Но он был вторым человеком в мире, понявшим: если Терри Фэллон сумел выжить, ему уготовано судьбой стать самой могущественной в стране личностью.
СРЕДА
10 августа, 1988
ДЕНЬ ВТОРОЙ
8.40
Лу Бендер прошел мимо секретарши президента, даже не удостоив ее кивком, и, толкнув дверь, вошел в Овальный кабинет. Сэм Бейкер повернулся в кресле, приветствуя его.
— В чем дело, Лу?
Бендер швырнул на разделявший их стол свежий номер "Нью-Йорк таймс".
— Вот наш человек!
Президент Бейкер молча взглянул на тянувшийся через всю полосу заголовок, набранный аршинными буквами:
ПОЛКОВНИК МАРТИНЕС УБИТ НА СТУПЕНЯХ КАПИТОЛИЯ.
Ниже, более мелким шрифтом, следовало:
"Сенатор Терри Фэллон выступил с обращением, которое потрясло нацию".
Текст сопровождали два фото: одно запечатлело убитого Мартинеса, другое — стоящего на трибуне Фэллона с видом посетившего землю Мессии.
— Наш? Потому что остался жив?
— Потому что стал знаменитым!
— Но что он за человек? Из чего сделан?
— Из того же, из чего делаются все стоящие кандидаты в вице-президенты,— из типографской краски.
Президент откинулся на спинку своего старого кресла. Он знал Лу Бендера уже двадцать девять лет. Опыт шести кампаний по выборам в конгресс и сенат и одной долгой битвы за место в Белом доме свидетельствовал: на суждения этого человека можно полагаться.
Седеющий политик в черном костюме, белой накрахмаленной рубашке с тонким черным галстуком, не достававшим до пояса. Коренастый, небольшого роста, с настороженными глазами, над которыми нависла копна седоватых волос, с изящными руками, которые постоянно находились в движении. Предстоящие президентские выборы, где Бейкеру надо было бороться за второй срок, были для Бендера лебединой песней. Впрочем, каков бы ни оказался результат, победа или поражение, для них обоих это была лебединая песня. Они плелись в хвосте и знали это. А до съезда партии оставалось всего восемь дней.
— Но у нас же есть вице-президент,— проговорил наконец Бейкер.— И зовут его Дэн Истмен. О чем идет речь, не понимаю?
Бендер сунул руки в карманы брюк и начал упорно разглядывать начищенные носки своих башмаков.
— Действительно, о чем идет речь? — повторил он с таким видом, словно ему на все наплевать.
Президент видел: Бендер считает, что Терри Фэллон — подарок судьбы, тот самый ход конем, который спасет правящую партию и обеспечит победу на выборах. В глазах Бендера застыло выражение, какое бывает у бультерьера, когда даже смерть не заставит его разжать челюсти. Выражение, которое президент Бейкер обожал и которого опасался. Ибо знал: за ним стоит решимость идти напролом — и до конца.
Четыре года назад они заключили союз с Дэном Истменом, медведеподобным губернатором Пенсильвании. Сын механика из троллейбусного парка, с ладонями размером с вратарскую перчатку, он был политиком в духе старых добрых времен: громогласным, готовым столкнуть со своего пути любого, но вместе с тем и повиниться, если было в чем. Словом, в этом своем качестве он прекрасно дополнял сенатора Сэмюэла Бейкера, выходца из семьи виргинских аристократов-плантаторов, удачливого адвоката с Уолл-стрита. Так считал Лу Бендер. А в такого рода вопросах он никогда не ошибался. На выборах тандем Бейкер — Истмен полностью доказал его правоту.
Тот вечер, четвертого ноября 1984 года, был пиком их популярности. С того момента, почти без отклонений, популярность эта стала падать. Похоже, они соревновались в скорости с кругом, вращающимся все быстрее и быстрее. Какое-то время они еще могли вербовать себе новых сторонников взамен прежних — тех, кто их предал. Шли месяцы, но стоявшие перед страной проблемы упрямо не поддавались лечению, как злостная сыпь на теле. Каждый день Сэм Бейкер бежал все быстрее, ему было все тяжелее. Но и колесо, скрипя, крутилось все быстрее.
Когда-то дружественные, газеты стали понемногу коситься, а затем и вовсе отвернулись от былых фаворитов. Тон телекомментариев делался все менее примирительным, все более критическим. Опросы общественного мнения — "Нью-Йорк таймс", Си-Би-Эс, Эн-Би-Си, Ассошиэйтед Пресс, Эй-Би-Си, "Вашингтон пост", Национальной женской организации и Объединения гомосексуалистов — эти общепризнанные выразители взглядов в стране свидетельствовали: к концу третьего года пребывания у власти тандем Бейкер — Истмен никого больше не устраивает.
В декабре минувшего года представительная партийная делегация заявилась на ранчо Бейкера в Санта-Фе: шестеро переминавшихся с ноги на ногу мужчин в синих костюмах и белых рубашках, с красноватой пылью на загнутых по тогдашней моде носках черных ботинок. Старый Чарли О'Доннелл, спикер палаты представителей, взял слово от лица всей группы. Сперва он перечислил все достижения администрации Бейкера — Истмсна. Пожалуй, он расточал чересчур уж много похвал налоговой реформе, возобновлению программы космического "Шаттла", прогрессу в международной торговле и промышленному возрождению. Но в конце его монолога неожиданно всплыл один простой вопрос: не согласится ли президент Бейкер на предстоящем съезде отказаться от выдвижения своей кандидатуры ради блага партии?
Сэм Бейкер знал, что О'Доннелл прав. Он знал: если его выдвинут, ему предстоит труднейшая борьба, в которой он может и не оказаться победителем. Но он не мог и помыслить о том, чтобы подать в отставку: неужели ему суждено, как обыкновенному старику, часами сидеть в качалке, день за днем, пока за ним не придет смерть?
— Я сожалею, джентльмены,— ответил он после паузы,— но…
Тогда О'Доннелл повернулся к Дэну Истмену.
— Да идите вы все куда подальше,— таков был его ответ.
Прошло восемь месяцев. До съезда партии, которому предстояло назвать кандидатов в президенты и вице-президенты, оставалось всего восемь дней. Предсказание О'Доннелла полностью сбылось: партия оказалась разделенной. Возможно, она и не могла отказать нынешнему президенту в праве на выдвижение, но среди партийных функционеров царили все усиливающиеся разброд и уныние. Вее открыто говорили то же, что сказал один из бывших друзей Бейкера Джордж Уилл[8] из "Ньюсуика": "Все, что надо президенту Бейкеру для переизбрания,— это 50 миллионов голосов и чудо". Но в политике не бывает чудес, а бывают фокусы.
У Бейкера, однако, не было к ним особого пристрастия. Политика, основанная на голом расчете, казалась ему отвратительной, как если бы это был ребенок-уродец, пусть и ваш собственный: бесполезно отрицать отцовство, но невозможно и обнимать такого монстра без содрогания.
— Я приказал установить для Фэллона охрану по первому разряду,— сообщал между тем Бендер.— Как у Истмена и у тебя.
Но Сэм Бейкер, отвернувшись, смотрел в окно, думая о чем-то своем.
— Мистер президент!
Бейкер наконец обернулся и проговорил:
— Прости, Лу!
— Я говорил, что распорядился установить для Фэллона охрану по первому разряду.
— Зачем? Ведь мишенью был не он!
— Теперь он сам сделал себя мишенью! — Бендер взял сигару из коробки, лежавшей на президентском столе.— Это факт, что многие наши избиратели хотят, чтобы мы убрались из Центральной Америки.— Бендер откусил кончик сигары и выплюнул его в мусорную корзинку.— Кроме того, он стал… кумиром партии. Зажигалка есть?
— Нет.
Бендер умолк и поглядел на президента.
— В чем проблема?
— В Дэне Истмене.
— С ним никаких проблем!
— Но, Лу, все это дурно пахнет.
Бендер подошел к президентскому столу, открыл правый верхний ящик и вытащил спичечный коробок. Такие трения у них случались не раз.
— Вот что я тебе скажу…— Бендер провел языком по срезу сигары.— Мы поступим так. Мы попросим Фэллона выступить с главной речью на съезде на следующей неделе. Цосле всего, что случилось, делегаты сами отдадут ему вице-президентство.
— А Истмен?
— Если делегаты захотят Фэллона, тут уж ничего не поделаешь. Ему придется уступить.— Бендер пожал плечами и улыбнулся.— Фэллон получит свой пост, ты — свой — на второй срок. А Истмен уйдет, и на его трупе не останется ничьих отпечатков пальцев. Так?
— Посмотрим.— Президент откинулся на спинку кресла.— А теперь извини меня, Лу.
Но Бендер не сдвинулся с места.
— Так или?…
— Я же сказал, Лу, мы посмотрим.
В этот момент зазвонил внутренний телефон. Президент нажал кнопку:
— Да, Кэтрин?
— Спикер О'Доннелл, сэр.
Президент посмотрел на кнопки селектора: ни одна не светилась.
— По какому аппарату, Кэтрин?
— Он здесь в приемной, сэр.
Президент выключил селектор и посмотрел на Бендера:
— О'Доннелл? В такое время? Что, ты думаешь, ему надо?
Бендер чиркнул спичкой:
— Стервятники обычно налетают, пока труп не остыл. При этих словах Сэм Бейкер понял, что его ожидает: целый день принимать политических мудрецов и маклеров с одним-единственным предложением — долой Истмс-на, да здравствует Фэллон. И ему надо будет сидеть и слушать их, кивать головой, признавая их правоту. Но только он один мог принять окончательное решение насчет отставки Истмсна. И только он один будет потом жить с пятном на совести.
