Повесть в остросюжетной форме рассказывает о нелегкой повседневной работе сотрудников милиции. Герои ее стоят на разных нравственных позициях, потому так непримирима борьба между ними.
Тихо прошелестел звонок телефонного аппарата, но Коротков сразу открыл глаза, словно ожидал его в эту раннюю пору.
— Слушаю, — негромко выдохнул он, уловив на том конце провода встревоженный голос дежурного по райотделу.
— ЧП, Алексей Леонидович! Вооруженное нападение в управлении «Колхозспецстрой». Связали сторожа, взломали сейф.
— Оперативная группа в сборе?
— Уже выехала на место происшествия. За вами тоже послал машину.
— Хорошо...
Желтый милицейский «газик» урчал у подъезда. Водитель был предупрежден о маршруте и поэтому без слов сразу же за домом свернул в сторону Первомайского поселка.
Коротков не мог заглушить в себе тревожно прозвучавшие слова; «вооруженное нападение». Такого в городе на его памяти не было. И потому сразу подумалось: преступление совершили залетные гости.
«Стоп, не торопись, — остудил он себя, — можешь ухватиться за неверный ход, растратить усилия многих людей на отработку ложной версии. А малейшее промедление на руку преступнику. Готовясь к совершению преступления, он прежде всего надеется на скрытный характер своих действий, на безнаказанность. Иначе...»
На зеленой и по-сельски уютной улочке он увидел черную «Волгу», «газик» и машину «скорой помощи». В «газике», высунув красный язык, учащенно дышала в стекло овчарка.
Алексей пересек тротуар. Около невысокого крыльца стоял лейтенант Сушко. В предрассветных сумерках он казался намного выше своего роста.
— Товарищ капитан...
Алексей молча протянул руку, прерывая этим необходимые в таких случаях пояснения. Спросил сам:
— Кто из управления?
— Ответственный дежурный майор Цыплаков.
— Эксперт прибыл?
— Да, с Цыплаковым.
— Как обнаружили?
— В три часа утра оператор вневедомственной охраны дал контрольный телефонный звонок — ответа не было. Тогда на место для проверки выехала дежурная машина. Дверь в помещении оказалась раскрытой, сторожа нашли связанным.
Коротков поднялся на крыльцо, мельком взглянул на дверь и не увидел на ней следов взлома. Как же им удалось обмануть сторожа и проникнуть в здание? Через окно? Крышу? «Сторожа нашли связанным...» А может, сговор? Вот и родилась уже одна версия: проверить сторожа, выявить его связи. А для какой надобности здесь «скорая помощь?»
Алексей зашел в просторный холл. Влево и вправо от него ответвлялись широкие коридоры. Там, видимо, были рабочие кабинеты. Впереди, меж двух белых колонн, амфитеатром поднимались вверх каменные ступени на второй этаж. Рядом, около двери, за небольшим столом, на котором одиноко стоял телефонный аппарат, сидел пожилой мужчина, вернее, даже старик, в простенькой полосатой рубашке и черной суконной паре. Он, казалось, был безучастен ко всему, что здесь происходило. Землистое лицо с проступившей седой щетиной было неподвижным, как бы уже не жило. Глаза старика излучали такой мороз, столько скопилось в них неприкрытой боли, что Короткову на миг стало не по себе.
— Сторож Панкратьев, — из-за плеча негромко сказал Сушко.
Алексей остановился, намереваясь заговорить с Панкратьевым. Надо было «расшевелить» этого человека, вернуть к жизни. И если поведение сторожа не является искусным притворством, то в данный момент его память, его рассказ о происшедшем очень необходимы для ведения розыска. Позднее все увиденное может затушеваться, исчезнут несущественные (на взгляд потерпевшего) и столь нужные дознанию детали.
Но вид сторожа невольно заставил Алексея отказаться от своего намерения. Он решил сначала осмотреть кабинет кассира. С Панкратьевым надо говорить обстоятельно, без спешки, без этой вот многолюдности. Пускай оттает немного.
Пока с Сушко поднимались на второй этаж и шли длинным коридором, Алексей узнал, что со сторожем была внучка, сейчас в одной из комнат ей оказывают помощь («видимых телесных повреждений нет, наверное, нервный шок»), что за кассиром уже послали, а собака так и не взяла след: пол густо усыпан какой-то едучей смесью («может, табак с перцем») — и что ребята обследуют здание и улицу, но начинать подворный обход рановато: неудобно будить людей.
Где-то в середине коридора Коротков увидел квадратное оконце в стене, а рядом распахнутую дверь. В небольшой прихожей была еще одна — обитая листовым алюминием, пониже и пошире первой. В ее проеме показалось красное, будто распаренное в бане, лицо эксперта ЭКО[1] Степанчука, а потом и весь он, плотный, широкий в плечах и талии, одетый в довольно поношенный милицейский костюм. Степанчук добродушно произнес:
— Славно кто-то сработал, очень славно.
Навстречу вышел майор Цыплаков, в контраст полному Степанчуку, стройный, в приталенном по фигуре кителе. Он молча развел руками: вот, мол, какие неприглядные дела совершаются на вашей территории, а ему через несколько часов самому генералу докладывать оперативную обстановку.
Комната кассира оказалась довольно просторной. У оконца стоял однотумбовый стол, а слева от него весь угол занимал массивный сейф. Бронированная дверка была открыта.
Сейчас за столом сидела следователь Александра Степановна Фирсова, в гражданском костюме, светлом плаще нараспашку и голубом берете. Не оборачиваясь, она приподняла руку, поздоровавшись так с Коротковым, и снова углубилась в бумаги.
— Да, работенка классная, — снова подал голос Степанчук. — В сейфе хоть шаром покати, коробка вот оставлена с медяками, как в насмешку. Слепки отличные. Будем идентифицировать. А на глаз могу сказать, что преступник использовал дрель, бородок, зубило, а значит, и молоток, кое-какие отжимные устройства. Все просто и до мелочей рассчитано точно. Никаких лишних операций. Поверь, Алексей, моему слову: ас работал. Как будто не вслепую демонтировал запорный механизм, начиненный секретами, а видел его в разрезе. Так что думай, начальник УР, по твоей это части, а ко мне подошли завтра человека: анализы будут готовы — поможет проверить по ним архивы. Сдается мне, не из наших ли кто бывших «медвежатников» руку приложил? Идет?
— Будет тебе человек, Юрий Николаевич, а ты уж постарайся, не тяни со своей химией.
— С моей стороны задержки не будет, не тот момент...
Сушко следовал за Коротковым тенью, ждал указаний. Дышалось ему легче. Все ж таки начальник рядом.
— Александра Степановна, — обратился Коротков к Фирсовой, — вы обождите здесь кассира, оформите все как надо, сумму похищенного выясните, если была таковая, да по-своему, помягче. Хорошо, коли денег было немного. Начальника данного управления в известность поставьте. Ребята подворным обходом займутся. А я сторожа прихвачу и — в райотдел.
— Согласна. Там и увидимся...
Запаленным зверем бежал по тайге Леха Крест. Судорожно ловил раскрытым ртом воздух. Соленый пот заливал сузившиеся щелки глаз, едко струился по щекам, взмокшей шее. И сердце колотилось где-то у самого горла, хоть придерживай его ладонью, иначе вырвется, прорвет резким ударом задубевшую кожу. Сейчас бы прилечь, «поймать» дыхание, добавить силы разгоряченному телу. Но нельзя Лехе остановиться, спешить надо.
Уходил Крест чащобой, завалами, но путь держал прямой, будто по компасу. Солнце изредка пробивало густую игольчатую зелень, ложилось бликами на поваленные ветрами и старостью поседевшие кедры, опавшие на землю сучья. Порой Кресту казалось, что ему не вырваться из этого нагромождения стоящих и палых деревьев. Он скачками преодолевал обомшелый валежник, не оберегал исцарапанного в кровь лица от хлестких хвойных лап. Лишь бы уйти.
Где-то впереди таилась суровая таежная речка. Там его спасенье...
Глухо прозвучал вдали выстрел. Замер Крест. Повернул в ту сторону искаженное бегом лицо, будто принюхивался. Ждал этой минуты, и все-таки эхо выстрела было для него неожиданным. Зло подумал: «Перевел, гад, свой ППШ на стрельбу одиночными, не растерялся».
Значит, там спокойны и погоня начнется по давно отработанной инструкции. Планомерно, с выдрессированными собаками, с вертолетными десантами наперехват, с засадами, возможно, с огневыми палами на бросовых камышовых болотах. И все с одной целью: выжить его, Леху, из пахучих багульничьих падей на чистоту затравеневших еланей, под черные зрачки автоматов. А потом вскинутые вверх руки, обратная дорога в жилую зону. И если его глазам суждено вновь увидеть проволочные опояски колонии, кончится все довольно просто: карцером, тюремной отсидкой, добавочным сроком. Знать будешь, арестантик, как ударяться в бега.
Нет, умрет Леха, утонет в стылой воде ревущей где-то впереди реки или споткнется под нежданную автоматную очередь, но не поднимет руки. Не за тем в побег шел. И нет ему возврата на долгосрочную отсидку. Так он решил, решил твердо...
