Ознакомительная версия.
– Кажется, стреляют где-то, – сказал мужчина в коричневом толстом свитере своему приятелю, тоже рыбаку, с которым они возвращались с рыбалки домой, в Трещиху, поселок на берегу Волги.
– Да, похоже на то, – ответил приятель и даже приостановился, чтобы послушать.
Они шли проселочной дорогой, крутой, как и сам берег, шли тяжело, потому как устали, а в пакетах, что они держали в руках, билась еще живая крупная рыба: щуки, лещи и даже судаки. Мужчины были под хмельком, довольные и находились в том благостном предвкушении возвращения домой, которое не сравнимо ни с чем другим, – дома их ждали жены, ужин с жареной рыбой и глубокий, долгий сон. Выстрелы, которые они услышали, донеслись из дачного массива – утопающих в осенней побуревшей зелени садов крыш крошечных, словно игрушечных, домиков. Низина, в которой лежал окутанный синеватой костровой дымкой дачный поселок, была окружена ивами и старыми, кряжистыми дубами. В это время года – стояло бабье лето – дачники появлялись на своих участках лишь в выходные. Но рыбаки возвращались с рыбалки в среду – они работали у фермера по скользящему графику, и как раз в среду у них был выходной.
– Может, кто сдуру шифер жжет, вот он и стреляет? – предположил тот, что был в коричневом свитере.
И тут раздался еще один звук, резкий, как удар кнута, отрывистый, громкий и страшный. Подхваченный ветром, он растаял где-то высоко в небе.
– Прямо как на полигоне… Это точно выстрелы.
Они остановились, чтобы осмотреться и понять, откуда же именно доносятся выстрелы. Но ни машины, ни бегущих людей или одного человека, предполагаемого убийцу, пытающегося покинуть как можно скорее место преступления, они так и не увидели. Низина продолжала безмолвно куриться под ногами…
– Может, дети петардами балуются, – пожал плечами один из рыбаков. – Пошли, меня уже ноги не держат…
* * *
Игорь Шубин, сотрудник частного детективного агентства, официально принадлежащего Юлии Земцовой, готовился к ее приезду в Саратов. Он готовился в душé, сотни и сотни раз представляя себе, как она подъезжает к агентству на роскошной машине, как, покинув свое водительское место, Крымов, ее муж, открывает дверцу, как подает ей руку, помогая выйти своей ненаглядной с ребенком на руках. Торжественная семейная сцена из нереальной жизни… Юля Земцова в его памяти всегда оставалась довольно одиноким и очень своеобразным человеком, хрупкой девушкой с бледным, сосредоточенным лицом и внимательными глазами, многоопытной женщиной, не принадлежащей до конца никому, даже Крымову, которого она любит. Любит, но не принадлежит. И вдруг – она замужняя дама, прожившая долгое время за границей, в Париже, да еще и мама маленького ребенка, кажется, девочки… Сколько малышке: годик, полтора? Он не хотел даже думать об этом. Юля возвращается сюда насовсем или приезжает для того, чтобы понастальгировать вместе с ним по их былой, наполненной риском, адреналином жизни? Ей захотелось разнообразия? Или она просто соскучилась по настоящей работе? Он получил от нее лишь коротенькое электронное письмо: «Приеду 1 октября. Целую, Юля». Он пытался дозвониться до нее, но связи не было.
Женя Жукова, его теперешняя помощница, с которой они раскрыли уже не одно преступление, заметно скрашивала его серые будни и оживляла прежде скудную и унылую половую жизнь. Они виделись часто, почти каждый день, делали одно дело, ели одни бутерброды, которые она очень быстро научилась готовить в микроволновке, пили один кофе и спали чаще всего в одной постели. Игорю было с ней легко, как ни с одной женщиной. И все по одной, отвратительной и гнусной, как он считал, причине: он не любил ее. С Земцовой в свое время было все много сложнее. Их роман, вернее, даже миниатюрные романы, которые вспыхивали чаще всего по желанию и настроению Юли, яркой вспышкой осветив мужскую, физиологическую сторону Шубина, по мере остывания чувств этой прелестной молодой женщины, приобретали какой-то неестественный блеск – постепенно все угасало, не оставляя даже пепла. Она горела для другого, и Шубин это знал. И вот сейчас этот другой, верно, будет сопровождать ее в этой провинциально-сентиментальной поездке. Крымов не упустит возможности продемонстрировать перед своим другом Шубиным (иначе и невозможно!) свою вновь обретенную собственность, да только теперь удвоенную с его же помощью… Юля и ее маленькая дочка. Он представил себе почему-то резинового пупса в кружевах – образ натуральной крошки женского пола почему-то не удавался…
Вот они приехали, размышлял он, вошли в приемную, расселись по диванам. Женя угощает их закусками (бедняжка, она изведется, пока дождется их, и будет умирать от ревности, прислуживая своей сопернице), все выпили, поговорили о делах, о ребенке… Что дальше?
Дальше он ничего не видел и не чувствовал. Больше всего он боялся фальши, а потому должен был настроиться на встречу с большим оптимизмом и отсутствием той растущей с каждой минутой неприязни, которую он начинал испытывать к своему другу Крымову. Ревность сжигала его, испепеляла. И лишь присутствие рядом хладнокровной и уравновешенной Жени Жуковой еще спасало от неразумного поступка – бросить все к чертовой матери и скрыться с глаз долой… Он боялся признаться себе в том, что не готов к этой встрече. Он не хотел видеть прозрачных голубых глаз красавца Крымова, его улыбки, которая сводила с ума женщин и раздражала мужчин. Он не мог допустить, чтобы тот с видом хозяина (хотя агентство ему уже давно не принадлежит!) развалился в кресле с немым вопросом на губах: «Ну-у-с, как вы тут без меня?» Хотя существовала и другая сторона их отношений – Крымов—Земцова—Шубин, – которая не могла не приниматься в расчет. Они были друзьями. Несмотря ни на что. Близкие отношения, которые вспыхивали между Земцовой и Шубиным, между Шубиным и бывшей секретаршей Щукиной, между Крымовым и Щукиной, – все это теперь приобрело холодновато-снежный налет давности, забытости и всепрощения. Что было – то прошло. Он был уверен, что никто из них, из прежней четверки, составлявшей костяк частного детективного «крымовского» тогда еще агентства, не жалел ни о чем. Разве что Щукина теперь наверняка кусала локти – она предала всех ради того, чтобы погреть руки на деле о драгоценностях великой балерины Матильды Кшесинской…
– Все, приехали… – услышал он взволнованный голос Жени и очнулся. Воспоминания, в которые он с таким удовольствием погрузился, плавно перешли в другое измерение – сон.
– Приехали? – он вскочил с дивана и подошел к окну. Красные листья рябины закрывали половину окна, но он все же увидел белый «Мерседес», из которого вышла сначала одна женщина, ведущая за ручку малышку в красном комбинезоне, затем – другая, с грудным младенцем на руках.
– У нее что, уже двое детей? – спросила Женя, не веря своим глазам.
– Смотри, они закрыли дверцы… А Крымова я что-то не вижу…
– Какая из них Земцова? – спросила Женя. – Мне встретить их?
– Да-да, конечно!
Шубин видел нарядно одетую молодую даму во всем синем: костюм, туфельки, перчатки… Это она! И он сам бросился им навстречу. Сам распахнул двери, но тут же отшатнулся, когда понял, что ошибся. Из двух дам ни одна не была Земцовой. Или же он забыл, как она выглядит? Он усмехнулся этой нелепой мысли.
– Игорь? – спросила женщина, что постарше, с трагическим выражением на лице. – Игорь, вы помните меня?
Он вспомнил, и настроение его резко упало. Визит этой дамы оставил в его душе неприятный осадок. Быть может, потому, что он мысленно поставил себя на место ее мужа?..
Ее звали Лида. Он хорошо запомнил это, потому что прежде не был знаком с женщинами, носившими это редкое имя. Она приходила буквально несколько дней тому назад с одной весьма деликатной просьбой. Она попросила Игоря отдать на исследование волосы, которые она обнаружила на подушке в своей квартире, чтобы специалисты смогли определить, откуда они (с какого места человеческого тела) и человеку какого пола принадлежат.
– Понимаете, я предполагаю, что это волосы с лобка женщины, – сказала она тогда, невероятно краснея и испытывая, должно быть, одну из самых унизительных минут своей жизни. – Пожалуйста, попросите своих знакомых из НИЛСЭ исследовать это… Для меня это очень, очень важно… Я вам хорошо заплачу.
Игорь взял два конверта, в которых, по словам посетительницы, были разные волосы: в одном – два длинных, в другом – три коротких. Длинные (со слов Лиды) – с головы неизвестной ей женщины, взятые с подушки супружеского ложа, короткие – с лобка этой же женщины, предположительно, любовницы мужа… И тут произошел казус. Игорь открыл конверты (ни один из них не был заклеен) и обнаружил, что они совершенно пусты. Надо было видеть, как смутилась бедняжка… Она, бормоча извинения, пулей вылетела из приемной. И вот теперь она пришла снова, только на этот раз с малышом за руку и с совсем юной женщиной, видимо, кормящей мамашей, на руках которой находился полугодовалый ребенок. Обе женщины были чрезвычайно серьезны. Клиентки. Он подумал, что в другой день он обрадовался бы появлению в их приемной потенциальных клиентов, но только не сегодня, когда голова его забита Земцовой и деталями из ее новой, совершенно неизвестной ему жизни.
Ознакомительная версия.
