Ознакомительная версия.
— Тем более, — добавил он, — что кому-то из нас нужно быть на «Лярошели», когда она будет уходить из Буэнос-Айреса. Договоренность договоренностью, но лучше, чтобы на судне находился свой человек. Филипп, ты напиши письмо этому твоему капитану, Мишель явится к нему и обо всем договорится окончательно. Они там тебя где-нибудь спрячут, Микеле, а когда мы передадим Дитмара на борт, Филипп отправится с ним, а мы с тобой вернемся на катере.
— А зачем возвращаться тебе? — спросил Филипп. — Поплывешь с нами до ближайшего французского порта, а там поездом.
— Слишком долго, — возразил Дино. — Полечу самолетом, у меня и без того уже все дела в полном расстройстве…
— Ладно, давайте ужинать, — сказал Полунин, — и надо собираться. Выедем, я думаю, часов в одиннадцать, чтобы поменьше было движения на дорогах…
— Кстати, о дорогах! — Дино прищелкнул пальцами. — В этой мастерской я встретил одного paesano [67]…
— Интересно, есть на земле место, где бы ты был застрахован от встреч со своими paesano? — поинтересовался Филипп.
— Но согласись, от них всегда польза! Парень работает на дальних перевозках и знает эти места наизусть, и он мне сказал, что отсюда напрямик в Санта-Фе мы не проедем… Дай-ка карту, Микеле. Вот, смотрите, прямая дорога через Эль-Тио и Сан-Франсиско — там сейчас ремонтные работы, сорок километров сплошных объездов. На легковой машине, да еще с полной нагрузкой и ночью, нечего и думать. Он советует ехать на Росарио, а оттуда по правому берегу вверх до Санта-Фе. Это километров на двести дальше, получается большой крюк, но зато всюду асфальт…
— А в Росарио нельзя переправиться? — спросил Филипп.
— Можно и там, оттуда ходит паром до Виктории, но тогда нам весь остаток пути придется ехать по грунтовым дорогам — асфальта в Энтре-Риос практически нигде нет. И если там нас застанет дождь…
— Что ж, поедем через Росарио и Санта-Фе, — сказал Полунин, помолчав. — Только вот как быть с Дитмаром…
— В каком смысле?
— Понимаешь, я не очень доверяю его спокойствию. По-моему, сукин сын что-то замыслил.
— А что он мог замыслить?
— Не знаю… Ну хорошо, представим себе такую возможность: нас останавливает патруль дорожной полиции, обычная проверка водительских прав. Что, если он в этот момент заорет, что его увозят насильно?
— Надо его предупредить, — предложил Дино, — что в таком случае он немедленно получит пулю в бок.
— На глазах у полицейских? Чепуха, он прекрасно понимает, что мы не такие идиоты.
— Тоже верно, — озабоченно сказал Филипп.
— А если просто — педаль до полу и смываться?
— От них не смоешься, — возразил Полунин. — Ты видел здешних патрульных? Ездят на «харлеях» с форсированным двигателем, и на каждом мотоцикле — двусторонняя радиосвязь. Так что, даже если тебе удастся оторваться от одного, другие уже будут ждать на ближайшем перекрестке. Нет, это не выход…
— Съездить, что ли, в аптеку за хлороформом? — пошутил Филипп.
— Да, хорошо бы… Впрочем, погоди, — сказал Полунин, вспомнив вдруг последний свой разговор с Кривенко. — Ты, кажется, говорил, у тебя есть коньяк?
— Есть. А что?
— А то, что этот сукин сын, по словам шофера, большой любитель коньяка…
— Слушай, пошел ты к черту! Ты соображаешь, что говоришь? Чтобы эта скотина вылакала двадцатилетний «мартель»!
— Ну, ну, оставь. Не пытайся меня уверить, что это последняя бутылка «мартеля» во Франции. Серьезно, Филипп, вот тебе и решение проблемы, — кстати, он у тебя еще в обед требовал выпивки…
— Требовать не требовал, но был недоволен ее отсутствием. Нет, парни, как хотите, а это кощунство…
— Микеле прав, — прикрикнул на него Дино. — Не будь гарпагоном и выдай бедняге арестанту его законную порцию, — пусть упьется до потери сознания и не просыпается до самого Уругвая.
— Ладно, черт с вами, — согласился Филипп. — В конце концов, коньяк можно купить и в Монтевидео, было бы что праздновать…
Они вошли в сторожку, Филипп достал из чемодана заветную бутылку, раскупорил, с сожалением понюхал. Полунин отпер дверь кладовой.
— Ужин подан, — объявил Филипп, ставя на стол коньяк и тарелку разогретого корнед-бифа. — Приятного аппетита, герр Дитмар.
При виде бутылки арестант оживился, внимательно изучил этикетку, сказал «гут, гут», но тут же выразил предположение, что его хотят отравить.
— Есть более дешевые способы это сделать, — огрызнулся Филипп. — Дело ваше, не хотите, не пейте, никто не настаивает.
— Ладно, поверю на слово…
Замысел удался как нельзя лучше — к одиннадцати часам Дитмар был уже мертвецки пьян. Поначалу он разговаривал сам с собой, что-то бормотал, ругался, обозвал своих похитителей иудейскими свиньями и недочеловеками и, явно желая их позлить, затянул было во весь голос «Die Fahnen hoch» [68] — но не доорал первого куплета, умолк и очень скоро захрапел.
Он продолжал храпеть и в машине, когда его не без труда водворили на заднее сиденье. Вслед за Дитмаром быстро погрузили уже собранные вещи, тщательно уничтожили все следы своего пребывания и даже подмели пол. Полунин погасил свет, запер дверь и сунул ключ в условленное со сторожем место под порог. Дино, вытащив из-под рубашки золотой медальончик с изображением святого Христофора — покровителя странствующих и путешествующих, — поцеловал его, потыкал направо и налево рогами из пальцев, дабы отогнать нечистую силу, и взялся за рычаг скоростей. Перегруженная машина тяжело пошла по щебенке, раскачиваясь на ухабах и высвечивая фарами бело-желтые отвалы известняка.
Около полуночи, благополучно проскочив все еще шумные, несмотря на позднее время, центральные кварталы Кордовы, они увидели нужный указатель и выехали на автостраду номер 9. Кончились последние улочки предместья, исчезли фонари, справа отраженно вспыхнул и пропал во мраке большой бело-синий щит: «Вилья-Мариа — 146 км, Росарио — 402 км, Буэнос-Айрес — 768 км».
— Все правильно, — удовлетворенно сказал Дино, прибавив скорости, — четыреста километров — как раз к завтраку и поспеем.
Дино и Филипп сменяли друг друга каждый час. Полунина, как водителя менее опытного и к тому же не имеющего прав, допускали к рулю только на безопасных участках, свободных от движения и дорожных патрулей. Впрочем, движение было небольшое — автотуристы по ночам не ездят, и навстречу попадались время от времени лишь огромные фургоны междугородных перевозок, — просторная кабина, оборудованная спальным местом для запасного водителя, обычно позволяет экипажу такой машины быть в пути круглые сутки.
Осталась позади Вилья-Мариа. Шоссе, словно прочерченное по линейке, бежало теперь почти прямо на восток, — к четырем часам небо впереди стало светлеть, прозрачно наливаясь рассветной синью. Вокруг лежала открытая до самого горизонта степь — проволочные изгороди пастбищ, чертополох, кое-где одинокое ранчо с неизменным ветряным насосом на решетчатой мачте, похожим на огромную заржавленную ромашку…
Начали просыпаться городки, нанизанные на струну автострады, — Армстронг, 92 километра до Росарио, Каньяда-де-Гомес — 73, Каркаранья — 40. Все чаще пролетали навстречу легковые машины с чемоданами на багажниках, многие со столичными номерами, — ночевавшие в Росарио туристы спешили доехать до Кордовы к обеду. И вдруг беззвучной атомной вспышкой полыхнуло из-за горизонта яростное солнце. Филипп притормозил, надел дымчатые очки.
— Вообще я бы уже не прочь перекусить, — сказал он.
Дино, сидевший рядом с ним, сверился с картой.
— Через восемь километров — Ролдан. Впрочем, позавтракать можно и на заправочной станции, лучше не терять времени…
Ролдан промчались без остановки. До Росарио было еще двадцать шесть километров, стрелка указателя уровня стояла почти на нуле; Дитмар начал проявлять признаки жизни.
— Если сукин сын продерет глаза, когда будем заправляться… — Дино озабоченно прищелкнул языком.
— А мы вот что сделаем, — предложил Филипп. — Ты нас высади всех километра за три до станции и поезжай туда один, а мы тем временем погуляем. Возьмешь там каких-нибудь бутербродов и кофе — в оба термоса, не забудь и на его долю.
— В бутылке еще остался коньяк…
— Думаю, что после вчерашнего его скорее потянет на кофе.
— Ну, это кого как, — возразил Дино. — Дед мой, помню, всегда опохмелялся тем же. Самое главное, говорил, это — не перепутать. Скажем, упиться вальполичеллой, а утром хлебнуть кьянти. Тогда вообще конец света…
Движение на шоссе становилось все более оживленным, скоро впереди показались на горизонте дымящие трубы, ажурные опоры высоковольтной электропередачи, очертания гигантских элеваторов. Промелькнул указатель с изображением бензоколонки и цифрой — «5 км». Увидев впереди пересечение с проселочной дорогой, Филипп сбросил газ и остановил машину на обочине.
— Выйдем здесь, — сказал он. — Давай, Мишель, буди пассажира и предложи ему размять ноги…
Ознакомительная версия.
