Ознакомительная версия.
Поиски Нидермана, как убедился Микаэль, пока, похоже, ничего не дали. Руководителем расследования являлся Бублански. Ему удалось найти кое-какие технические доказательства против Нидермана по делу об убийстве Дага Свенссона и Миа Бергман, а также в деле об убийстве адвоката Бьюрмана. Микаэль Блумквист сам помог сбору большой части этих доказательств во время трех долгих допросов в апреле, и если Нидермана когда-нибудь арестуют, то ему придется выступать в качестве свидетеля. Наконец-то ДНК из нескольких капель пота и двух волосков из квартиры Бьюрмана объединили с ДНК из комнаты Нидермана в Госсеберге. Та же ДНК была обильно представлена и на останках финансового эксперта «Свавельшё МК» Виктора Йоранссона.
Зато у Экстрёма имелось на удивление мало информации о Залаченко.
Микаэль закурил сигарету, подошел к окну и посмотрел на остров Юргорден.
Экстрём в настоящий момент вел два предварительных следствия, на которые разделили изначально единое дело. Изучением всех вопросов, касавшихся Лисбет Саландер, руководил инспектор Ханс Фасте, Бублански же занимался исключительно Нидерманом.
Со стороны Экстрёма было бы логичным ходом, как только в предварительном следствии возникло имя Залаченко, связаться с генеральным директором Службы государственной безопасности и узнать, кто такой Залаченко на самом деле. Но никаких следов подобных контактов ни в электронной почте Экстрёма, ни в регистрационном журнале или заметках Микаэль не обнаружил. Правда, было очевидно, что какую-то информацию о Залаченко он имел. Среди заметок Микаэль нашел несколько загадочных формулировок.
Отчет о Саландер фальшивка. Оригинал Бьёрка не соответствует варианту Блумквиста. Гриф секретности.
Хм. Далее следовал ряд записей, утверждавших, что Лисбет Саландер параноидальная шизофреничка.
В 1991 году Саландер заперли правильно.
Связь между двумя расследованиями Микаэль обнаружил в разделе «ерунды» насчет Лисбет Саландер, то есть среди той сопутствующей информации, которую прокурор расценил как не относящуюся к делу и, следовательно, не намеревался использовать в судебном процессе или включать в доказательства против Саландер. Сюда входило почти все, касающееся прошлого Залаченко.
Короче, все расследование никуда не годилось.
Микаэль задумался над тем, какая часть из этого случайность, а какая кем-то организована. Где проходит граница? И знает ли Экстрём о существовании некой границы?
Или, может быть, кто-то сознательно снабжает Экстрёма достоверной, но вводящей в заблуждение информацией?
Под конец Микаэль зашел на hotmail и последующие десять минут посвятил проверке десятка созданных им анонимных почтовых ящиков. Он каждый день обязательно проверял адрес, который дал инспектору уголовной полиции Соне Мудиг, правда, не слишком надеясь, что она проявится. Поэтому он слегка удивился, когда, открыв этот почтовый ящик, нашел там сообщение от « [email protected]». Сообщение состояло из одной строчки.
Кафе «Мадлен», второй этаж, суббота 11.00.
Микаэль Блумквист задумчиво кивнул.
*
Чума вызывал Лисбет Саландер в ICQ около полуночи, прервав на полуслове ее работу над описанием жизни под опекой Хольгера Пальмгрена. Она раздраженно посмотрела на дисплей.
Что тебе надо?
Привет, Оса, приятно тебя слышать.
Да, да. Что?
Телеборьян.
Она села в кровати и напряженно уставилась на экран компьютера.
Рассказывай.
Троица все устроил в рекордные сроки.
Как?
Психдоктор не сидит на месте. Он все время мотается между Упсалой и Стокгольмом, и hostile takeover[45] нам никак не организовать.
Знаю. Как?
Он два раза в неделю играет в теннис. Примерно по два часа. Оставил компьютер в машине на подземной стоянке.
Ага.
Троица без проблем отключил в машине сигнализацию и достал компьютер. Ему потребовалось тридцать минут, чтобы скопировать все через Firewire и инсталлировать «Асфиксию».
Где?
Чума назвал http-адрес сервера, где он сохранил жесткий диск доктора Петера Телеборьяна.
Цитируя Троицу… This is some nasty shit.[46]
?
Глянь на его жесткий диск.
Лисбет Саландер отсоединилась от Чумы, зашла в Интернет, нашла указанный сервер и последующие три часа просматривала папку за папкой в компьютере Телеборьяна.
Она обнаружила переписку между психиатром и человеком, который имел адрес на hotmail и посылал зашифрованные сообщения. Поскольку у нее имелся доступ к ключу шифрующей программы Телеборьяна, прочесть корреспонденцию ей не составило труда. Звали человека Юнас, фамилия отсутствовала. В своей переписке Юнас с Телеборьяном проявляли нездоровый интерес к состоянию здоровья Лисбет Саландер.
Есть… мы можем доказать наличие заговора.
Однако больше всего Лисбет Саландер заинтересовали сорок семь папок, содержащих 8756 снимков с грубой детской порнографией. Снимок за снимком, Лисбет открывала изображения детей лет пятнадцати или младше, в основном девочек. На ряде фотографий оказались совсем маленькие дети. Некоторые из снимков были садистского характера.
Она обнаружила ссылки по меньшей мере на дюжину людей в разных странах, которые обменивались друг с другом детским порно.
Лисбет прикусила нижнюю губу. Не считая этого, ее лицо хранило безразличное выражение.
Ей вспомнились ночи, когда она, двенадцатилетняя, лежала привязанной ремнями в «лишенной раздражителей» палате детской психиатрической клиники Святого Стефана. Телеборьян раз за разом появлялся из полумрака и рассматривал ее при свете ночника.
Она знала. Ее он так и не тронул, но она всегда знала.
Лисбет проклинала себя — ей следовало заняться Телеборьяном еще несколько лет назад, но она вытесняла его из головы и игнорировала его существование.
Тем самым она позволила ему продолжать.
Через некоторое время она вызвала в ICQ Микаэля Блумквиста.
*
Микаэль Блумквист провел ночь в квартире Лисбет Саландер на Фискаргатан. Компьютер он выключил только в половине седьмого утра, и когда он засыпал, перед глазами у него стояли снимки грубой детской порнографии. Проснулся он в четверть одиннадцатого, выскочил из постели Лисбет Саландер, принял душ и заказал такси, которое подобрало его перед театром «Сёдратеатерн». Без пяти одиннадцать он остановил машину на улице Биргера Ярла и прошел пешком до кафе «Мадлен».
Соня Мудиг ждала его за чашкой черного кофе.
— Здравствуйте, — сказал Микаэль.
— Я очень сильно рискую, — сказала она, не поздоровавшись. — Если станет известно, что я с вами встречалась, меня выгонят с работы и могут отправить под суд.
— От меня об этом никто не узнает.
Она явно нервничала.
— Один из моих коллег только что побывал у бывшего премьер-министра Турбьёрна Фельдина. Он ездил к нему по собственной инициативе, и его работа тоже под угрозой.
— Понятно.
— Я требую гарантий анонимности для нас обоих.
— Я даже не знаю, о каком коллеге вы говорите.
— Я расскажу, но хочу, чтобы вы пообещали, что он останется анонимным источником.
— Даю слово.
Она покосилась на часы.
— Вы торопитесь?
— Да. Я через десять минут встречаюсь с мужем и детьми в пассаже Стурегаллериан. Муж думает, что я на работе.
— А Бублански об этом ничего не знает?
— Да.
— О'кей. Вы с коллегой являетесь источниками, и вам гарантируется полная анонимность, обоим, до могилы.
— Мой коллега — это Йеркер Хольмберг, с которым вы встречались в Гётеборге. Его отец — член Партии центра, и Йеркер знает Фельдина с детства. Он поехал с частным визитом и спросил о Залаченко.
— Ясно.
У Микаэля вдруг заколотилось сердце.
— Фельдин производит впечатление порядочного человека. Хольмберг рассказал ему о Залаченко и спросил, что Фельдину известно о перебежчике. Фельдин ничего не ответил. Потом Хольмберг сказал ему о наших подозрениях относительно того, что люди, прикрывавшие Залаченко, заперли Лисбет Саландер в психушку. Фельдин страшно разволновался.
— Ясно.
— Фельдин рассказал, что сразу после того, как он стал премьер-министром, его посетил руководитель СЭПО с одним коллегой. Они рассказали ему фантастическую шпионскую историю о русском агенте, перебежавшем в Швецию, и объяснили, что это самая страшная военная тайна Швеции, что по значению с этим не сравняется ни один факт из сферы шведской обороны.
— О'кей.
— Фельдин говорит, что не знал, как ему следовало поступить. Премьер-министром он стал только что, и у правительства еще не было опыта. Ведь страной более сорока лет правили социалисты. Ему объяснили, что принимать решение он должен лично и что если он станет консультироваться с членами правительства, то СЭПО снимает с себя всякую ответственность. Фельдину все это показалось неприятным, но он не знал, что ему делать.
Ознакомительная версия.
