Ирина Градова - Диагностика убийства

Ознакомительная версия.

Икбал Сунанджи в третий раз обходил клинику по периметру, потом он пойдет в сторожку смотреть матч по крикету – хотя бы вторую половину. Доктор Варма еще в своем кабинете, но это нормально: за девятнадцать лет работы в клинике Икбал ни разу не видел, чтобы доктор покидал ее раньше десяти. Хотя однажды это все-таки произошло – в день, когда погиб его старший сын Аамир. Но, за исключением этого, ритуал не менялся. Доктор Варма гасил свет в своем кабинете без десяти десять, и тогда Икбал знал, что можно расслабиться и выпить чаю с молоком под аккомпанемент ток-шоу Вира Ананда, начинавшегося в половине одиннадцатого. Но сегодня – крикет, и ничто не сможет помешать Икбалу выяснить, кто сильнее – англичане, привезшие игру в Индию, или индийцы, оказавшиеся прилежными учениками.

Еще раз взглянув на часы, Икбал поцокал языком: этот человек – настоящий трудоголик. Оно и понятно, ведь сеть собственных клиник дает доктору Варма отличный доход, здесь лечатся звезды Болливуда, местные богачи и иностранцы. И дело расширяется! Икбал краем уха слышал, что доктор строит еще одно здание где-то в районе Тадж-Махала – там, откуда собираются согнать всех бедняков, сровняв их хижины и мастерские с землей. Сестра просила закинуть удочку насчет племянника: не найдется ли там какой-нибудь должности? Наверняка что-нибудь образуется, ведь на новом месте всегда полно работы, а племянничку, слава Аллаху, двадцать шесть стукнуло – хватит на материнской шее сидеть!

Свет в окне доктора Варма продолжал гореть, и Икбал уныло взглянул в сторону своей каморки: похоже, плакали они оба – и чай с молоком, и крикетный матч! Внезапно раздался тихий, но отчетливый хлопок, словно где-то лопнула покрышка. Икбал не сразу сообразил, что звук донесся не с улицы, а сверху, из кабинета доктора. Окно там было приоткрыто, и занавески, раздуваемые свежим вечерним ветром, колыхались снаружи. Почуяв неладное, Икбал перевесил ружье со спины на грудь и быстрым шагом направился к входу в клинику. Несмотря на свои шестьдесят, он одним махом преодолел лестничный пролет и оказался прямо напротив кабинета доктора. Дверь была распахнута настежь, и это было неправильно. Неправильным было и то, что охранник увидел внутри. При взгляде на распростертое посреди кабинета стройное тело хозяина в костюме от Армани Икбал вскрикнул и отшатнулся. Ему не требовалось приближаться, чтобы понять, что Пратап Варма мертв: положение тела и лужа крови, растекающаяся вокруг головы доктора, говорили, что помощь ему вряд ли потребуется. Икбал кинулся к окну в надежде увидеть того, кто это сделал. Однако в темноте мало что удавалось разглядеть, а фонари, щедро расставленные у фасада, плохо освещали эту часть внутреннего дворика и сада. Тем не менее Икбал снял с плеча ружье и пальнул в пустоту – просто для очистки совести. Потом он вернулся к хозяину и, опустившись на колени, попытался все же пощупать пульс – чем, как говорится, черт не шутит? Но, как и предполагалось, доктор уже отошел. Тяжело вздохнув и пробормотав короткую молитву за упокой души невинно убиенного, Икбал потянулся к стоящему на столе телефону.

Сидящая передо мной девушка походила скорее на подростка, нежели на взрослую, сформировавшуюся женщину. Судя по истории болезни, ей исполнилось двадцать три года, но даже удовлетворительный рост не сглаживал впечатления от ее исключительной худобы. Девушка расположилась напротив окна, и солнечные лучи, проникавшие в кабинет сквозь приоткрытые жалюзи, создавали впечатление полной прозрачности ее тела, как будто передо мной находился бестелесный дух, а не существо из плоти и крови. И голос у этой Марины Афанасьевой оказался под стать внешности – тихий и надтреснутый, словно шелест осенней листвы. Ее привела мать. Кому еще могут быть интересны такие проблемы, кроме как ближайшим родственникам; кто еще станет беспокоиться, уморит ли девушка себя голодом?

Если бы я была обычным психологом, в моем арсенале имелись бы лишь слова. К счастью, я – клинический психолог, а это означает, что я могу реально помочь несчастной. Коллеги со смехом утверждают, что я, мало отличаясь телосложением от большинства своих клиенток, вызываю у них доверие. Вот как вышло, что, несмотря на то что могла бы работать с самой разнообразной клиентурой, я в основном специализируюсь на больных анорексией. Марина согласилась на визит к специалисту лишь потому, что у нее не было кавалера, и девушку пугала перспектива остаться одной. Беда в том, что женщины на этой стадии болезни теряют связь с реальностью и не понимают, что проблема женского одиночества никак не связана с комплекцией. Я – живое тому подтверждение. В мире хватает полных женщин и мужчин, счастливых в любви и семейной жизни. Точно так же много и худых привлекательных представителей обоих полов, вынужденных обходиться без «своей половины». Таковы реалии современной жизни, и именно это мне предстояло постепенно объяснить Марине. Я по опыту знала, что первые сеансы – самые трудные. Женщины сопротивляются лечению. То, что они видят в зеркале, на самом деле не соответствует восприятию окружающих, но убедить их в этом почти невозможно. Каждый раз, принимая новую пациентку, я внутренне содрогаюсь, пытаясь оценить ее шансы на выживание. Людям, никогда не сталкивающимся с подобной проблемой, она может показаться несерьезной. Большинство мужчин, включая некоторых моих коллег-психологов и психиатров, считают анорексию блажью, которая при желании легко преодолима, но это отнюдь не так. Анорексия – такая же болезнь, как шизофрения или МДС[Маниакально-депрессивный синдром.], и вырваться из ее тисков без помощи специалиста практически невозможно. Если человека с таким диагнозом оставить наедине с самим собой, он не выживет. Марина казалась мне трудной пациенткой. И ее ответ на мой вопрос, почему она отказывается от еды, это доказывал:

– Потому что я ТОЛСТАЯ!

Я вешу пятьдесят два килограмма при росте в сто семьдесят девять сантиметров, но Марина выглядела, по меньшей мере, в два раза тоньше меня. Да, случай тяжелый, как я и предполагала. А ведь я предупреждала Антона Никифоровича, нашего главврача, чтобы больше не присылал ко мне пациенток: я и так зашиваюсь! Но что делать, если человеку срочно требуется помощь? Как я могу отказать этой девчонке, которая легко загубит собственную жизнь, а заодно и мамашу утащит за собой в могилу? Вот и выходит, что я работаю без выходных и праздников, а Антон Никифорович еще каждый божий день интересуется, когда будет гулять на моей свадьбе – какая, к черту, свадьба, если я не успеваю даже уборку в квартире сделать?!

Негосударственный медико-психологический центр «Авиценна», в котором я работаю вот уже семь лет, поначалу занимался только стоматологией и пластической хирургией. Впоследствии его владелец решил расширить сферу услуг, в результате чего возникла приставка «психологический», и я стала одним из первых клинических психологов, принятых на работу во вновь открывшееся отделение. За прошедшие годы я заслужила определенную репутацию, и все, включая нашего главного, прочат меня на место заведующей, как только наш прежний отправится на покой. Не знаю даже, хочу ли, но если это будет означать хоть немного меньше работы с клиентами и чуть больше времени на себя, то, пожалуй, стоит задуматься!

Подавив глубокий вздох и, как я надеялась, лучезарно улыбнувшись, я обратилась к пациентке:

– Давайте-ка попытаемся найти истоки вашей проблемы, Марина. И начнем мы с вопроса: кто вам сказал, что вы толстая? Вы сами так решили или…

В моем кабинете телефона нет, как и в большинстве кабинетов моих коллег. На время сеансов я отключаю даже сотовый, так как звонки отвлекают пациентов, а в нашей профессии непредвиденный перерыв на несколько секунд может уничтожить месяцы работы. Поэтому я не удивилась, когда по окончании очередного сеанса в дверь просунулась голова Тимура. Тимур – наш администратор и исключение из общих правил: тогда как в большинстве клиник на этой должности работают симпатичные девушки в коротких юбках, призванные привлекать клиентов своим внешним видом, мы гордимся Тимуром, одновременно являющимся компьютерным гением, слесарем, электриком и секретарем каждого из двадцати специалистов клиники в одном лице. Его внешний вид можно назвать слегка нетрадиционным. У парня длинные волосы, которые он, из уважения к нам, одетым в деловые костюмы, собирает в хилый хвостик на затылке, но на этом его «офисный» прикид заканчивается. Тимур носит кроссовки известных марок и невероятных цветов, драные джинсы и пиджаки спортивного покроя на пару размеров больше необходимого, отчего они свободно болтаются на его высоком, костлявом теле. Несмотря на то что облик Тимура не соответствует занимаемому месту, пациенты от него без ума, как и мы все: если бы не этот парень с мозгом Эйнштейна и руками нейрохирурга во всем, что касается техники, мы бы, попросту говоря, пропали! Так вот, именно его голова просунулась в проем двери в половине первого и провозгласила:

Ознакомительная версия.