Дмитрий Щеглов
Рояль в кустах.
Ей и в голову не могло прийти, что из дальнего угла зала за ней наблюдает кто-то третий. Профессионально наблюдает, издалека, с газетой в руках. Набившая оскомину штамп-газета, как раз меньше всего могла вызвать подозрения. То ли читал ее, то ли прикрывался ею лысый мужчина неопределенного возраста с трудно запоминавшейся внешностью. Газета, видимо, была дочитана до конца, потому что мужчина сложил ее, встал из кресла и, проходя мимо киоска с сувенирами, рядом с которым стоял атлет, небрежно хлопнул себя газетой два раза по колену и тихо сказал:
– Не лопухнись! Еще раз предупреждаю, действуй наверняка! Учти, немки не такие!
Атлет не меняя позы, небрежно процедил сквозь зубы:
– Обещаю, твоя «не такая» сама в постель прыгнет!
– Ну, ну! – скептически продолжал лысый, – Слепой сказал, посмотрим!
Атлет деланно обиделся.
– Зачем посмотрим, давай пари.
– И без пари на тебя, сколько денег угрохал, а результат пока – дырка от бублика.
– Будет тебе бублик, не волнуйся!
Лысый внимательным взглядом осмотрел зал и, с укоризной поджав губы, снова упрекнул собеседника:
– Твоими бы устами да мед пить! Даже если выгорит у тебя, еще неизвестно, снесет ли потом курочка золотое яичко.
Атлет отмахнулся от лысого, как от мухи.
– А это уже не мои, а твои проблемы!
– Конечно мои! Я тебя ими и не гружу! Счастливо!
– Пошел к черту!
Короткий и непонятный разговор закончился. Лысый мужчина спешно покинул здание аэропорта. Больших причин для волнений у него не было, пока все шло по его плану. А вот дальше все зависело уже не от него, а от предприимчивости другого, нанятого за деньги. Не каждый на себя-то пупок рвет, а тут надо на дядю? Хотя всех дел-то…
* * *
Она заметила его еще в аэропорту Франкфурта на Майне в зале ожидания. Молодой человек ее возраста, лет двадцати пяти, двадцати шести стоял у колонны рядом с сувенирным киоском, дожидаясь объявления на посадку. У его ног верным псом лежала спортивная сумка. Парень был похож на огромный кусок вырубленной скалы. Черная, вороньего крыла и греческого профиля голова, возвышалась над толпой. Но не его рост магнитом притянул ее долгий заинтересованный взгляд. Под желтой шелковой сорочкой с короткими рукавами просматривалась широкая, как футбольные ворота, накачанная рельефная спина. Когда он переступил с ноги на ногу, Эльзе, показалась, что под тканью заходили не мышцы, а зашевелились огромные удавы, устраиваясь поудобнее. Парень повернулся к ней в пол-оборота. Теперь она увидела согнутую в локте руку. О-о, это была не рука, это было мощное корневище. Перед ней стоял самый настоящий культурист, один из тех, что выступают на подиумах спортивных дворцов.
Тут Эльза вспомнила, что в городе должен был как раз закончиться конкурс выдающихся самцов мужчин, демонстрирующих публике запредельные возможности человеческого тела. Она с сожалением подумала, что зря не купила спортивную газету и не удосужилась пробежать глазами тот раздел спортивной хроники, где печатают фотографии спортсменов. Сейчас бы она точно знала, кто он: попал в список призеров или утешился лишь участием в конкурсе. Такому красавцу, породистому животному в любом случае должно было что-то перепасть. Парень ей явно понравился. Взглядом древнегреческого скульптора поклоняющегося красоте, она отдавала должное совершенному мужскому телу. Как приятно, наверно пройтись с таким шкафом по улице или заявиться в какое-нибудь общественное место. Стопроцентная гарантия, что повышенное внимание будет обеспечено. Эльза еще подумала, что у него должно быть очень сильные руки и непроизвольно покраснела. Слишком высоко она забралась в своих мыслях, тропа ее настроения стала скользкой, а взгляд неприлично вызывающим. Если бы кто-нибудь на нее посмел так долго пялиться – давно познакомился бы с полицейским, нахалов надо ставить на место.
А парень видимо привык, что на него глазеют, как на гориллу в зоопарке и поэтому безразлично смотрел в сторону. У него было на удивление умное и интеллигентное лицо. К отряду приматов занимающемуся не только физической но и умственной деятельностью, его можно было еще отнести и из-за недельной бородки аккуратно выстриженной и подровненной. «Может быть у него и в голове что-нибудь есть»? – подумала Эльза и тут же осадила себя, – вряд ли, сила и ум неуживчивые категории, они отталкиваются как разно заряженные магнитные полюса». И в этот момент ее отвлек голос дикторши, объявившей о начале регистрации московского рейса.
– Оформление багажа и документов у стойки номер тринадцать.
Эльза мгновенно сбросила с себя непонятное оцепенение и, подхватив легкую спортивную сумку, заняла место в мгновенно образовавшейся очереди. Она еще успела подумать, что царственная картина закончилась, и ей теперь придется смотреть на плешивую голову впереди стоящего мужчины, когда сзади раздался вежливый вопрос:
– Простите, вы крайняя?
Она не повернула голову, сделав вид, что не поняла вопроса. Мало ли, что самолет на Москву, и что она разговаривает по-русски, пусть спрашивают в Германии на немецком языке. Культ новой родины, въевшийся в кровь давал о себе знать.
Если давешний культурист смотрел поверх чужих голов, презирая остальное дряблое человечество, то кто бы только знал, какого высокого мнения была о себе Эльза. Она ведь не обыкновенная девушка, а неземное божество сошедшее на эту грешную землю.
Эльза к своим двадцати пяти годам имела диплом факультета славистики университета, бегло владела несколькими языками, считала себя титулованной особой, являлась совладелицей небольшой фирмы ориентированной на «новых русских», где основным ее партнером был выходец из России, в общем прочно стояла на земле. Но не это грело и тешило ее душу. Три месяца назад на конкурсе «мисс Пресса» она заняла первое место. Это был единственный конкурс подобного рода, где, кроме внешних данных, еще учитывались и интеллектуальные способности. Она забрала почти все призы: и самой обаятельной, и самой умной, и самой длинноногой девушки. Целый месяц Эльза красовалась на глянцевых обложках журналов, ее узнавали почти все мужчины в городе, а от непрошеных ухажеров отбою не было. После этого конкурса, когда с нею поработали парикмахеры, массажисты, визажисты и модельеры, Эльза смогла уловить и сделать своей неотъемлемой частью тот полувоздушный, непонятный шарм, что делает женщину неотразимой в глазах мужчин и приравнивает их к божеству.
В глубокой древности, гласит история, было две таких царицы – египетская Нефертити и грузинская царица Тамара. За единственную ночь, проведенную в высокой башне с последней, витязи с первым лучом солнца отдавали свою жизнь.
В отличие от них Эльза была эталоном северной, нордической красоты. Широкие, округлые бедра, мраморная кожа и естественные, не крашеные белые волосы. А ноги, ноги! У нее были стройные до невозможности ноги, с небольшими припухлостями в коленках. Тип женщины, относимой на Востоке к высшей категории. Такая женщина во все времена ценилась даже выше породистого арабского скакуна.
У мужчин, когда они засматривались на нее, непроизвольно начинала копиться во рту слюна, и взгляд становился мутным и отрешенным. Сейчас она подумала, что за спиною у нее стоит один из таких липких самозванцев-приставал, имеющих благовидный предлог ненавязчиво познакомиться с нею.
«Нет уж, дудки», – злорадно подумала Эльза, передвигая вперед свою сумку, – «зря стараешься, милок, ничего у тебя не выгорит, ничего тебе не обломится». Она слишком высоко себя ценила, и не собиралась спускаться на грешную землю. А сзади ее шею прожигал чей-то настойчивый взгляд. Эльза прямо чувствовала, как ей в спину упираются два прямых луча и перебегают со спины вниз.
– «Все мужчины наглецы», – подумала она, и уже перед самой стойкой, доставая паспорт и билет, посмотрела назад.
С высоты своего роста усмешливым взглядом на нее смотрел красавец культурист. Тот самый. Кто мешал ей раньше обернуться? Только теперь Эльза призналась себе, что втайне стояла и мечтала об одном, увидеть его рядом с собою, прилагающего усилия к знакомству. А тут так здорово получалось.
Но ничего, они, оказывается, будут лететь одним рейсрм в Москву. То есть она его видит в первый, но не в последний раз. Ей срочно надо было исправить ошибку и дать парню повод представиться. Наплевав на свои высокие принципы, Эльза мило ему улыбнулась. Брошенную ею кость, этот породистый кобель не захотел поднимать.
«Не знает наверно ни слова по-немецки, – подумала она, – а по-русски, думает, не знаю я». Так она объяснила себе причину его молчания. А парень, как умудренный опытом рыбак, почувствовал, что белорыбица клюнула, но еще не поняла, что попалась на крючок. «Эх, жаль пари не заключил», подумал он, – беспроигрышный вариант».
