– Гляди-ка, точно как мой, тоже "Самсунг" на две "симки"…
Заседания Совета Безопасности проходили два раза в день – утром и вечером. Это было вечернее заседание следующего дня после атаки на Цхинвал и захвата острова. Докладывал министр обороны, генерал Сергеев:
– Сегодня, к двенадцати ноль-ноль, грузинские войска выбиты из Южной Осетии и отброшены за административную границу с Грузией.
– Потери? – уточнил Бутин.
– У нас убито пятьдесят восемь военнослужащих. У осетин – более трехсот. Это в основном потери от ракетного обстрела. Мирные жители… Ну, и ополченцы тоже…
– У Грузии?
– Около пятисот убитых! Но когда они побежали, мы их на территории Грузии добивать не стали.
– Почему дали уйти? – взвился Богомолов, характерным жестом дергая себя за пухлую небритую щеку. – Надо было добить, чтобы неповадно было!
– Добивать на чужой территории приказа не было, – невозмутимо отозвался министр. – Если "верховный" прикажет, завтра будем в Тбилиси…Захвачено много боевой техники, танки, бронемашины – в основном российского производства.
– Откуда?
– Танки – с Украины… Несколько бронированных "Хаммеров" – те, что стоят на вооружении в американской армии. Похоже, прямые поставки из США. Мы эти машины сейчас изучаем и уже установили: броня на них – дерьмо! Наш бронебойный патрон прошивает ее насквозь…
– Ваша оценка, почему они решились на это безумие? – спросил Бутин, обращаясь к директору ФСБ.
– Если обобщить агентурные сведения, – отозвался Нащекин, – картина следующая. "Павлин"… Это его агентурное прозвище… можно для удобства так называть?
Не дождавшись ответа, генерал продолжил:
– "Павлин" давно вынашивал планы военного захвата Цхинвала и новой победоносной войны с абхазами. Поставки вооружений напрямую связаны с полученными из Лондона деньгами, которыми и производился расчет за вооружение, в том числе американское…
– Есть доказательства?
– Стопроцентные! Вот запись, которую нам незадолго до своей гибели переправил Литвиненко. Накануне он встречался с Березовским…
– Успеем до эфира? – забеспокоился Бутин.
– Тут всего один отрывок двухминутный. Включаю!
"-…Я, Борис Рувимович, в последнее время спать перестал. Страх одолевает! – послышался тенорок, чуть искаженный звуковоспроизводящей техникой. – Я так далеко не замахивался. Хотел потихоньку родиной приторговывать. А тут… вы же почти третью мировую войну затеяли!
– Слушай, – зазвучала характерная скороговорка Березовского, – а когда на мои деньги сюда драпал, не боялся? Когда за компромат на Леонида Даниловича сто тысяч наличными получал, руки не тряслись?
– Это другое, Борис Рувимович. Так, интрижка! А это… не для меня…
– Хватит ныть! Твое место в этом деле десятое! Ори на весь мир, что, мол, преследуют агенты ФСБ, убить хотят за честность твою и неподкупность. Заявления всякие делай, призывай мировую общественность объединиться для борьбы с антидемократическим режимом Фадина-Бутина! А войну мы без тебя, Сашок, организуем…
– Зачем вам это?
– Не понимаешь ты, Александр Вольтерович…
– Я – Вальтерович. Отца Вальтером звали…
– Знаю, но Вольтерович звучит лучше!… Так вот, не понимаешь ты, Вольтерович, что самое сладкое в жизни, слаще самой жизни – это месть врагу! Вот я и мщу! И все сделаю ради мести. Сейчас вот деньги собираю! Оружие для Грузии в Штатах покупаем, через Украину российское поставляем. Деньги, как известно…"
Запись оборвалась. Бутин прищурился и спросил:
– Что по острову?
– Тут так, Владимир Владимирович: с острова удалось бежать некоему Марку Ручке. Выбрался он из графской усадьбы немыслимым образом – через затопленный подземный ход, который сам же и нашел. Вот смотрите… это с его слов нарисовано.
Нащекин развернул перед Бутиным большой лист бумаги, на котором был изображен план той части острова, где располагалась усадьба.
– Вот здесь он вынырнул! Здесь флигель… Если все так, как он говорит, можно атаковать террористов через подвал усадьбы.
– Боевые пловцы?
– Так точно! Жду звонка от Гирина. Готовятся к погружению… Но…
– Вас что-то беспокоит?
– Личность этого везунчика слишком загадочна… Когда-то скитался по детским домам, беспризорничал… Сейчас у него ИЧП, подряжается в крупных московских магазинах мебель для их клиентов собирать. Проверили, действительно, эту фирму знают… По его словам, на остров приехал рыбачить…
– И что тут странного?
– То, что на острове он не знает никого, кроме старика-сторожа при интернате, да и с ним, похоже, познакомился уже после того, как приехал. Проверяем, не связан ли этот Ручка с террористами. Вдруг его счастливое спасение – это провокация, задуманная боевиками? И тогда наши парни…
Открылась дверь, и в зал заседания торопливо вошел Кротов. Он, по обыкновению, густо покраснел и сказал:
– Минута до эфира, Владимир Владимирович!
– Включайте!
На большом мониторе, висящем на стене в торце длинного стола, высветилась заставка программы "Лицом к народу". Потом появилось лицо Дробенко, взятое крупным планом, и Кротов отметил про себя, что "Андрей-соловей" волнуется. Он сидел в одиночестве в тесном помещении и явно ждал чего-то.
– Здравствуйте все! – обратился он, наконец, в телекамеру. – Как и обещал, я на острове Сердце, друзья мои! Ко мне с минуты на минуту должен присоединиться главарь террористов, бывший полковник Глухов. Пока он собирается с духом перед дуэлью со мной, расскажу, как нас встретили.
Дробенко привычно хорохорился, но глаза его выдавали неуверенность и смятение. Что-то явно шло не по его сценарию.
– Короче, остров весь ощетинился боевыми позициями, которые нам заснять, конечно же, не дали. Боевиков визуально очень много. Жителей острова мы не видели ни одного. Нам, правда, сказали, что часть женщин с маленькими детьми и стариков отпустили по домам, но проверить это мы не можем…
В этот момент Дробенко резко изменился в лице. Он видел то, что не попадало в объектив телекамеры: за спиной оператора появился Глухов. Рядом с ним шла высокая красивая девушка…
Глухов шагнул в кадр, пододвинул к себе два стула, на один уселся сам, на другой усадил девушку.
– Видно? – спросил он оператора, который нервно переступал с ноги на ногу с камерой на плече. – Что молчишь? Видно нас, спрашиваю?
Тот, наконец, понял вопрос и кивнул объективом.
– А чего "баланс белого" не берешь? – Глухов усмехнулся. – Взял уже? Ну, давай поговорим, – обратился он к Дробенко.
– Я бы хотел… – дернулся тот.
– Погоди! – перебил его Глухов. – Дай я девушку представлю. Зовут Вера, фамилия… как твоя фамилия?…Шебекина. На острове живет. Вера как раз их тех жителей деревни, кого мы отпустили по домам. Так, Вера?
Девушка молча кивнула.
– Она любезно согласилась поучаствовать в твоей программе. Сколько длится эфир?
– Тридцать… нет, уже двадцать пять минут… – голос Дробенко предательски дрогнул.
– Ну, вот и хорошо… А чтобы веселее было, мы вот что сделаем… – Глухов достал из-за пояса гранату, выдернул страховочное кольцо и резко засунул ее в стакан, который взял со стола. Рычаг гранаты угрожающе дернулся, но не сработал, так как уперся в стенку стакана и затих. Глухов поставил стакан с гранатой Вере на коленку. Потом попробовал, устойчиво ли он стоит, и сдвинул чуть в сторону, от чего девушка вскрикнула. Казалось, стакан сейчас упадет, разлетится вдребезги, и тогда рычаг освободится, а взрыватель сработает…
– Вы уж, Вера, побудьте с нами, пока мы побеседуем! Оттените красотой своей скучную мужскую компанию. Только имейте в виду, если ножки ваши прекрасные шевельнутся, то всем нам троим… четверым, – уточнил Глухов, кивнув на оператора, – живыми из этой комнаты не выйти. А если захотите досрочно прекратить этот балаган, тогда сбросьте стакан на пол – и все! Можете нас об этом даже не предупреждать!
– Не возражаешь? – Глухов мрачно хохотнул и взглянул на "соловья".
Дробенко, который при любых обстоятельствах умел сохранить лицо и проявить находчивость, на этот раз был явно подавлен, не понимал, что делать дальше и как вести программу. Казалось, все его замыслы Глухов рассыпал одним ходом с Веркой и теперь торжествующе пожинает плоды своей победы в дебюте.
Камера прыгала в руках оператора, когда он решил крупным планом показать лицо Веры. Девушка до крови закусила губу, понимая, видимо, что истерика или даже рыдания могут привести к непоправимому. Дальше объектив скользнул по лицу молчащего Дробенко и вновь остановился на Глухове. Тот невозмутимо взглянул на большие наручные часы и заметил:
– Три минуты молчим… Может, я пойду? А вы тут в прямом эфире погорюете пока…
За полторы тысячи километров от места событий, в зале заседаний в Ново-Огорево стояла зловещая тишина. Первым не выдержал директор ФСБ. Увидев полные ужаса глаза девушки, он грозно развернулся в сторону Кротова:
