Однажды, сидя в гостях у своего слепого друга Макса Каррадоса, владелец сыскного частного бюро мистер Карлайл спросил:
— Макс, ты веришь в привидения?
— Только как в привидения, — решительно ответил Каррадос.
— Как и я, — из вежливости согласился детектив и осторожно переспросил: — А в каких случаях ты в них не веришь?
— Когда они начинают досаждать людям. Публично или с глазу на глаз — неважно, — пояснил ему друг. — До тех пор, пока они удовлетворены своей обычной потусторонней жизнью, я всегда готов защищать их право на существование. Если же они начинают вмешиваться в нашу жизнь, впутываются в чьи-нибудь дела, сбивают цену на недвижимость, гремят цепями, хлопают дверьми, звонят дверными колокольчиками, предсказывают победителей на скачках или издают журналы — то есть стараются привлечь к себе внимание вместо того, чтобы оставаться в тени, я тут же перестаю в них верить. Я отношусь к этому примерно так: спишь себе ночью, потом вдруг просыпаешься и видишь у кровати призрак, который стоит и смотрит на тебя. Проходит минута, другая, третья, тревожно ждешь от него какой-нибудь ужасной вести, а он стоит и молчит. «Ну и стой себе, — в конце концов говоришь ему, — если тебе делать нечего, а я спать хочу», — поворачиваешься на другой бок и засыпаешь.
— Меня попросили расследовать дело о привидении, — начал было Карлайл.
— Тогда я в него не верю, — заявил Каррадос.
— Почему?
— Потому что это нахальное, жаждущее славы привидение, иначе до расследования бы не дошло. Оно, наверное, хочет, чтобы о нем написали в «Дейли мейл». Да и твои клиенты, кто бы они ни были, вряд ли верят в привидение, иначе бы они не обратились к тебе, Льюис. Они скорее пошли бы за объяснениями к сэру Оливеру Лоджу или другому известному оккультисту или одолжили емкость со святой водой в ближайшей церкви.
— Признаться, и я сначала постараюсь разобраться в силах, действующих в нашем мире, а уж потом займусь другими, — согласился Льюис Карлайл. — И я не сомневаюсь, — добавил он с обычным легким самодовольством, — что через два-три дня сумею выудить какого-нибудь парня, который решил либо просто пошалить, либо отплатить кому-нибудь за прошлые неприятности. А теперь, раз уж я рассказал тебе все это, Макс, может, ты сходишь туда со мной и послушаешь, что произошло.
Каррадос добродушно согласился. Практика Карлайла заметно возросла за время их знакомства, и его друг редко приходил без рассказа о каком-нибудь новом деле. Они обсуждали обстоятельства дела с обоюдным интересом, и обычно этим все и кончалось, по крайней мере, для Макса Каррадоса, который узнавал затем о результатах расследования либо из газет, либо от самого Карлайла.
Нельзя сказать, что Карлайл шел к своему другу с каждым порученным ему делом. На один такой случай приходились десятки других дел, с которыми сыщик превосходно справлялся сам. Несмотря на все свои маленькие грешки и самоуверенность, свойственную людям его профессии, Льюис Карлайл был проницательным и способным сыщиком и за его чиновными манерами скрывалось обычное желание зарабатывать. Он постоянно мучился, считая, что мог бы получить с клиента больше, чем запросил.
Доходный дом Массингем Меншенз оказался большим зданием, окна которого выходили в небольшой сквер. Позже друзья обнаружили, что он примыкал к другому подобному дому, несколько больших размеров, на соседней улице и принадлежавшему тому же владельцу. За чистотой и порядком в доме следил швейцар, который жил в полуподвальном помещении. Контора хозяина размещалась в одной из квартир. В то утро контора производила обычное впечатление ухоженного, довольно процветающего предприятия, немного скучного, немного угрюмого. Казалось, в ней чего-то не хватает; она напоминала конторы роскошных доходных домов на окраинах быстро растущих морских курортов. В тот день на улице не переставая лил дождь.
— Сейчас пока трудно судить, — заметил Карлайл, останавливая машину и вглядываясь в медную табличку на двери, — но, честное слово, Макс, мне кажется, что привидение вполне могло бы выбрать более подходящую квартиру.
Швейцар провел их в контору, где они застали заместителя управляющего и двух его молодцеватых помощников. Имя мистера Карлайла вызвало вполне объяснимое волнение.
— Управляющего сейчас нет, но я в курсе дела, — уверенно, с сознанием важности своего положения сказал заместитель. Он мог бы быть доволен произведенным впечатлением, но все испортил сдавленный смешок одного из молодцов, по-видимому, в меньшей степени ошеломленного появлением известного детектива. — Будьте любезны, пройдите, пожалуйста, в кабинет, — продолжил заместитель. Впустив своих гостей, он обернулся, бросил леденящий взгляд на нарушителя приличий и сказал: — Биннз, вы должны скопировать эти письма до ленча. — Он произнес это достаточно громким голосом и тут же закрыл за собой дверь, не оставив Биннзу времени для ответа.
Теперь, когда пришла пора объяснить, причину обращения к детективу, клерк замешкался, не зная, с чего качать.
— Это странный случай, — проговорил он, пытаясь выйти из затруднительного положения.
— Возможно, — согласился мистер Карлайл, — но нас это не смущает. Через мои руки прошло много такого, что можно было бы назвать «странными случаями».
— Через ваши — наверное, — ответил молодой человек, — но не через наши. Это случилось в квартире номер одиннадцать дома Массингем. Несколько дней тому назад, ночью, впрочем, с тех пор прошло, пожалуй, уже больше недели, Уиллетт, швейцар дома Нортенгер, относил багаж новым жильцам в семьдесят пятую квартиру и заметил, что в одиннадцатом номере Массингема в одной из комнат горит свет. Задние стены Нортенгера и Массингема обращены друг к другу, их разделяет что-то около двадцати или тридцати ярдов. Свет его удивил, потому что он знал: одиннадцатая квартира Массингема пуста и заперта. Разумеется, сначала он подумал, что швейцар Массингема или кто-нибудь из конторы поднялся туда. Однако это показалось ему странным — была поздняя ночь. В конце концов его долг — разобраться, в чем дело. По пути в Массингем он проходил мимо конторы — вы знаете, где находится Массингем? В конторе было темно — все разошлись несколько часов назад, — но у Уиллетта были свои ключи. Он вошел и только тогда заподозрил неладное, потому что на стене висели оба ключа от одиннадцатой квартиры Массингема. Других ключей от этой квартиры не было. Он положил ключи в карман и пошел в Массингем. Грин, швейцар этого дома, сказал ему, что не заходил в одиннадцатую квартиру уже больше недели. Более того, по крайней мере, полчаса в дом никто не входил. Входная дверь открывается с громким треском, а он не слышал никакого шума. Швейцары вдвоем поднялись наверх. Дверь одиннадцатого номера была заперта, и внутри все было так, как и должно было быть; света в комнате не было. Осмотрев квартиру с фонарями, они убедились, что в ней никого нет.
— Вы говорите, с фонарями, — прервал его мистер Карлайл. — Они, наверное, зажгли газ или какое-либо другое освещение, не так ли?
— У нас проведен газ, но они не могли зажечь его, газ был выключен на счетчике. Мы всегда выключаем газ, когда квартира освобождается.
— Тогда какой же свет видел Уиллетт?
— Это был газ, мистер Карлайл. Он увидел горящий газовый светильник из окошка комнаты семьдесят пятого номера Нортенгера.
— Так, значит, газ снова включили?
— Счетчик заперт в особом помещении в подвале здания. Ключи от него есть только у служащих конторы и швейцаров. Они попробовали зажечь светильник, но газа не было. В подвале они проверили счетчик — газ был выключен.
— Хорошо, — сказал мистер Карлайл, записывая услышанное в блокнот. — А что было дальше?
— А дальше, — продолжил служащий, — дальше было вот что. По дороге вниз Грин подтрунивал потихоньку над Уиллеттом по поводу этого света в комнате, а потом вдруг остановился и замолчал. Он кое-что вспомнил. За день до этого прислуга из двенадцатого номера Массингема спрашивала его, кто пользуется ванной в одиннадцатой квартире, — разумеется, она знала, что квартира пуста. Он сказал ей, что ванной никто не пользуется. «Но, — сказала она, — мы каждый вечер слышим, как в ванну бежит вода и кто-то плещется. Это очень странно, если в квартире при этом никого нет». Он ничего не заподозрил тогда и объяснил прислуге, что она, наверное, слышала шум воды из квартиры этажом ниже. Разумеется, он тут же рассказал обо всем Уиллетту. Они вернулись и осмотрели ванную комнату более внимательно. Водой там действительно кто-то пользовался, поскольку края ванны были еще влажными. Они открыли краны, но из них не вылилось ни капли. Когда квартира пуста, мы выключаем и газ и воду.
— Вода отключается там же, в подвале? — поинтересовался Карлайл.
— Нет, у бака под крышей. К баку ведет люк в потолке над верхней площадкой. Добраться до люка можно только с помощью довольно длинной переносной лестницы. На следующее утро Уиллетт доложил обо всем управляющему, и тот приказал мне разобраться. Нас это не очень обеспокоило. Вечером я провожал друзей до станции. Я живу неподалеку, поэтому я решил заглянуть сюда на обратном пути. Я знал, что, если в комнате горит свет, я увижу это с заднего двора, хотя самого рожка через окно не видно. И точно, в одной из комнат одиннадцатого номера ярко горел свет. Должен признаться, мне стало не по себе, но я все-таки решил подняться наверх.
