…Рано утром Ухтомский неожиданно предложил Субботину «прогуляться». У подъезда полковника уже ждала служебная «волга». Почему-то Ухтомский не скрывал своего гостя. Субботин не счел нужным интересоваться, куда они направляются, ведь не станет же Ухтомский «сдавать» его. А в остальном оставалось полагаться на Лидера.
На окраине одного микрорайона в Химках автомашина остановилась, высадила Ухтомского и Субботина и тотчас умчалась. Они пошли пешком мимо совершенно одинаковых девятиэтажек, мимо пустырей, на которых москвичи высаживали свои крохотные огороды, копаясь в сером суглинке. В одном из домов поднялись на седьмой этаж. Ухтомский отворил дверь явно конспиративной квартиры своим ключом и щелкнул выключателем, так как тяжелые шторы плотно закрывали окна. И тут навстречу Ухтомскому встал из кресла пожилой человек с серыми усталыми глазами, седеющим ежиком коротко остриженных волос.
– Здравия желаю, товарищи! – Он приподнялся, протянул руку Ухтомскому. – Рад вас видеть, полковник! И вас… – замер он в выжидательной позе.
– Меня зовут Павел Субботин! – Все идет по стандартному сценарию. Он готов был побиться об заклад, что перед ним сотрудник КГБ. Уже давно он научился отличать этих людей по едва заметным деталям и жестам, вкрадчивым, осторожным, по тихому голосу, по зрачкам глаз. Даже когда они удивлялись, зрачки у них оставались крохотными точками.
– Павел Эдуардович! – Ухтомский указал Субботину на стул. – Это товарищ Артем, из Комитета госбезопасности. Он хотел бы кратко изложить вам суть нового задания.
– Готов выслушать умные советы! – Вновь чертенок ожил в душе Субботина.
– Зря иронизируете. – Лицо товарища Артема оставалось каменным. – Разрешите, я буду называть вас не по фамилии, а по псевдониму, присвоенному комитетом. Кажется, вас звали в Париже и Бордо Писателем?
– Да, я «классик», автор многотомника неизданных романов.
– Мы бы хотели попросить вас, Писатель, взять под негласный контроль работу Старососненского управления, не всего управления, конечно, а людей из первого отдела металлургического комбината. Местные товарищи помогут разобраться в сути дела.
– И все-таки почему местные товарищи сами не проконтролируют своих коллег с комбината? Неужели для этой мизерной цели нужно было вызывать агента из Франции? – Он изобразил на лице недоумение.
– А вы неплохо играете, Писатель! – дружелюбно проговорил товарищ Артем. – Мне нравится. Ладно, оставим в покое самодеятельность. Итак, в последнее время Старососненский металлургический комбинат стал объектом настоящего паломничества агентов спецслужб Запада, специализирующихся на похищении чужих технологий. Так, недавно японцами были похищены секреты новой технологии огнеупорной кладки конвертеров. А коллеги из первого отдела прошляпили шпионов, приняли их за инженеров-металлургов. Вы получите особые полномочия. Две тысячи советских и зарубежных предприятий пользуются изделиями комбината, а мы на проколах теряем до ста миллионов долларов ежегодно. Вопросы есть?
– Как же я войду в доверие к коллегам на комбинате?
– Начальник управления кадров будет предупрежден Он и познакомит вас. И вообще, вы станете негласным государевым оком в области. Ежемесячный доклад шефу о положении дел, о настроении народа, о служебных злоупотреблениях начальства. Вот его координаты в Воронеже. – Товарищ Артем подал Субботину пакет. – Здесь инструкции на первое время. У меня все! Желаю удачи, товарищ «писатель»! До встречи!
Кэгэбэшник вышел столь стремительно, что Ухтомский и Субботин невольно переглянулись.
* * *
Голос в трубке показался Петру Кирычу удивительно знакомым – глуховатый, с придыханием, как обычно говаривают уголовные «авторитеты» Однако сразу понять, кто на другом конце провода, никак не удавалось.
– Ай-яй-яй! Нехорошо, гражданин начальник! Обижаешь! Забыл свою верную «шестерку», – хохотнули в трубку. Видимо, незнакомцу доставляло удовольствие таким манером разговаривать с грозным директором. – «Восьмер-ку»-то хоть вспомните, начальник!
– Пантюха? Ты? С луны, что ли, свалился? – Петр Кирыч наконец-то узнал собеседника, попытался голосом выразить радостное удивление, но на душе сразу похолодело зачем отыскал его? С прошлым навсегда завязано, а у него есть что припомнить, чем припугнуть. – Вот не думал, не гадал. А где ты сейчас находишься?
– На свободе! – Пантюхин громко рассмеялся. – Стою на углу, прямо напротив твоего заводоуправления, выгляни в окошко. Шучу, шучу!
– Как ты узнал номер моего телефона? – Петр Кирыч не на шутку обеспокоился: разговаривали с ним только по внутренней связи, в городском справочнике его номер не значился. – Заходи ко мне вечерком. – Петр Кирыч осекся. Куда заходить? Домой нельзя. В Старососненске всюду люди на виду. В контору тоже звать нежелательно.
– Нужно срочно встретиться без свидетелей. – В голосе Пантюхина прозвучали незнакомые прежде нотки. – Скажи, когда и где, я приканаю.
– Потолкуем сейчас. Как раз обед, у меня окошечко прорезалось. Где? Где лучше? Через полчаса я подъеду к кафе «Березка». Метров триста от заводоуправления, спросишь. Ну, будь!
Машинально опустив трубку на рычажок, Петр Кирыч почувствовал, что взмок, как мышь. Появление на старососненском горизонте старого дружка могло и порадовать, могло и сильно огорчить, смотря с какой целью он припожаловал. Пантюхин – его вечная незримая тень, его охранитель и в делах блатных советник. «Двойник» – под таким псевдонимом проходил он в секретной части МВД. Вместе они променяли четыре северные «зоны» – переводили его по службе, а потом по этапу туда же направляли Пантюхина, хотя, казалось бы, какая могла быть между ними связь – полковник и… рецидивист? Наверное, никто из милицейского начальства даже не представлял, каким башковитым, оригинальным и изворотливым был этот современный Ванька Каин. Тот, правда, в давние времена служил сразу двум богам – полицейскому сыскному отделению и «Иванову братству» – жулью, обманывая при случае тех и других. И, к слову сказать, пользовался в обеих сферах непререкаемым авторитетом. Пантюхин тоже был не лыком шит. Со временем Петр Кирыч незаметно для себя попал в сильную зависимость к нему. За пантюхинские «придумки», позволявшие держать «кодлу» в узде, он, бывало, шел на страшный, но выгодный риск: позволял Пантюхе совершать мгновенные «скоки» – лично вывозил его на своей машине из «зоны», отпускал на несколько часов. Пантюхин, совершив «скок», спокойно возвращался на нары…
Петр Кирыч подивился перемене бывшего уголовника. Перед ним стоял улыбающийся вполне приличного вида мужчина в модной бархатной куртке, белоснежной рубашке. Если бы не настороженно-злые глаза да знакомые блатные ужимки, Пантюхина можно было бы принять за обычного совслужащего.
– Садись, бродяга! – дружески приказал Петр Кирыч, приглашая Пантюхина сесть рядом с ним на заднее сиденье. Бросил шоферу. – Ваня, доставь-ка нас к речке, в затишок.
На берегу реки в будний день было пустынно, лишь мальчишки кидали камешки в серовато-бурую воду. Шофер живо нашел полянку с побуревшей зеленью, раскинул толстую тряпицу, выставил бутылку коньяка, нехитрую закусь, два пластмассовых стаканчика, сам деликатно отошел к машине. Ваня был парень битый, пользовался большим доверием шефа, за что получал не только льготы, но в любой нужный момент и «волгу».
– Ну-с, как бывало в старину, нальем для храбрости одну! – весело проговорил Пантюхин. Сбросил куртку, разлил коньяк в стаканчики. – Со свиданьицем, шеф!
– С приездом! – Петр Кирыч делал над собой усилие, стараясь догадаться, с какой просьбой прикатил неизвестно откуда Двойник, о котором он уже начал забывать. Они выпили, захрустели яблоками. Терпение, видимо, у обоих было крепким. Пили, закусывали, обменивались ничего не значащими фразами. Первым не выдержал Пантюхин. Обтерев губы платком, он прилег на бок.
– Петр Кирыч, помните, как разделались с Колей Попрыгунчиком? Вот был жох, а?
Оба помолчали, вспомнив, какие номера выкидывал этот «авторитет» международного класса, сидевший даже в турецкой «Терновке». Начальство не могло с ним сладить. «Зона» слушала только его, бойкотировала лесоповал. Не помогли ни карцер, ни посулы. Петр Кирыч был в растерянности: еще с месяц Попрыгунчикова правления, и его разжалуют в рядовые и отправят в отставку. Однажды пошел на такую уступку – отпустил Колю Попрыгунчика на рынок за свежим мясом. Тот взял «шестерку», и они оба ходили по рынку. «Авторитет» выбирал мясо, а парень-«шестерка» клал его в корзину. За ними якобы тайком шли два местных громилы и, если кто-то начинал возмущаться, требовать деньги, его тут же утихомиривали. И тогда Пантюха придумал хитрый трюк: предложить «авторитету» пересуд через полгода, наполовину скостить срок. Но для этого Попрыгунчику следовало поработать для начальства – не баламутить народ в «зоне». «Авторитет», не чуя подвоха, согласился, подписал тайную «малявку». И попался. Дружок Пантюхина живо подделал подпись Попрыгунчика, и они начали штамповать «докладные» начальнику лагеря на самых видных паханов в «зоне». И однажды на крупном толковище всех лагерных главарей Петр Кирыч выложил, как говорили, «семь записок». Попрыгунчик взбесился, начал куражиться, но… «малявки» были столь искусно подделаны, что смертный приговор Коле Попрыгунчику вынесли дружно. Петр Кирыч к тому времени удалился, оставив для догляда Пантюхина.
