Сергей Пономаренко - Ловушка в Волчьем замке

© Пономаренко С. А., 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2016

По парку, примыкающему к огромному дому в стиле старинного замка-дворца, двигалась странная парочка. Девушка в красной бейсболке, облегающей открытой майке и очень коротеньких шортах-трусиках, почти не прикрывающих ее упругий задок, бежала неторопливой трусцой. Ее ровное дыхание и размеренный, отработанный шаг стайера говорили, что бежать ей в удовольствие и столь низкий темп она держит из-за спутника – атлетически сложенного мужчины среднего возраста, в синей бейсболке и таких же синих майке и трусах, передвигающегося рядом на инвалидной мотоколяске. По-дружески болтая, они прогуливались по асфальтированным дорожкам среди деревьев и копий античных статуй. Прелестная пасторальная картинка служила им фоном.

– Рассмешила ты меня! – заулыбался мужчина, и его квадратное лицо с мощным подбородком боксера расслабилось и слегка поплыло. Такое выражение бывает у хищника, когда он сыт и не желает, чтобы нарушали его покой. – Марат? Я понимаю, что это интерпретация твоего имени, но оно мужское.

– В школе, в первом классе, меня незаслуженно обидел мальчишка, и, вместо того чтобы расплакаться, пожаловаться учителю, я со всего маху врезала ему головой в живот. Удар спровоцировал у него приступ аппендицита. Когда меня спросили, почему так поступила, я расплакалась и сказала, что это была не я, а Марат. С тех пор близкие друзья, которым известна эта история, меня так называют.

– Марат! В этом что-то есть! Буду тебя так же называть – Марат. Ведь мы с тобой близкие, – мужчина сделал на этом слове ударение, – друзья.

– Вы – босс. И можете меня, – девушка сделала ударение на этом слове, – называть как хотите.

Мужчина нахмурился – он понял намек.

– Лучше поговорим о делах наших скорбных – служебных. – Теперь мужчина говорил жестко. – Ты звонила Пилипчуку и передала мои требования?

– Все до последнего слова, ничего не упустила. Пилипчук просит вас отсрочить возврат долга и не применять штрафные санкции, мотивируя это тем, что мировые цены на зерно упали, а ему весной пришлось много пересевать, да и удобрения все время растут в цене. В разговоре он раз десять упомянул, что вы друзья, а с друзьями так не поступают.

– В бизнесе, как и в преферансе, друзей нет, есть лишь партнеры. А партнеры, как известно, величина переменная.

– Он обещал в самое ближайшее время приехать к вам, чтобы в личной беседе найти компромисс.

Дорожка вывела их на открытую местность – огромный газон с клумбами.

– Не верится, что не так давно здесь были корты и я играл в теннис… – с грустью произнес мужчина.

– У вас обязательно все наладится! – попыталась подбодрить его девушка.

– В этом не сомневаюсь, – жестко произнес мужчина. – И в утешениях я не нуждаюсь.

Раздался звук, словно невдалеке треснуло сухое дерево, бейсболка слетела с головы мужчины, и по его лбу потекла кровь. Он резко рванул на себя все еще бегущую девушку и вместе с ней и коляской, тоже продолжавшей двигаться, опрокинулся на землю. Второй выстрел поднял фонтанчик земли в двух метрах от них. Девушка, лежа спиной на мужчине, заорала, отчаянно размахивая руками и ногами.

– Не ори! – прикрикнул на нее мужчина. – Ему нужен я, а не ты!

Он высвободился и отполз под прикрытие мотоколяски.

– Идиот! – заорал он в мобилку. – В меня стреляют! Молнией на старые корты!

Дрожащая девушка устроилась рядом с ним и надела упавшую бейсболку, но мужчина резким злым движением сорвал ее и швырнул на землю:

– В этом «семафоре» ты – прекрасная мишень!

Послышался шум мотора – к ним на бешеной скорости мчался черный джип.

– Друзья мне не надоедают никогда, друзья меня убивают иногда![1] – с чувством и иронией произнес мужчина.

Джип остановился рядом с ними, и двое охранников, вооруженных автоматом «Сайга» и помповым ружьем, бросились в сторону леса, начинавшегося метрах в двухстах от них.

Коротышка с большими ушами подскочил к мужчине:

– Григорий Антанасович, вы ранены?

– Не дождетесь – только царапина. Попади он на пару сантиметров ниже – и вы остались бы без работы. Хотя я об этом еще подумаю!

– Сейчас собаку привезут – выловим подлеца, никуда не денется.

Два охранника подхватили мужчину и занесли в джип, а следом и мотоколяску. Джип укатил, оставив на месте происшествия девушку, которая вновь надела бейсболку и неторопливо побежала в сторону дома.

Киллер, чертыхаясь, пробирался через колючие, цепляющие одежду кусты.

– Идиот! – ругал он себя. – Целиться надо было в туловище, а не в голову. С такого расстояния ему был бы каюк!

Добравшись до болота, он перешел на мат, словно это должно было ему помочь, и с отвращением ступил в холодную зловонную жижу. Он знал: если пустят по его следу собак, здесь поиски и закончатся.

Пассажиры недавно приземлившегося двухпалубного аэробуса «Боинг-747» рейса Париж – Киев проходили пограничный контроль, теряя терпение и удивляясь дотошности и неторопливости смазливых девушек в униформе, внимательно изучающих их паспорта.

«Нет радостного возбуждения при возвращении домой, а ведь прошло более двух лет», – с удивлением отметил Тимош Вакуленко, получив обратно паспорт от архисерьезной чернявой девушки, исполнявшей свои обязанности в прозрачной кабинке, и направился в багажное отделение. Это был высокий привлекательный двадцатитрехлетний брюнет с длинными волосами, стянутыми на затылке в хвост, внешне напоминающий актера Ди Каприо в молодости. В белых льняных брюках и свободной расписной футболке, не скрывающей его спортивную, поджарую фигуру, он невольно выделялся в толпе пассажиров и притягивал взгляды женщин.

Делано радушный женский голос доносил через динамики информацию для провожающих-отъезжающих; багажная «карусель», как тихоструйная речка, несла к ногам нетерпеливых пассажиров их родные сумки и чемоданы с милыми сердцу тапочками, подарками и прочей ерундой. Тимоша переполняли противоречивые ощущения. За время, проведенное во Франции, он отвык слышать родную речь. С другой стороны, все было до боли знакомо и буднично, казалось, что он никуда не уезжал и его парижская жизнь была не иначе как сном.

Большинство пассажиров рейса Париж – Киев составляли его соотечественники. Рядом с ним пристроилась темноглазая и темноволосая попутчица, она что-то беспрерывно говорила, говорила, говорила грудным голосом с завораживающим придыханием. Он ее не слушал – догадывался, что она настроилась на продолжение знакомства после общения во время полета. Они сидели рядом, а дорога всегда располагает к разговору. И еще: она напомнила ему Моник. Темноволосую нежную смешливую Моник… Только Моник носит короткую стрижку с подбритым затылком, которая ей очень идет, гармонируя с ее худощавой фигурой манекенщицы. У попутчицы были длинные черные волосы, собранные на затылке в «ракушку».

Два с половиной счастливых года, проведенных в Париже, перевешивали двадцать лет жизни, прожитых до этого. Во время полета Тимош с тоской вспоминал вечерние прогулки вдоль ленивой и загадочной Сены, блистающие огнями праздничные Елисейские поля, богемные Монмартр и Монпарнас, шумную и веселую атмосферу уютных бистро, неповторимые вечера в легендарных кафе «Два маго», «Де Флор», «Дом», «Клозери де Лила», «Ротонда». Что сейчас делает любимая? Вспоминает ли его? И как скоро он вернется в Париж? Несколько часов разлуки с любимой уже растянулись на болезненно долгое время. И когда он снова ощутит ее рядом с собой?

Заметив свою тощую коричневую сумку среди увесистых баулов соотечественников, Тимош легко подхватил ее. Попутчица продолжала назойливо вертеться возле него, следуя за ним как тень, гордо выставляя напоказ выпирающую из глубокого декольте грудь четвертого размера. Он из желания убить время поговорил с ней, а она наверняка вообразила себе невесть что! Пожалуй, за время их совместного полета успела мысленно выйти за него замуж, родить троих детей, построить дом, завести собаку, развестись с ним, отсудить себе дом и вытребовать алименты… Знал он таких эмансипе с журчащим грудным голосом… Своей любимой Моник он не изменит никогда! И вообще, он однолюб!

Все же на прощанье Тимош чмокнул неумолкающую попутчицу, подставившую щечку, но, промазав, попал ближе к уху, и подался к выходу. Девушка успела сунуть ему в карман брюк листок. Тимош решил избавиться от него чуть позже, не демонстративно – ведь не кирпич в карман ему сунула, а номер мобильного телефона. Из ее бесконечного потока слов ему запомнилось лишь одно: узнав, что он художник-портретист, она захотела заказать ему портреты – себя и своего малютки. Исходя из цели поездки на родину, Тимош понимал, что у него вряд ли на это найдется время. Да и не хочется ему тут задерживаться – в Париже ждет любимая Моник!