Марина Серова
Чудо перевоплощения
* * *
Утро выдалось на удивление теплое, просто обжигающее. Последнюю неделю не переставая лил дождь, а сегодня с утра в мое окно заглянуло раннее июльское солнышко, и я, полная сил и энергии, поспешила на утреннюю пробежку. Редкие прохожие лениво прогуливались со своими питомцами по мягкой сочной траве парка. Таких отчаянных спортсменов, как я, решившихся выбраться на улицу ранним воскресным утром, было немного.
По дороге домой я захотела отдохнуть, сидя на качелях, и насладиться теплым утренним солнышком. Его лучи веером проскальзывали сквозь густую зелень деревьев и робко освещали зеленый ковер под ногами. Я скинула обувь и пошла по траве босиком. Устроилась на скрипучих качелях и подставила солнышку раскрасневшееся лицо. Часы показывали пятнадцать минут восьмого, а воздух разогрелся уже градусов до двадцати трех, что обещало мне, любительнице настоящего знойного лета, замечательный день.
Я медленно раскачивалась на качелях, вытянув ноги вперед, травка весело щекотала мои босые пятки, легкий теплый ветерок трепал челку. Но недолго я наслаждалась солнечным утром: женский голос окликнул меня и неожиданно вырвал из состояния нирваны.
– Охотникова, вот это удача!
Я вздрогнула: солнце слепило глаза, и я видела только, как женская фигура направляется в мою сторону. Я поморгала, избавляясь от пелены на глазах. Очертания силуэта женщины стали более четкими: длинное легкое платье в цветочек, копна белокурых волос, собранных на затылке, огромные темные очки. За собой она волокла внушительных размеров чемодан на колесиках и широко улыбалась, глядя на меня.
– Я и не надеялась, что так быстро тебя найду, – высказала свой восторг от нашей встречи незнакомка.
Ее голос показался мне знакомым, хотя я пока не могла связать его с каким-то конкретным человеком.
– Сколько мы с тобой не виделись, интересно? – Незнакомка подошла ко мне, снимая темные очки. Только теперь ее огромные голубые глаза в сочетании со знакомым голосом помогли мне узнать в ней подругу детства.
– Зинка Колыванова! Привет. – Мое удивление от встречи было так велико, что я не смогла вложить в свои слова хоть каплю радости.
– Тсс.. – Она приложила к губам свой изящный, с безупречным маникюром пальчик. – Я теперь не Зинка, я теперь Снежана. – Она улыбнулась и протянула руки ко мне.
Я не успела даже с качелей встать, как была буквально закована в крепкие объятия подруги.
– Почему Снежана? – почти прохрипела я.
– Потом объясню, – отмахнулась Зинка. – Ты не представляешь, я так рада тебя видеть! – Она села на соседние качели и посмотрела на меня нежным влюбленным взором.
Я заерзала от этого недвусмысленного взгляда.
– Ты ко мне? – робко поинтересовалась я.
– Да нет, не то чтобы к тебе, просто решила заехать в свой любимый город Тарасов, отдохнуть, развеяться. И, разумеется, с тобой повидаться захотелось. – Она не переставала растягивать губы в улыбке.
– В семь утра?
– Ты не рада? – испугалась она.
– Нет, что ты, очень рада. Просто это так неожиданно, – оправдывалась я.
– Да вот, я приехала рано, в гостиницу не устроиться, решила тебя навестить. Только адрес забыла, помню только, что где-то здесь, – она обвела рукой все дома, которые попали в поле ее зрения, – твоя тетя Мила живет. Вот я и отправилась на поиски ее квартиры.
– Она в другом дворе живет, а я просто с пробежки возвращалась, решила на качелях покататься.
– Я так и поняла, когда один добрый дяденька послал меня подальше после того, как я настойчиво в дверь позвонила, – рассмеялась Зина. – В общем, я ошиблась, как оказалось. Тут все так изменилось, – она обвела взглядом двор, – десять лет не была в Тарасове, жутко подумать!
Мне показалось, что она на минуту загрустила, и даже слеза блеснула в ее небесно-голубых глазах. Но она быстро взяла себя в руки и снова переключила внимание на меня.
– А ты, значит, все еще здесь?
– Да, Зина, я все еще здесь.
– Ну, – она надула пухленькие губки, – я уже не Зина, я Снежана. Привыкай.
– Почему вдруг Снежана, – не переставала удивляться я, – это псевдоним такой, или ты даже в паспорте имя сменила?
– Даже в паспорте, – гордо сообщила она. – Могу показать.
Она подтащила поближе свой огромный чемодан.
– Сейчас покажу, сейчас, – приговаривала она, пока поднимала чемодан на качели. – Я же замуж вышла и вместе с фамилией имя поменять решила. А то несолидно как-то: он Альберт, а я Зинка.
– Хорошее у тебя имя, Колыванова, – я попыталась избежать упоминания неприятного ей старого имени Зинаида, но назвать подружку Снежаной у меня пока язык не поворачивался.
– Тю, я же теперь не Колыванова, я Александрова. – Она отчаянно рылась в недрах чемодана, желая продемонстрировать мне новый паспорт.
Я услышала, как где-то справа завелась машина и водитель очень резко надавил на газ, срываясь с места. По инерции я перевела взгляд на машину, которая уже притормаживала напротив качелей. Окно пассажирского сиденья открылось, и на нас уставился ствол пистолета.
– Ложись! – громко выкрикнула я и повалилась на землю. Зинка рухнула на колени от неожиданности, прикрываясь своим чемоданом.
Пять коротких выстрелов оглушили спящий двор. Машина снова газанула и устремилась прочь. Я успела вскочить на ноги и, ступая босыми ногами по мягкой траве, поспешила за красной «шестеркой». Все, что я успела увидеть, это последнюю цифру ее трехзначного номера и два буквы: «…1 кн». Затем машина выскочила на главную улицу и скрылась за поворотом. Я вернулась к Колывановой. Она так и сидела на земле, поджав ноги, ее огромные глаза смотрели на меня немигающим взглядом, губы что-то шептали, но от страха слова застревали в горле, не желая слетать с губ. Я встала на колени напротив нее, обхватила обеими руками за плечи и посмотрела ей в глаза.
– Как ты, Зинка? С тобой все в порядке?
Я бегло оглядела подругу. Не обнаружив на ее теле никаких повреждений, снова принялась трясти за плечи.
– Ау, Колыванова, ты слышишь меня?
– Я Снежана Александрова, – пробасила она, собравшись с силами.
– Уф, все в порядке, – я ослабила хватку. – Твоя крыша как ехала, так и едет, значит, жить будешь.
– Женечка, что это было? – простонала она минуту спустя.
– А это я у тебя спросить хотела!
– Ты что, думаешь, это за мной?
– А ты как думаешь – это за тобой? – задала я встречный вопрос.
– Да нет, я же не денежный мешок, не политик, зачем в меня стрелять?
– Ладно, – я поднялась с земли и протянула ей руку, – пошли ко мне, там разберемся.
Зинка поднялась, потерла свои позеленевшие от сочной травы коленки и стащила чемодан с качелей.
– Мамочки мои! – вскрикнула она, разглядывая три черные дырки в чемодане. – Они же мне все вещи продырявили!
– Действительно, – усмехнулась я, – безобразие какое, совсем совесть потеряли.
– И кофточку мою розовую, самую любимую, – закапризничала Зинка.
Я схватила ее за руку и поволокла к дому. Второй рукой я тащила по ухабистой дороге раненый чемодан подруги.
Тетя Мила онемела сразу и от счастья, и от ужаса. Она сначала развела руками, завидев Зинку, а потом схватилась за голову, любуясь ее дырявым чемоданом.
– Кошмар, – все, что смогла вымолвить моя любимая тетушка, и она плюхнулась на кресло.
– Не волнуйся, тетушка, ничего страшного. Зина оставила свой чемодан на улице, пока бегала в магазин, а тут стрельба началась, и чемодан немного пострадал.
– Так стреляли не в тебя, деточка? – Мила жалобно посмотрела на Колыванову.
– Нет. – Она замотала головой и вопросительно посмотрела на меня.
Я подмигнула, чтобы она не трепала лишнего, и потянула ее за руку в направлении своей комнаты. Чемодан я оставила у порога, но Зинка не собиралась оставаться долгое время в неведении по поводу своих продырявленных вещей и успела ухватиться за небрежно брошенную поклажу. По длинному коридору я потащила за собой двоих: Колыванову и ее багаж.
– Иди в ванну, освежись, приди в себя, а потом поговорим за чашечкой кофе, – скомандовала я, но Зинка уже сидела на полу, склонившись над испорченными вещами, и горько рыдала над каждой блузочкой или юбочкой.
– В душ иди сама, я потом, – отмахнулась она, вытирая навернувшуюся слезу.
– Тогда жди меня здесь. – Я стянула майку и поспешила в ванну.
– Ага. – И Зинка продолжила страдать в одиночестве.
Я едва успела налить шампунь на волосы, как услышала истошный крик подруги.
– Она жива, она жива! – орала Зинка во все горло.
Я наскоро смыла шампунь, отодвинула непромокаемую шторку в сторону и уставилась на запертую дверь ванной. Два мощных рывка – и дверь, потрескивая и разбрасывая во все стороны древесные опилки, которые некогда скрывали в себе дверной замок, резко открылась. Я едва успела прикрыть обнаженное тело банным полотенцем, как на пороге ванной появилась сияющая Колыванова.
