Спрашивается, что было делать всем этим Резунам-Суворовым, уже служившим за рубежом не за совесть, а за страх? О чем думать? Во имя чего ушли бесцельно прожитые годы? Только лишь для того, чтобы всеми неправдами дослужиться до полковничьих погон? Это если повезет. Гордиевскому, положим, повезло…
Обретя с погонами относительную свободу действий, они бежали. Они бежали на Запад. Но не потому, что внимательно читали «Всю королевскую рать» Роберта Пенна Уоррена, хотя именно там все объяснялось доступно и просто: «На Запад ты едешь, получив письмо со словами: «Беги, все открылось». На Запад ты едешь, когда, взглянув на нож в своей руке, видишь, что он в крови. На Запад ты едешь, когда тебе скажут, что ты – пузырек в прибое империи… На Запад ты едешь доживать свой век. Или просто едешь на Запад…».
Они просто бежали на Запад – в одиночку, порознь, но массово. В этом забеге бесспорное лидерство принадлежит Аркадию Шевченко, первому заместителю генерального секретаря ООН и близкому другу министра иностранных дел Андрея Громыко. Он даже и не бежал. Просто пересек улицу, подошел к поджидавшей его машине – и конец всем печалям, концам и началам. Бодрый, цветущий мужчина, в третий раз женившийся на молодой женщине, много чего понарассказал американцам, служившим на «уксусной фабрике» в Лэнгли, в том числе о финансовых махинациях высокопоставленных сотрудников ООН.
В Управлении С не слишком расстроились уходом Шевченко по-английски – пусть со своими перебежчиками разбираются в МИДе. Расстроились много позже, в 1998 году, когда экс-дипломат вознамерился сделать пиар на своей измене. Навалял книгу обо всем, что прежде скрывал не только от своих кураторов, но даже от молодой жены. Издатель прочитал рукопись и одобрил, едва не прослезившись от щемящей искренности автора, с какой тот ругал демократов, иногда называя их для краткости евреями. Как, например, Строуба Тэлбота, ставшего впоследствии послом США в Москве, и главу Федеральной резервной системы Пола Волкера. Походя пнул и главу Всемирного банка Пола Вулфовица, содержавшего любовниц за казенный счет и ходившего в рваных носках. Написал – и написал, кому какое дело?
Спустя четыре дня после визита в издательство Шевченко обнаружили дома мертвым. Никаких следов насилия – острая сердечная недостаточность. Замечательный универсальный диагноз, принятый медициной еще во времена Ежова-Берии и усвоенный агентами ФБР во времена Эдгара Гувера.
Куда менее милосердно судьба обошлась с другим перебежчиком – полковником СВР, заместителем главы разведывательной миссии России при ООН Сергеем Третьяковым. В 2002 году он тоже стал выступать с сенсационными разоблачениями финансовых афер под «крышей» ООН, а спустя несколько лет подавился за обедом куском ростбифа с кровью. Не исключено, что кровь эта была самого Третьякова.
Он переметнулся на сторону «предполагаемого противника» в октябре 2000 года, а в декабре того же года в Канаде сбежал другой кадровый сотрудник СВР, офицер безопасности российского посольства в Оттаве Евгений Торопов. Если полковник Третьяков сделал официальное заявление, что его «уход в отставку» не нанесет ущерба России, после чего купил дом во Флориде за полмиллиона долларов и жил в нем, не таясь, то полковник Торопов сразу залег на дно. Растворился, исчез вместе с семьей, бросив свое имущество в Оттаве и квартиру в Москве, где были найдены 200 тысяч долларов.
Канадская сторона ни на какие запросы МИДа России не отвечала. Так продолжалось до апреля 2010 года, когда в нескольких канадских газетах появились скромные некрологи. Дескать, безвременно ушел из жизни бывший российский дипломат, да упокоится его душа с миром. Обстоятельства смерти выглядели настолько нелепо, что даже и не смешно: принимал ванну, случайно схватился за какой-то электроприбор – и опаньки…
Примерно такие же «обстоятельства» в 2008 году упокоили с миром мятущуюся душу старейшего перебежчика, сына министра судостроения, офицера внешней разведки КГБ Юрия Носенко. В Штатах он возглавлял неформальную группу наиболее информированных беглых полковников – Лунева, Ощенко, Джабезова и рядового архивиста КГБ Василия Митрохина
Последним из этой группы ликвидировали Митрохина. Произошло это в 2004 году. Выдав англичанам в 1992 году огромный объем секретной информации, он на время затих, а через несколько лет стал тесно сотрудничать уже с американской разведкой, для которой приберег много такого, о чем англичанам не заикался. Поиздержавшись, решил пустить в дело потаенное.
Если бы они все молчали, никто бы и пальцем не тронул. Взять Олега Калугина. Его презирают, ненавидят, но смысла в ликвидации не видят. Говорит много, врет еще больше, однако о главном помалкивает в «тряпочку. Потому и жив.
Но молчание-не золото и даже не серебро. Баксы платят не за молчание. Отсюда возникает необходимость постоянно подогревать остывающий интерес, пиариться из последних сил, не понимая, что пока люди придумывают правила защиты от киллеров, те добираются до них своими исключениями. Получается пиар на собственной крови. Так сложились обстоятельства: поскользнулся на банановой кожуре, забили у помойки клешней камчатского краба, да мало ли…
Идол танцует фокстрот
Разведка, как уже сказано, игра без правил. А вот для перебежчиков правила существуют, но это совсем другая игра, ставка в которой – жизнь. Если беглец, принимает условия, его не трогают, наблюдая со стороны. Правила простые. Раскрывать агентурные имена нелегалов допустимо, только ни в коем случае не подлинные. Сообщать скупую, поверхностную информацию тоже возможно – куда денешься? Но не углубляться в детали, ибо в них, как известно, кроется дьявол. Под категорическим запретом любые ссылки на причастность высшего руководства страны к тем или иным скандальным международным инцидентам.
Юрий Носенко нарушил почти все неписаные правила и был приговорен к высшей мере наказания дважды. В первый раз, когда в Швейцарии отправился на вербовочную беседу с некоей, француженкой, якобы имевшей доступ к интересующей КГБ информации. Встретились в отеле на французской. границе. После ужина в ресторане Носенко исчез. Очаровательная дама, как выяснилось, оказалась агентом ЦРУ. На следующий день газеты сообщили, что русский разведчик попросил в США политического убежища. Через четыре месяца в Москве его заочно приговорили к расстрелу.
А в Штатах изменили агентурный псевдоним с «Идола» на «Фокстрот» и три года подвергали мучительным допросам, называя это танцами. Содержали в глухой бетонной коробке без окон. Требовали подтвердить причастность КГБ и, соответственно, правительства СССР – к убийству президента Кеннеди руками завербованного Ли Харви Освальда. Носенко отрицал эту версию, считая ее нелепой. Ему не верили. Твердили, что он – засланный офицер КГБ. «С какой целью?» – недоумевал «Фокстрот». В доказательство своей искренности сдал ЦРУ около ста операций ПГУ, уже осуществленных, и с десяток советских агентов, в том числе одного из лучших резидентов в Скандинавии – знаменитую Грету, которую звали Гунвор Хаавик. И только этим добился относительной свобода в рамках домашнего, ареста на конспиративной квартире.
А в Управлении С уже готовили акцию возмездия – невзирая на запрет правительства проводить подобные операции за рубежом. За сто тысяч долларов в Штатах был нанят киллер, и все поначалу шло, как и планировалось, но исполнитель за какое-то преступление угодил в тюрьму, где и поведал о своем задании. Такова официальная версия». В действительности киллера сдал Олег Калугин. В конце концов «Фокстроту» компенсировали моральный, ущерб и даже назначили штатным консультантом ЦРУ, положив ему оклад рядового копа – 35 тысяч долларов в год.
Сдал он много и многих, но не сразу, поэтому почти всех агентов успели предупредить или отозвать в Москву. Грету предупредить не получилось. Норвежская служба безопасности арестовала ее в момент передачи секретных документов куратору Принципалову, работавшему под дипломатическим прикрытием. Его отпустили, а Грету на протяжении десяти часов допрашивали. Она призналась только в том, что любит некоего Владимира Козлова, живущего в Москве, которому, дескать, и передавала письма через советских дипломатов. «Сколько было у вас таких встреч?» – спросили ее. «Двести пятьдесят!» -усмехнулась Грета. «А сколько писем вы передали?» «Тысячи!» последовал горделивый ответ. И это было правдой – любовь, к русскому Владимиру, не угасшая за много лет после ее работы в норвежском посольстве в Москве, и тысячи секретных документов, переданных кураторам за 27 лет. Устав от допроса, она немного помолчала, потом вдруг заявила: «Сейчас скажу вам правду. Я почти тридцать лет была русской шпионкой». Больше от нее ничего не добились. Через полгода она умерла в тюрьме от инфаркта.
Перебежчику Носенко не могли тростить Грету. Его ликвидировали в 2006 году.
