— Мистер Кендрик, оба раза вы стреляли на поражение?
— Нет, только чтобы припугнуть. Но вот геолог двоих укокошил. Правда, они хотели его убить. Ну и, конечно, о том, что случилось, мы сообщили властям.
— Понятно! — вздохнул Свонн. — А в какой вы сейчас форме?
Кендрик покачал головой:
— Я, доктор, позволяю себе иногда сигарету, а то и сигару, но после приема пищи. Выпиваю, но умеренно. Упражнения с гантелями не выполняю, трусцой не бегаю, но зато занимаюсь водным и горнолыжным спортом, разумеется, когда предоставляется такая возможность. И еще думаю, что все это чушь собачья!
— Можете думать, что вам заблагорассудится, но у нас совсем нет времени, чтобы направить вас на медосмотр в одну из наших клиник в штате Вирджиния. К вашему сведению, иногда вопросы в лоб помогают составить мнение о психическом состоянии человека.
— Может, вы еще и психиатр?
— А вы что, псих?
— Нет, я не псих, я просто хочу знать, еду я в Маскат или нет.
Свонн посмотрел на Кендрика в упор:
— Пусть будет по-вашему. Едете, но не потому, что вы суперкандидатура, а потому, что у меня нет выбора. В общем, придется утешаться сентенцией, что для достижения цели все средства хороши, даже если ничего другого не остается, как только воспользоваться услугами настырного наглеца, каким, я думаю, вы и являетесь.
— Сочувствую вам, но уж тут ничего не поделаешь! — Кендрик потупил взор.
— Конгрессмен, мы вам окажем максимальную помощь и поддержку, но...
— Хотелось бы ознакомиться с информацией, какой вы располагаете, — прервал он Фрэнка Свонна. — Это возможно?
— Да! Вам доставят документы для ознакомления на борт самолета. Делать записи запрещается! За вами будут наблюдать.
— Понял!
— Вы, мистер Кендрик, частное лицо, действующее, так сказать, на свой страх и риск. Короче говоря, если вас схватят, мы вас не знаем и знать не желаем. Это вам понятно?
— Разумеется! Кстати, я об этом сразу заявил, едва только мы познакомились. Я бы хотел иметь на руках своеобразную гарантию моей анонимности, подтверждающую, что я никогда не разговаривал с вами и даже незнаком. Сообщите кому сочтете нужным, что на предложение конгрессмена Кендрика о помощи в урегулировании кризиса с заложниками в Маскате, полученное вами по официальным каналам, вы ответили отказом, предположив, что член палаты представителей от девятого округа штата Колорадо предпринял попытку использовать Госдепартамент в качестве трамплина для достижения собственных целей. Вам такую дезу организовать будет несложно.
Кендрик вытащил блокнот из куртки, попросил у Свонна ручку.
— Вот адрес моего вашингтонского адвоката. Пошлите к нему нарочного с копией такой бумаги до того, как я сяду в самолет. Как только он сообщит мне, что получил гарантийный документ, я буду готов лететь.
— Конгрессмен, мне бы следовало поздравить себя с началом акции, которая, дай Бог, закончится освобождением заложников, — сказал Свонн, — но я почему-то не делаю этого. Отчего я все время ловлю себя на мысли, будто вы что-то недоговариваете?
— Это оттого, что вы склонны проявлять подозрительность в силу своей профессии. Но, с другой стороны, будь вы легковерным, не занимали бы этот пост.
— Конфиденциальность, на которой вы так настаиваете...
— Собственно, так же как и вы, — прервал его Кендрик.
— Я вам объяснил причину. В Маскате двести тридцать шесть заложников. Мы обязаны сохранить им жизнь. Но, конгрессмен, ведь если вы останетесь живы, то вернетесь, как говорится, со щитом. Все-таки в чем причина вашей конспирации?
— У меня полно друзей среди арабов. Мы переписываемся, они нередко приезжают ко мне в гости. Наши теплые отношения ни для кого не являются секретом. Но если моя миссия увенчается успехом и спустя какое-то время станет известно, что это заслуга конгрессмена Эвана Кендрика, экстремисты сделают вывод, что мне помогали арабские друзья — их братья по крови и религии. Согласитесь, в этом есть что-то зазорное...
— Когда вы хотите лететь?
— Как можно скорее. Сейчас поймаю такси, поеду домой. Переоденусь — и в аэропорт.
— Мистер Кендрик, начиная с этой минуты и до прибытия в Маскат вы на сверхсекретной государственной службе с соответствующим прикрытием. — Свонн взялся за трубку телефона. — Вас все время будут сопровождать. Отсюда, на машине без опознавательных знаков, вы поедете сначала домой, а потом на авиабазу Эндрюс. Во время полета вы обязаны выполнять указания сопровождающего, поскольку на борту будете представлять собой государственную собственность чрезвычайной важности.
* * *
Эван Кендрик сидел на заднем сиденье госдеповской машины и смотрел в окно. Пейзаж по берегам реки Потомак ласкал взор.
Еще минут десять, и водитель свернет налево, а там пять минут по местной дороге, и он дома, где его всегда ждет одиночество, несмотря на то, что вместе с ним живет супружеская чета давних, преданных друзей и время от времени в доме появляются умные, милые женщины, которые делят с ним постель и тоже его друзья.
Четыре года минуло, и ничего постоянного! Постоянство для Эвана Кендрика означало полжизни в мире, где не находилось ничего стабильного, а лишь бесконечные поиски лучших условий работы для себя и своих партнеров по бизнесу.
У него совершенно не оставалось времени на размышления о необходимости в его годы обзавестись семьей. Впрочем, жен ему заменяли идеи, а отпрысков — реализованные проекты.
Вероятно, он всегда был лидером, потому и не привязан к дому. Разумеется, в широком понимании этого слова. Знакомые женщины искали временных и легких связей, впрочем, как и он. Прекрасные были годы! Энтузиаст и вдохновитель, Мэнни Вайнграсс, помогал создавать империю — крошечную, но свою. Дети «группы Кендрика» подрастут и станут учиться в лучших школах Швейцарии. Всего-то несколько часов лету! Зато прекрасное образование и знание языков обеспечит детворе блестящее будущее. Давид — вылитый Дизраэли,[7] Лейла — точь-в-точь юная Голда.[8]
«Дядя Мэнни, скажи, когда все-таки мы пойдем ловить рыбу?» — не давал покоя Вайнграссу будущий спикер. «Завтра, Гамаль, завтра! С самого утра сядем на заливе... К вечеру отловим на удочку чудо-юдо рыбу-кит». — «Мэнни, умоляю, — делала большие глаза мама Гамаля, — у него столько уроков!»
И вот это «постоянство», эта «стабильность» в жизни Эвана Кендрика оказались под обломками дома...
«Не вешай нос! Не сдавайся! — кричит Эммануил Вайнграсс. — Разве не понимаешь, они хотят, чтобы именно так ты и поступил! Не сдавайся, не сдавайся, борись, борись, я рядом, я рядом, я рядом...» — «Мне теперь все равно!» — «Значит, он победитель, он победитель...» — «Кто?» — «Махди!» — «Пьяные бредни это все!» — «Махди их убил, он их убил, я знаю, я знаю, я знаю...»
— Сэр! Сэр, мы приехали...
— Что? Что вы сказали?
— Вот ваш дом, сэр, — повторил водитель. — Вы заснули... Время поджимает.
— Нет, сержант, я не спал, а в остальном вы правы. — Кендрик распахнул дверь. — Буду минут через двадцать. А давайте-ка и вы со мной! Пара бутербродов и чашка кофе не помешают...
— Спасибо, сэр! Лучше подожду вас в машине.
— Почему же?
— Вы из «Огайо-4-0». Предельная бдительность, сэр!
* * *
Человек плотно прикрыл за собой дверь. В полной темноте направился к столу с медной лампой. Зажег ее. Пересек комнату. Сел перед компьютером. Включил его. Ввел код. На дисплее появились слова. Из ярко-зеленых букв...
"Уровень безопасности максимальный
Перехват не засечен
Приступайте".
Он стал вводить данные:
"Все пришло в движение. Объект уже в пути. Я, безусловно, не в состоянии предугадать препятствия, которые ему придется преодолевать, равно как и его победу или поражение. Я лишь знаю, что у него уникальный опыт. Когда-нибудь мы научимся учитывать «человеческий коэффициент», или КПД личности, но это произойдет не скоро. Однако если он не погибнет, если ему удастся выжить, это будет феноменально, так сказать, игра природы.
Я уже просчитал сотни вариантов развития событий, проинформировал узкий круг заинтересованных лиц по экстренной модемной связи. Для моей оргтехники это детская игра".
Расчетное время полета от авиабазы Эндрюс[9] до базы ВВС США на Сицилии семь часов с небольшим. Прибытие намечалось на пять утра по римскому времени, в восемь — по оманскому, с поправкой плюс-минус три часа в зависимости от воздушных средиземноморских потоков и свободных коридоров.
Они взлетели над Атлантикой в полной темноте на военном самолете F-106 «Дельта».[10]
За кабиной пилота располагался небольшой салон с парой кресел и откидными столиками. Подсветка с потолка позволяла направить луч света под необходимым углом и в нужном направлении. Кендрик сразу углубился в чтение распечатки файла «Огайо-4-0». Прочитав страницу, вернул ее молодому человеку слева от себя и получил следующую.
