Действие романа «Четвертый протокол» развертывается в 1987 году. Предугадано — за три года, — что по инициативе правящей партии и премьер-министра выборы будут проведены досрочно. Когда именно? По Форсайту, 18 июня. Ошибка в одну неделю! Точность буквально снайперская.
И даже промах в одну неделю — промах ли? Не настаиваю на своей гипотезе, но склонен подозревать, что безоговорочной победой на выборах 11 июня консерваторы обязаны еще и Форсайту. Сам он тоже голосовал за тори. Собственных политических симпатий он и не скрывал, но обеспечил партии-победителю не один, а множество голосов. Тех, которые традиционно принято называть «плавающими» и которые в английской избирательной практике могут оказаться решающими.
Не улыбайтесь. «План Аврора», размноженный миллионными тиражами, — это не смешно. Примите во внимание популярность автора, его безусловно незаурядное умение плести интригу, а более всего — рекламный его портрет с акцентом на добросовестность и точность в деталях. «Форсайт не врет», — убежденно судит читатель, околдованный неотвязной «иллюзией узнавания». «Форсайт знает, о чем пишет… Слава богу, до этого еще не дошло, но ведь дыма без огня не бывает», — добавляет читатель, чуточку подумав, и… голосует за тори.
«Плавающие голоса» оттого и получили свое название, что принадлежат людям без твердых убеждений. По английским оценкам, это десять — двадцать процентов избирателей. За эти-то проценты, по существу, и идет борьба в предвыборных кампаниях, остальное предрешено. С другой стороны, если убеждений нет, их место занимают впечатления. Прочесть «Четвертый протокол» легче и занятнее, чем вникать в тексты и подтексты предвыборных манифестов. И люди, даже не отдавая себе в том отчета, голосовали 11 июня за то, чтоб не случилось событий, «намеченных» Форсайтом на 18-е…
Осталось рассказать, как мы расстались. Когда я двинулся в сторону метро, он, прежде чем уставиться мне в затылок, взялся за дверцу своего «ягуара», предупредительно поданного к подъезду. Машина была такая же элегантно бежевая, как его костюм. И невольно подумалось, что у него нынче к каждому костюму — особый выезд, масть в масть…
В дни цветения сакурыА в Лондон между тем пришла весна. Корявенькие деревца, черневшие вдоль «моего» переулка Шин-корт, в одну ночь окутались нежно-розовыми облачками — выяснилось, что это сакура. Сочно зазеленели газоны, потом, к концу марта, расцвели другие садовые деревья и вообще все, что может и должно цвести.
Англию мы как-то автоматически представляем себе страной дождей и туманов, сумрачной и суровой, короче, северной. И мои предыдущие описания грешили унынием под стать самочувствию и настроению, что в Йоркшире, что в Эдинбурге. Хотя Эдинбург, конечно, не Англия, а Шотландия. Но и в Шотландии, на западном ее побережье, есть, говорят, заповедный залив Ю, где в открытом грунте растут чуть не все субтропики. Какой-то мощный, Узкий и благостный завиток Гольфстрима.
Мне и дальше часто будет не до пейзажей и не до погоды. Но, коль зашла об этом речь, заявляю определенно, что Англия — не серая и не черная, а прежде всего зеленая. Естественный парник, залитый солнцем не реже, чем затянутый сеткой дождя. В Сюррее и Сассексе наряду с дубами и газонами вовсе не редкость встретить и сакуру, и лавровишню. Как-то они пережили всемирно холодную зиму 1986/87 года, когда снег выпадал даже в Алжире? Уберег ли свою прибрежную оранжерею заливчик Ю? Может, и уберег: если нет, где-нибудь упомянули бы.
«Праздник цветения сакуры» был скоротечным, вроде минуты отдыха от гонга до гонга. Начался — а скорее и не прерывался — новый раунд, с задачей обмануть надзирателей, измотать их, вынудить прекратить или хотя бы ослабить слежку. Пользуясь их собственным жаргоном — расшатать «коробочку».
Откуда выражение? От «опекунов» я его не слышал — остерегались. Просветил меня все тот же Фредерик Форсайт. В «Четвертом протоколе», расписывая бесподобные успехи контрразведки МИ-5, он, по обыкновению своему, уделил немало внимания подробностям чисто техническим. В частности, тому, как организована «служба наружного наблюдения», по убеждению автора, «лучшая в мире».
Команда «сторожей», как они именуются на служебном жаргоне, состоит из шести человек — четверо пеших, образующих «коробочку», и еще двое на неприметных внешне машинах. Допустим, «клиент» зашел в дом. Тогда «коробочка» выглядит так: один «сторож» уходит вверх по улице, другой вниз, третий занимает пост на противоположной стороне, четвертый — у заднего фасада. Разумеется, все шестеро, включая водителей, снабжены мини-передатчиками, а старший по команде держит связь еще и с радиоцентром МИ-5.
Можно бы — и короче — излагать своими словами и далее, но нагляднее временно пожертвовать краткостью в пользу перевода. Для ясности добавлю, что Винклер у Форсайта — один из «вражеских агентов», самый неловкий и незадачливый.
«В восемь тридцать Винклер вышел на улицу, направился в ресторан на Эджвер-роуд, легко поужинал и вернулся. Он ничего не бросил и не подобрал по дороге, не оставил на столе, ни с кем не заговаривал.
Но дважды он все-таки «отличился». По пути в ресторан, на Эджвер-роуд, он резко остановился и уставился в витрину, затем повернулся и зашагал в ту сторону, откуда пришел. Древнейшая из уловок, чтобы заметить «хвост», и не слишком удачная.
Выйдя из ресторана, он задержался на бровке тротуара, выждал разрыва в движении и перебежал на другую сторону. Затем опять остановился и пристально оглядел улицу: не метнется ли кто-нибудь следом? Никто не метнулся. Все, чего добился Винклер, — он перешел под опеку того из сторожей, который занял позицию на противоположной стороне Эджвер-роуд заранее. В ту минуту, когда Винклер зорко всматривался в поток машин, наблюдая, не рискнет ли кто-то жизнью или здоровьем ради преследования, «сторож» в двух шагах от него делал вид, что ловит такси.
— Никаких сомнений, это «клиент», — доложил Беркиншо радиоцентру. — Он пытается уйти от «хвоста», и не слишком умело…
В одиннадцать утра Винклер снова вышел на Эджвер-роуд, подозвал такси и поехал в сторону Парк-лейн. У Гайд-парка такси и следом две машины со «сторожами» повернули на Пикадилли. Высадившись близ Пикадилли-серкус, Винклер испробовал еще одну уловку, чтоб стряхнуть «хвост», которого даже не замечал.
— Ну вот, пожалуйста, — пробормотал Лен Стюарт, обращаясь к лацкану своего пиджака. Он успел познакомиться с отчетом Беркиншо и ждал чего-либо подобного.
Винклер неожиданно нырнул под арку торгового пассажа и бросился в дальний его конец почти бегом, вынырнул на другую улицу, отбежал на несколько шагов и обернулся в ожидании, не выскочит ли из пассажа кто-нибудь следом. Никто не выскочил — в том не было нужды. Один из «сторожей» занял пост у южного входа в пассаж раньше него.
«Сторожа» знают Лондон лучше полисменов и таксистов. Они знают, сколько выходов у каждого большого здания, у каждого пассажа и подземной галереи, знают, где расположены проходные дворы и куда выводят. Когда бы «клиент» ни попытался ускользнуть, один из команды непременно опередит его. Второй будет не спеша идти следом и двое — прикрывать с флангов. «Коробочка» никогда не ломается, и надо быть очень умным «клиентом», чтобы заметить ее вообще.
Придя к выводу, что слежки нет, Винклер вошел в железнодорожное агентство на Риджент-стрит и осведомился о расписании поездов на Шеффилд. Рядом повязанный шотландским шарфом футбольный болельщик выяснял, как ему добраться в родной Мазеруэлл. Это был один из «сторожей»…
Найдя свой поезд, Винклер двинулся вдоль платформы. Из трех вагонов второго класса в голове состава он выбрал средний, закинул чемодан на багажную полку и спокойно опустился в кресло в ожидании отправления.
Через несколько минут в вагоне появился молодой негр с наушниками на голове и магнитофончиком у пояса. Он сел за три ряда от Винклера и принялся покачивать головой в такт музыке, прикрыв от удовольствия глаза. Команда Беркиншо вступила на вахту: наушники не воспроизводили никакой музыки, но если установить регулятор громкости на отметку «5», передавали инструкции «сторожам».
Второй «сторож» устроился в головном вагоне, сам Беркиншо и Джон Престон — в третьем, и Винклер вновь очутился в «коробочке». Еще один сотрудник занял место в хвостовом вагоне на случай, если Винклер вздумает «пробежаться» по составу…»
Можно ли доверять Форсайту в этих отрывках? Безусловно. Ни в одну из его предыдущих книг «сторожа» не проникли, хоть поводов к тому было более чем достаточно. Просто его контакты с «Интеллидженс сервис» крепли от романа к роману. Так что про «коробочку» — все достоверно, конечно, не считая имен. Жаргонного выражения я не слыхивал, но в положение злосчастного Винклера попадал, боюсь, неоднократно.
