— Ну? — спросил Раффлс. — И что ты об этом думаешь?
Я еще раз перечитал объявление перед тем, как ответить. Оно было напечатано в последней колонке газеты «Дейли телеграф» и имело нижеследующее содержание:
«ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ В ДВЕ ТЫСЯЧИ ФУНТОВ СТЕРЛИНГОВ
Указанная сумма может быть выплачена любому человеку, способному взяться за исполнение поручения деликатного свойства и при этом готовому пойти на определенный риск.
Обращаться телеграфом по адресу: Управление безопасности, Лондон».
— Я думаю, — сказал я, — что это самое необычное из всех объявлений, которые когда-либо попадали в печать!
Раффлс улыбнулся:
— Ну, уж не совсем так, Кролик. И все же — довольно любопытное, в этом я с тобой согласен.
— Несмотря на сумму?
— Она определенно впечатляет.
— А характер задания? А риск?
— Да, написано откровенно, если не сказать больше. Но что действительно оригинально, так это требование отвечать телеграфом по телеграфному адресу!! В парне, который придумал это, есть что-то интересное, так же как и в его игре. Одним словом, он сразу отсек миллион граждан, ежедневно отвечающих на все объявления, если только у них набирается денег на почтовую марку. Мой ответ обошелся мне в пять монет, но я приготовил еще денег.
— Раффлс, не хочешь ли ты сказать, что ответ тобой уже отправлен?
— Разумеется. Я хочу получить эти две тысячи фунтов не менее, чем любой другой человек.
— И ты подписал его своим собственным именем?
— Ну… нет, Кролик, нет. Говоря по сути, я нюхом почувствовал, что в этом объявлении есть что-то весьма интересное и при этом не вполне легальное. А ты ведь знаешь, насколько я осторожен. Я подписал так: «Мистеру Хикки, Кондуит-стрит, 38, для передачи мистеру Гласспулу». Это фамилия моего портного. Отправив телеграмму, я заскочил к нему и предупредил, что может быть телеграмма. Он пообещал передать ее мне тотчас же по получении. И я бы не удивился, узнав, что вот это — принесли ответ.
С этими словами он вышел прежде, чем двойной стук во входную дверь прозвучал в комнатах, и через минуту вернулся с распечатанным бланком телеграммы в руках. Выражение его лица свидетельствовало о том, что он узнал много нового.
— Нет, ты только посмотри, — сказал он. — Представитель службы безопасности, оказывается, не кто иной, как Эдденбрук — адвокат, специализирующийся по уголовному праву, и он желает видеть меня как можно скорее!
— Следовательно, ты его знаешь?
— Исключительно по слухам. Я лишь надеюсь, что он не знает меня. Это тот самый тип, который на шесть недель был отстранен от практики за попытку оказать давление на суд в деле Саттона — Уилмера. Все тогда были удивлены, почему его вообще не дисквалифицировали. Вместо этого он стал процветать, получив колоссальную клиентуру среди всякого рода темных личностей. Все мерзавцы по любому поводу обращаются прямо к Беннету Эдденбруку. Он, вероятно, единственный человек, наглость которого, не смущаясь, позволяет ему дать подобное объявление, но также единственный человек, который мог это сделать, не вызывая особых подозрений. Просто таков уж у него образ действий. Но можешь не сомневаться, где-то там, на самом дне, не все чисто. И вот ведь что странно: я давно намеревался лично посетить Эдденбрука, да все не представлялось случая.
— И теперь ты намерен пойти к нему?
— Сию же минуту, — Раффлс очищал свою шляпу, — так же как и ты.
— Но я пришел вытащить тебя на ленч.
— Мы позавтракаем с тобой сразу после того, как навестим этого типа. Пошли, Кролик, по дороге мы подберем тебе имя. Меня зовут Гласспулом, не забывай об этом.
Контора мистера Беннета занимала большие апартаменты на Веллингтон-стрит. Когда мы туда прибыли, на месте его не оказалось. Но адвокат отлучился лишь на одну минуту, так как «должен был заглянуть в здание суда». Действительно, минут через пять на пороге появился энергичный, очень уверенный в себе, решительный мужчина с лицом, отличавшимся превосходным цветом. Его карие глаза широко раскрылись, когда он увидел Раффлса.
— Мистер… Гласспул?
— Да, это моя фамилия, — с наглым бесстыдством заявил Раффлс.
— Однако не на стадионе «Лордз», — лукаво отпарировал собеседник. — Уважаемый сэр, я слишком часто имел возможность наблюдать, как вы поражаете калитку противника, чтобы я мог ошибиться!
Лицо Раффлса на долю секунды приняло злобное выражение, но потом он пожал плечами и улыбнулся, затем улыбка сама собой перешла в негромкий, но откровенно циничный смех.
— Ну что же, на сей раз вы меня переиграли, — сказал он. — Хорошо. Но я не считаю, что должен вам что-либо объяснять. В настоящее время я нахожусь в более стесненном финансовом положении, чем мне хотелось бы признать, тем более — под своим собственным именем. Только и всего. При этом мне хочется получить обещанное вознаграждение в тысячу фунтов.
— Две тысячи, — уточнил адвокат, — и человек, способный прибегать к вымышленному имени, принадлежит как раз к тому типу людей, который мне сейчас нужен. Поэтому, многоуважаемый сэр, прошу вас по данному поводу не беспокоиться. Задание, однако, носит строго конфиденциальный характер.
При этих словах адвокат весьма нелицеприятно взглянул в мою сторону.
— Совершенно верно, — сказал Раффлс, — но в объявлении упоминалось еще и о риске?
— Да, риск в определенной мере также присутствует.
— Тогда три головы наверняка лучше, чем две. Я сказал, что хочу получить тысячу фунтов, вторую тысячу желает получить мой друг. Мы оба оказались в чертовски стесненных обстоятельствах и либо беремся вдвоем за это дело, либо не беремся за него вообще. Вам так же необходимо знать его имя? Кролик, придется сообщить этому господину свою подлинную фамилию.
Осматривая мою визитную карточку, которую я все же нашел для него, мистер Эдденбрук удивленно поднял брови. Затем он легонько постучал по моей визитке ногтем, растерянно улыбаясь. Он явным образом был смущен.
— Сказать по правде, я нахожусь в затруднении, — сознался он наконец. — Вы ответили первыми. Люди, которые могут позволить себе писать пространные телеграммы, не хватаются за «Дейли телеграф» с целью просмотреть там все объявления и дать на них ответы. С другой стороны, однако, я вовсе не был готов получить послание от людей вашего уровня. Я не совсем уверен, что вы — нужные мне типажи. Вы — джентльмены, состоите в престижных клубах. А я намеревался привлечь внимание, пожалуй… э-э-э… представителей классов, более предрасположенных к авантюризму.
— Мы отпетые авантюристы, — степенно заявил Раффлс.
— Но вы с большим уважением относитесь к закону?
Карие глаза адвоката пронзительно сверкнули.
— Мы не профессиональные жулики, если вас интересовал именно этот аспект, — ответил с улыбкой Раффлс. — Но в определенном смысле мы не намного выше этого: за тысячу фунтов каждому мы способны пойти на всякое, так ведь, Кролик?
— На все что угодно, — пробормотал я.
Адвокат легонько стукнул по столу.
— Хорошо, я скажу вам, что бы мне хотелось вам предложить. Вы можете, конечно, отказаться. Дело это не вполне законно, но подобная незаконность преследует благую цель. Весь риск заключается именно в этом, и мой клиент готов платить за этот риск. Он согласен оплатить даже попытку, если вам не удастся вдруг справиться с этим заданием. Можете считать, что деньги у вас в кармане, лишь только вы согласитесь пойти на этот риск. Мой клиент — сэр Бернард Дебенхэм из Брум-Холла, что в Эшере.
— Я знаю его сына, — заметил я.
Раффлс также знал его, но он промолчал и неодобрительно посмотрел в мою сторону. Беннет Эдденбрук повернулся ко мне.
— Следовательно, — сказал он, — вы удостоены чести быть знакомым с одним из самых отъявленных молодых негодяев нашего города, fons et origo[1] всех нынешних неприятностей. И поскольку вы знакомы с сыном, то можете также знать и отца, по крайней мере заочно. В таком случае мне не следует сообщать вам, что он очень своеобразный человек. Бернард Дебенхэм живет в полном одиночестве, в доме, похожем на кладовую подлинных сокровищ, которых никто, кроме него самого, никогда не видит. Говорят, что он владелец самой богатой коллекции картин во всей южной Англии, хотя ее никто еще не мог оценить даже на глаз. Его хобби — коллекционирование картин, скрипок и мебели, и он, безусловно, крайне эксцентричен. Никто также не сможет отрицать, что значительная доля эксцентричности характеризует и его отношения с сыном. В течение многих лет сэр Бернард оплачивал его долги, как вдруг в один прекрасный день без всякого предупреждения он не только отказался впредь это делать, но и вообще начисто лишил сына денежного содержания. Хорошо, я все-таки расскажу вам, что случилось. Но сначала вы должны узнать, а может быть, и сами припомните, что я защищал в суде молодого Дебенхэма, когда он год или два тому назад попал в одну небольшую переделку. Ну, тогда все обошлось, я спас его от наказания, и сэр Бернард тотчас же щедро расплатился со мной. Больше я не слышал о них и не видел ни одного из Дебенхэмов — вплоть до прошлой недели.
