Кристи Агата
Четверо подозреваемых
Разговор в гостиной коснулся нераскрытых и, как следствие, оставшихся безнаказанными преступлениях. У каждого: и воинственного полковника Бантри, и его полноватой супруги, и восхитительной Джейн Хелльер, и застенчивого доктора Ллойда было на этот счёт собственное мнение. Даже почтенная мисс Марпл не осталась в стороне. И только тот, кто, несомненно, мог рассказать об этом куда больше других, а именно, отставной комиссар Скотленд-Ярда сэр Генри Клитеринг лишь молча подкручивал — или, вернее, поглаживал — свои усы и загадочно улыбался собственным мыслям.
— Сэр Генри! — не выдержала наконец миссис Бантри. — Поскольку вы упорно молчите, придётся спросить самой. Много ли преступлений остается безнаказанными?
— Вы про газетные заголовки типа «Скотленд-Ярд снова сел в лужу», которые так любят наши газетчики?
— Ну, это, я полагаю, капля в море числа дел раскрытых, — заметил доктор Ллойд.
— Да, вы правы. О раскрытых преступлениях — а их сотни — и о понёсших наказание преступниках сообщают гораздо реже. Но ведь речь, как я понял, не об этом? Не о преступлениях нераскрытых, а о преступлениях попросту неизвестных. Это совершенно разные вещи. Как можно обвинять Скотленд-Ярд в том, что он не сумел раскрыть преступление, о котором не знал? О котором, собственно, и никто не знает?
— Но таких преступлений, вероятно, не так уж много, — заметила миссис Бантри.
— Вы думаете?
— Сэр Генри, но не будете же вы уверять, что их пруд пруди?
— А по-моему, — заметила мисс Марпл с истинно английской невозмутимостью, — именно так оно и есть.
— Э, послушайте, уважаемая… — начал полковник Бантри.
— Конечно, — не обращая внимания на реплику полковника, продолжала мисс Марпл, — на свете полно не слишком умных людей, и, стоит им совершить первую серьёзную ошибку, как это немедленно обнаруживается. Встречаются, однако, и по-настоящему умные люди, и страшно даже представить, что они могли бы натворить, не имей прочных нравственных устоев.
— Да, — согласился сэр Генри, — но на самом-то деле их тоже немало. Знали бы вы, как часто преступление всплывает наружу лишь благодаря совершенно нелепой случайности. Невольно задаёшься вопросом: а если бы не это, узнал бы кто-нибудь о нём вообще?
— Но это же чудовищно, Клитеринг! — воскликнул полковник Бантри. — Просто чудовищно.
— Вы думаете?
— А вы что же, нет? Несомненно, безнаказанность — серьёзнейшая социальная проблема, с которой…
— Вы говорите о безнаказанности, — перебил его сэр Генри, — однако же это не совсем так. Да, такие преступления не караются законом, но в природе всё взаимосвязано, и официальный приговор — лишь частный случай возмездия. Я знаю: фраза, что не бывает преступления без наказания, звучит слишком банально, однако же я глубоко убежден, что это именно так.
— Так-то оно так, — протянул полковник Бантри, — но это нисколько не снижает важности раскрытия… или обнаружения… необнаруженных…
Он растерянно умолк. Сэр Генри улыбнулся.
— Уверен, девяносто девять человек из ста согласятся с вами, — сказал он. — Только, знаете, оказывается, на практике куда важнее обнаруживать не вину, а именно невиновность. Вот этого общество пока никак не может осознать.
— Не понимаю, о чём это вы, — сказала Джейн Хелльер.
— А я так вас понимаю, — вступила в разговор мисс Марпл. — Когда миссис Трент обнаружила, что из её сумочки пропали полкроны, она отчего-то даже и не сомневалась, что монетку украла приходящая служанка, миссис Артур. Конечно, супруги Трент, будучи людьми мягкими и зная, что у той куча детей и муж-пьяница, не стали её увольнять. Тем не менее относиться к ней по-прежнему они уже не могли. С тех пор несчастную миссис Артур уже никогда не оставляли в доме одну. Естественно, она это чувствовала. Потом её начали сторониться в деревне… И вдруг выяснилось, что на самом деле монетку украла гувернантка. Миссис Трент случайно увидела её в зеркале, когда она снова рылась в её сумочке. Зеркало и приоткрытая дверь… Чистейшая случайность, хотя лично я предпочитаю называть это Провидением. Думаю, сэр Генри имел в виду именно это. Люди всегда ищут самое простое решение, не задумываясь о том, что преступником, как правило, оказывается человек, меньше всего на эту роль подходящий, — прямо как в детективах! Я правильно уловила вашу мысль, сэр Генри?
— Да, мисс Марпл, совершенно. В вашем случае служанке ещё повезло. Её невиновность была доказана. А ведь некоторые обречены так и прожить всю жизнь под тяжестью ничем не заслуженного подозрения.
— Вы имеете в виду какой-то конкретный случай, сэр Генри? — поинтересовалась миссис Бантри.
— Собственно говоря, да, и весьма необычный случай, миссис Бантри. Мы точно знали, что совершено убийство, и не имели ни малейшей возможности доказать это.
— Яд! — выдохнула Джейн Хелльер. — Неизвестный науке яд!
Доктор Ллойд тревожно заёрзал в своём кресле, и сэр Генри поспешил его успокоить.
— Нет. Никакого яда, никаких южноамериканских индейцев с отравленными стрелами. Всё гораздо хуже. Мы столкнулись с делом настолько обыденным, что сама его заурядность исключала всякую возможность установления истинного преступника. Человек упал с лестницы и сломал себе шею. С виду самый обычный несчастный случай, какие происходят каждый день.
— А на самом деле?
Сэр Генри раздражённо пожал плечами.
— Кто знает? Может, толкнули сзади или натянули поперёк лестницы бечёвку, которую убрали после. Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем.
— Но откуда тогда такая уверенность, что это не было несчастным случаем? — проницательно спросил доктор.
— Слишком долгая история. Но вы правы: мы точно знали, что всё это было подстроено. И в то же время — повторяю — не было никаких шансов установить, кто это сделал. Ни одной чёткой улики. Вы спросите, почему я вспомнил этот случай? Видите ли, возможность подстроить падение была у четырёх человек. Виновен из них один, но, пока истина не установлена, тень ужасного подозрения падает на всех четверых.
— Думаю, лучше уж нам выслушать эту вашу историю целиком, — сказала миссис Бантри.
— Что ж, — согласился сэр Генри, — в конце концов, нет необходимости вдаваться в детали. Начало уж точно можно опустить. Так вот… Существует — вернее, существовала — некая тайная немецкая организация: «Шварц Ханд».
Это что-то вроде каморры: шантаж, террор и прочее. Она возникла сразу после войны[1] и удивительно быстро опутала своими щупальцами всю страну. Её жертвами пали многие известные люди. Все попытки властей уничтожить её оказались безуспешными: секреты её ревностно охранялись, а найти человека, согласившегося предоставить информацию, было попросту невозможно.
В Англии о «Шварц Ханд» мало кто знает, но в Германии до сих пор вспоминают с ужасом. Как ни странно, эта могущественная организация полностью прекратила своё существование благодаря усилиям одного-единственного человека. Доктор Розен… одна из самых ярких фигур в истории спецслужб… Он сумел внедриться в руководящее ядро организации и, можно сказать, взорвать её изнутри.
Всё же его выследили, и руководство секретной службы настояло на том, чтобы он покинул Германию — по крайней мере, на время. Полиция Берлина предупредила нас о его приезде. Я лично встречался с ним. Он держался совершенно спокойно — как человек, полностью смирившийся со своей участью и не питающий ни малейших иллюзий относительно будущего.
«Рано или поздно они найдут меня, сэр Генри, — сказал он мне. — Обязательно найдут».
Это был крупный мужчина с горделивой осанкой и низким голосом. Слегка гортанное произношение выдавало его национальность.
«Моя участь предрешена, — совершенно спокойно объяснял он мне, — и я к этому совершенно готов. Собственно, я знал это ещё до того, как включился в операцию. Задачу я выполнил, «Шварц Хандс» больше не существует… К сожалению, многие её члены остались на свободе.
Единственное, чего я с их точки зрения заслуживаю, — это немедленной смерти, но, представьте, как раз сейчас я никак не могу им позволить себя убить. Я должен закончить одну работу — труд всей моей жизни, — и на это мне требуется некоторое время».
Всё это было сказано с таким достоинством, что я не мог не восхищаться этим человеком. Я клятвенно заверил его, что приму все меры предосторожности, но он только махнул рукой.
«Рано или поздно они всё равно до меня доберутся, — повторил он. — Сделайте одолжение: когда это случится, не упрекайте себя. Нисколько не сомневаюсь, что вы сделаете всё возможное».
Я спросил, чего бы ему хотелось. Как выяснилось, очень немногого: скромный коттедж в сельской местности, где можно было бы спокойно закончить работу. Посовещавшись, мы остановили свой выбор на деревне Кингз Натон, что в Сомерсете. Это в семи милях от ближайшей железнодорожной станции, и цивилизация туда ещё не добралась. Вот там-то доктор Розен и приобрёл скромный, но уютный домик. Кое-что перестроил, кое-что усовершенствовал и, как тогда казалось, обосновался в нём надолго. С ним приехали его племянница Грета и личный секретарь. Из прислуги были только старая немка, верой и правдой служившая ему без малого сорок лет, и приходящий садовник из Кингз Натона — мастер на все руки.
