Ознакомительная версия.
«Если все так, как говорил человек, выдающий себя за Ленина и Христа, то планету ждет совершенно другая жизнь, – думал Ганченко. – Тысячелетние мечты о бессмертии! Но если они сбудутся, должны измениться сами основы существования цивилизации. Только в лучшую или в худшую сторону?»
Его опять сбили. На сей раз вошедшая на последней станции компания стала распевать частушки под гармошку. Были они откровенно похабными, с ядреной матерщиной: в устах женщин, старавшихся перекричать мужиков, она звучала особенно грязно.
«И этим людям, если их так можно назвать, тоже будет дарована вечная молодость?!» – пронеслась в голове Евгения мысль, сразу же вызвавшая в его душе протест.
Вскоре он оказался на станции, от которой до затерянного в лесу института было, как поведали журналисту, двадцать минут хода. Места очень напоминали те, где он «охотился» за Лениным. Наверное, размещение такого учреждения в глуши оптимально: вряд ли кто сделает серьезное открытие в мегаполисе, высасывающем из людей самые ценные мысли. А здесь вечером можно выйти на простор, увидеть звезды, которые горожанам только снятся, и ощутить себя частью мироздания, так и оставшегося загадкой для человечества, несмотря на многочисленные научные открытия в астрономии, физике, биологии.
Евгений уперся в высокий тесовый забор с воротами и калиткой, и это снова напомнило ему недавнее приключение. Но здесь на одном из столбов оказалось переговорное устройство. Над ним даже была сооружена маленькая крыша из двух дощечек.
Ганченко почувствовал себя неловко: обычно, идя на интервью, он заранее договаривался о встрече. Здесь же, вполне возможно, что о его визите никто не знает, и журналиста попросту не пустят, судя по всему, в закрытое учреждение. Да и не разыгрывают ли его?
Собравшись с духом, Евгений нажал кнопку вызова. Ему никто не ответил, однако в калитке щелкнул замок, и она приоткрылась. Ганченко толкнул ее и вошел на территорию института. Он располагался в четырехэтажном послевоенной постройки здании, которому давно требовался ремонт. У главного входа когда-то, вероятно, стояли скульптуры: от них до наших дней сохранились только пронизанные трещинами постаменты.
Встречать журналиста никто не вышел, и это тоже было плохим предзнаменованием. Откуда-то выбежал большой черный пес, и Евгений, ожидая нападения, пожалел о том, что вообще приехал в такое странное место. Но собака, обнюхав его, дружелюбно замахала хвостом.
В ту же минуту открылась дверь, и на пороге показался коренастый человек с седыми, аккуратно уложенными волосами, в сером с ромбиками свитере и голубых джинсах.
– Не бойтесь, Шарик у нас гуманист, – сказал, улыбаясь, мужчина и добавил: – По собачьим меркам он самый настоящий долгожитель и обладает почти человеческой мудростью.
Ганченко еще раз взглянул на пса, никак не походившего на собачьего «аксакала»: из него так и выпирала энергия, свойственная молодым кобелям.
– Извините, что не встретил, – спохватился тем временем хозяин. – Был очень важный звонок, и пришлось ответить. Разрешите представиться, Якуб Алексеевич, директор института. Ну и, естественно, доктор биологических наук, генетик. А вы, как я понял, Евгений Ганченко, журналист газеты «Взор»?
Евгений подтвердил и сразу решил задать вопрос:
– Этот ваш Шарик, он что, прошел курс омоложения?
– Ваше предположение совершенно справедливо, – ответил ученый. – Но мы покажем и не такие чудеса! Уже много лет проводим эксперименты с животными, и вот сегодня, наконец, завершили работы по созданию средства для человека, – он шире открыл дверь и пригласил журналиста войти.
Ничего особенного внутри не обнаружилось, интерьер был выдержан в стиле 50-х годов, когда, наверное, и открылся институт. В вестибюле на стенах висели портреты выдающихся биологов и почему-то не снятая картина с изображением Ленина.
Директор и журналист стали подниматься по широкой лестнице, и Ганченко спросил:
– Имя у вас какое-то необычное?
Подобные вопросы, не имеющие, казалось бы, прямого отношения к теме интервью, он часто задавал, чтобы, согласно собственной теории журналистики, установить личный контакт с героем будущей статьи. Люди чаще всего положительно реагируют на интерес к своей жизни, ее особенностям, и охотно рассказывают подробности, которые заметно оживляют журналистские материалы.
– Имя? – переспросил ученый. – О, тут целая история. У меня отец – белорус, был знатным травником еще с молодости. Он на болотах такие растения собирал, что никто о них слыхом не слыхивал. И однажды к нему приехал Якуб Колас – известный белорусский писатель, может быть, знаете?
Ганченко кивнул, а директор продолжал, уже входя вместе с журналистом в большой, заставленный старой мебелью кабинет:
– Отец дал ему сбор трав для поддержания, так сказать, физического и творческого долголетия, что принесло очень хорошие результаты. Писатель прожил длинную жизнь и до самого последнего дня не выпускал из рук карандаш. В благодарность он даже сделал отца персонажем одного из своих романов, а мой родитель ответил ему тем, что назвал меня в честь своего знаменитого знакомого. Между прочим, именно отцовские травы надо винить в том, что я стал биологом! – засмеялся ученый. – С них и началось мое сражение со старостью.
Евгений сел на предложенный директором стул, положил перед собой диктофон, блокнот и задал первый вопрос:
– А что вообще такое – старость, каков ее механизм?
Якуб Алексеевич одобрительно кивнул и начал отвечать:
– Вы совершенно правильно начали подходить к нашей теме. Действительно, пока мы не поймем, почему происходит старение целого организма и каждой из его клеток, невозможно открыть эликсир, так сказать, молодости. Многие брались за решение этой задачи, в том числе и алхимики, но никаких серьезных результатов никто не получил. Все дело в том, что к данной проблеме ученые подходили только с точки зрения науки, совершенно не учитывая божественную природу человека и других существ, населяющих землю.
– Вы хотите сказать, что старость – наказание за первородный грех, совершенный Адамом и Евой? – попытался догадаться журналист.
– В символическом смысле да, – согласился директор. – А, так сказать, в практическом аспекте – кара за грехи вообще. Вы замечали, что просветленные люди живут продолжительнее, дольше сохраняют ясность ума и способность действовать, чем те, кто предался пороку?
– Трудно сказать, – уклончиво отозвался Ганченко.
– Но это факт, и именно с данной отправной точки мы начали свои исследования, – поделился Якуб Алексеевич. – Наши сотрудники проанализировали десятки тысяч биографий, и на таком основании вывели, так сказать, статистическую закономерность, о которой я вам уже сказал.
– Допустим, она существует, – сказал Евгений. – Но что это может дать в практическом плане?
– Самое главное – понимание механизма старения, – объяснил ученый. – На определенном этапе клетки перестают обновляться, и организм вынужден до конца расходовать оставшиеся у него ресурсы. А они, так сказать, тают, и, следовательно, жизнь начинает угасать. Наконец, на грани истощения накопленных запасов наступает смерть. Все это давно известно, непонятно было только, почему такое происходит. Откуда поступает, так сказать, команда на блокирование регенерации клеток? Я ясно выражаюсь? – поинтересовался он у журналиста.
– Пока мне все понятно, – подтвердил Ганченко.
– Такими исследованиями мы и занимались долгие годы, – продолжил Якуб Алексеевич. – Выяснилось, что, действительно, существует ген, так сказать, «первородного греха». Как известно, последний связан непосредственно с размножением. Ведь уже не Бог создает человека, а люди сами воспроизводят себя. Упомянутый мною ген как раз и служит для регулирования числа популяции. Он включает систему блокировки, запуская, таким образом, механизм старения. Происходит это, как правило, в районе тридцати лет. Нечто подобное есть и у животных. Они тоже несут бремя старости, что позволяет молодым особям занять место своих родителей.
– Это закон природы, – прервал ученого Ганченко. – Он разумен, и, наверное, незыблем.
– С первым я согласен, а вот насчет незыблемости могу поспорить, – парировал директор. – Нам удалось воздействовать на ген «первородного греха» с помощью, так сказать, особого препарата. В результате воздействия он отключается, и клетки в любом возрасте обновляются так же, как в молодости. Несколько лет назад мы осуществили это на животных. Кстати, давайте пойдем и посмотрим на наших по виду юных, а по возрасту старых питомцев, а потом продолжим разговор, но уже в отношении людей.
Они спустились по той же лестнице и, пройдя по длинному коридору, оказались в большом зале, где были расставлены клетки. Якуб Алексеевич подвел журналиста к одной из них и сказал:
Ознакомительная версия.
