчил Иоанн Богослов, имея в виду Апокалипсис: «И , вот произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно, как власяница, и луна сделалась, как кровь; и звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои; и небо скрылось, свившись, как свиток, и всякая гора и остров двинулись с мест своих…»
А Джон Керри, тоже оглохший и ослепший, как эсминец «Дональд Кук», лродолжает нагнетать теплую весеннюю, почти душевную атмосферу всеобщей , ненависти: «Мы знаем, что происходит в Крыму. Там похищают людей, убивают мужчин, насилуют женщин, детей. Повсюду царят отчаяние и страх…» Отчаяние и страх царят в голове самого Керри, потому что Обама выдвинул на пост заместителя госсекретаря Тони Блинкена, своего советника, коему в ближайшее время предстоит сменить дряхлеющего умом главу внешнеполитического ведомства. Еще не пройдя утверждения в Сенате, Блинкен выступил за поставки летальных вооружений на Украину. Но, право же, не стоит искать злого умысла в том, что легко объяснимо глупостью. Или безумием. Как посмотреть. И кого послушать. Министр внутренних дел Украины Аваков: «Жаль, что в свое время не взорвали руководство ДНР и ЛНР, пусть бы погибли пятьдесят или сто неповинных людей, зато сейчас мы не имели бы тяжелого конфликта на юго-востоке, из-за которого нам тормозят выделение кредитов. Как нежен гнев народа моего!»
С этим не поспоришь, если нет в руках гранатомета. Потому как такова идеология корыстных, злобных, лживых и неумных фарисеев. Малообразованных к тому же. Некогда было образовываться: с параши – и на Майдан. Вот и невдомек им, что фашистские лозунги и бандеровская психопатология не способны построить какое бы то ни было государство, разве что Сомали, которое тоже не государство. Они способны повторить пике Любитца.
У черноморских матросов нет вопросов, кроме одного, самого бессмысленного: где антифашисты? Украинские, российские, европейские – где они? «Хельсинкская» старушка Алексеева уши зажала, глаза зажмурила, губу прикусила. И послала вопрошающих за ответом к… Борису Немцову. Ускакало из натруженной памяти, что салонный антифашист упокоился на Троекуровском кладбище, а его гламурные соратники по борьбе с атомными электростанциями и ветряными мельницами коллективно ломанулись именно туда, где бандеровский фашизм поддерживается на государственном уровне: где наше не пропадало? И то правда – везде пропадало, а находилось исключительно в офшорах, контролируемых безумцем за штурвалом страны. Попросишься по нужде – выпустят, но вернуться уже не позволят. И толстый Карлсон мечется между Востоком и Западом, меняя на ходу памперсы Коломойскому, батальоны которого просят бабла. Уже не просят – требуют.
Американский посол на Украине Джеффри Пайетт полагал, что урезонил Коломойского, и повелел Порошенко снять его с губернаторской должности. Тот повиновался, но от страха перед предстоящим едва не занемог и даже, говорят, просил прощения у олигарха номер один. Осталось тайной, простил ли тот олигарха номер два, который президент якобы суверенной страны. Вряд ли.
Сама собой образовалась заминка с вопросом о поставках оружия Украине. Во-первых, не исключено, что львиная доля его достанется батальонам Коломойского, другую продадут повстанцам Йемена либо отморозкам ИГИЛа, либо пиратам Сомали, а третью будут показывать на военных парадах в честь ожидаемой победы времен покорения Крыма. «Во-вторых» тут уже и не надо.
Карлсон в диком напряге. Все-таки тяжела для него крыша Госдепа – чай, не атлант. Нет, не атлант. Скорее, второй пилот обреченного лайнера под названием «Украина».
Беня и Петя
Картина такая. Комната где-то в укромной глубине президентских апартаментов. Круглый стол. За столом сидят друг против друга два хорошо упитанных джентльмена. Беня и Петя. Атмосфера теплая, почти дружеская. Бене предстоит поменять профессию. Разговаривают по-русски. Не потому, что Беня презирает «бьщлячью мову», он просто не знает ее. Закоренелый интернационалист, ему не обязательно.
– Беня, – говорит Петя, – мне выкрутили руки. Ты же знаешь, как я не хотел, чтобы тебя выключили из игры.
Беня знает за это. И отвечает по существу.
– Ты меня кинул, но делаешь вид, что не понимаешь, почему мои люди нарисовали на тебя ядовитый зуб. Ты – козел, Петя, и это подтвердит любой чмошник на Подоле.
– Фронцим золдер кишен! (В переводе с идиш – сам такой!)
– Не тебе, а мне выкрутили руки, и ты знаешь, кто, – продолжает Беня. – А я знаю, кому ты звонил за бугор и трендел, как Дюк из люка, что я на Днепре поднял страшный шухер и надо меня срочно убирать. Не делай мне беременную голову. Ты как всегда забыл больше, чем другие знают.
– Я всегда придерживался в наших отношениях корпоративной солидарности…
– Хочешь сказать, что держал за меня мазу у Джефа? Не майся дурью! Ты хотел воткнуть мне вилку в задницу, но не получилось. Воткнули тебе.
– Так я подписываю указ, Беня?
– Подписывай. Только пасть больше не открывай – кишки простудишь, и не думай, что тебе выпало еврейское счастье. Это мне оно выпало. И знаешь, почему? Потому что я, как Черчилль, очень неприхотлив во всем, что касается лучшего.
– А что там с моими бабками?
– Твои пятьдесят зеленых лимонов будут лежать у меня, пока не пожелтеют. И не делай мне гвалт, Петя, а то пожелтеешь с тоски сам. Лучше звони Ярошу и проси у него прощения.
– За шо, Беня?!
– За все, в чем был и не был виноват. За то, шо ты такой жалкий, что уже хочется одолжить тебе пару гривен. Еще вопросы?
– Я что-то не пойму, мы с тобой партнеры или как?
– Скорее нет, чем да. Тебе уже второй год Ляшко прогулы на кладбище пишет.
– Зря ты так, Беня. Я к тебе, как говорится, со всей душой, а ты меня козлишь…
Туг Беня вьдал неповторимый пассаж, исполненный в дивных компонентах ненормативной лексики, и Петя дрожащей рукой подписал указ об отстранении губернатора Бени от занимаемой должности в связи с превышением служебных полномочий и утратой доверия.
– Только вот этого не надо – «утраты доверия»! Когда такое было, чтоб ты мне доверял? Всегда камень за пазухой…
– Неправда! Я доверил твоему Приват- банку пятьдесят миллионов баксов. Этого мало?
– Ага, и отжал у меня бизнес на двести пятьдесят лимонов!
– Хорошо, – кротко молвил Петя. – Я распоряжусь, чтобы исправили текст.
– За лоха меня держишь? Вычеркивай сейчас. И сбоку напиши: исправленному верить.
– Как скажешь, Беня… Мне очень жаль, что все так вышло.
– Жалеть будешь, когда Ярош с Ляшко станут тебе задавать вопросы. И не в этой комнате, где «жучков» чуть меньше, чем тараканов у тебя в голове.
– Угрожаешь мне?
– А ты думал! Конечно, нет, дорогой. Просто хочу предостеречь тебя от необдуманных действий. «Укртранснафту» я тебе не отдам, да ты и сам не захочешь, разве нет?
– Я не понимаю…
– Вот именно. Я все сказал, но ты не все понял. Зай гезунд, Петр Алексеевич!.. Але, гараж! Угвага, увага, говорэ Кыив! Ты меня слышишь?..
– Ты бандит, Беня.
– Я был бандит. Теперь перестал. Сделался конформистом, потому что быть бандитом на Украине – это и есть конформизм.
– Верни мои деньги, иначе…
– Что иначе?.. Расслабься, накати дозу, и радость на лице появится. Да, чуть не забыл. Тебе коллективный привет от благодарного батальона «Айдар». Будь здоров, гигант политического рэпа! Стань моим приятным воспоминанием…
Из жизни антифашизма
Человек лишен сослагательного наклонения, всецело пребывая во власти повелительного. Хотя и утверждает, что не имеет его история. Но история как раз и владеет лукавой формой глагола «быть» и, как опытный закройщик, постоянно примеривает к течению времени различные варианты одних и тех же событий, подвергая их воздействию «если бы». Отсюда и возникла вторая сентенция, исключающая первую: история любит повторяться -трагедия, фарс и снова трагедия, тяготеющая к фарсу…
Возможно, и любит она повторяться, даже наверняка так. Но для истории все эти повторения в пространстве эпох – всегда фарс. И никакой трагедии. О чем умные люди тоже догадывались: «Бог нашей драмой коротает вечность – сам сочиняет, ставит и глядит».
