Марина Серова
Вторая половина олигарха
– Нет, замуж надо выходить лет в сорок, в Европе все женщины так делают.
– А рожать тоже в сорок?
– И рожать тоже. А что? Тамошние женщины рожают, и ничего!
– А до сорока чем заниматься?
– Жизнью наслаждаться! А еще карьеру делать…
Мы с Алиной сидели в парке на скамейке в тени под старой липой и уплетали мороженое. Был уже вечер. Жара спала. Мы наслаждались наступающей прохладой, эскимо и болтали обо всем на свете. Подруга с чего-то вдруг зацепила тему замужества, стала убеждать меня в целесообразности создавать семью ближе к пенсии.
– Знакомая моей мамы – она сейчас в Германии живет – вышла замуж в тридцать девять. В сорок родила первого ребенка, через два года – второго. Сейчас ей под полтинник, а она еще молодая мама – дети-то маленькие! Нет, они там насчет этого молодцы – все лучшие годы посвящают карьере и своему личностному росту. Вот эта тетка из Германии к моменту замужества в какой-то крупной фирме была кем-то вроде коммерческого директора. Имела две машины, свой большой дом и яхту. Представляешь?
Я представляла. Наверное, это действительно здорово – заработать к сорока годам столько всего! Но моей подруге Алине это не грозило: она вообще не работала. Ее мама, выйдя замуж за итальянца, время от времени присылала ей деньги, на которые она довольно сносно могла жить, не утруждая себя заботой о карьерном росте. Что касается меня, то свой дом у нас с дедом был, мой «Мини-Купер» как средство передвижения меня вполне устраивал, а иметь яхту мне как-то совсем не хотелось. Возможно, из-за отсутствия моря вблизи нашего Горовска. Так что я, как и моя подруга, тоже могла позволить себе не обременять себя трудовой деятельностью. Только в отличие от Алины я была человеком ленивым. Самое мое любимое занятие – просиживать в кресле у камина с книжкой.
Когда-то давно, четырнадцать лет назад, когда мы с Аришей остались одни, осиротев по вине пьяного прокурора, сбившего моих родителей, мы стали маленькой семьей. У деда была я, а у меня был дед, Аристарх Владиленович. Мы нежно любили друг друга, каждый заботился о другом.
Та страшная ночь, когда погибли мои родители, осталась в памяти навсегда. Мои папа и мама строили загородный дом, устав от тесноты городской квартиры, где у них даже не было своей отдельной комнаты. Просторный двухэтажный коттедж был практически готов. Отделка и подведение коммуникаций завершены. Оставались формальности с продажей квартиры, и в коттедж можно было перебираться окончательно. Впрочем, в восторге от этого события были родители и дед, я же переживала: все мои подруги оставались в городе…
Мы втроем возвращались домой. Папа высадил меня у нашего дома, а сам с мамой поехал в гараж поставить машину. Я не успела зайти в подъезд, и все произошло у меня на глазах. Машина развернулась и медленно поехала. Перед выездом со двора папа притормозил, дождался, пока загорелся зеленый глаз светофора, и стал аккуратно выруливать на основную дорогу. Дальше все произошло, как в кошмарном сне. Мелькнувшая черной молнией машина, сильный удар, яркое пламя, темные силуэты на ослепительном фоне. Как я оказалась возле дороги, помню смутно. Стоять трудно, хорошо, что сзади кирпичная стена дома. Я почти слилась с ней в темноте. Вокруг меня мечутся люди. Одна я стою. Я на грани обморока. Промчавшаяся черной стрелой машина главного прокурора города врезалась в папин автомобиль, выезжавший со двора, и отбросила его к столбу. От сильного удара наша машина загорелась. Родители живьем сгорели у меня на глазах. Мне было четырнадцать лет…
Тогда прокурору удалось избежать наказания. В действиях его водителя, катавшего в тот вечер своего пьяного хозяина, состава преступления найдено не было. Виновником происшествия признали моего папу. Экспертиза показала, что в его крови находился большой процент алкоголя, к тому же и главный прокурор, и его водитель утверждали, что он на огромной скорости выехал на запрещающий сигнал светофора.
Дело замяли, но мы, как наследники виновников происшествия, должны были выплатить компенсацию за ремонт прокурорского автомобиля. Наследники – это мы с дедушкой. Мы продали квартиру и смогли расплатиться с убийцей. Оставшуюся сумму и все остальные, весьма немалые семейные накопления, дед дальновидно вложил в акции одной из самых прибыльных российских компаний. В то время этот поступок казался опрометчивым, сейчас же приносил нам весьма неплохие дивиденды, я даже могла себе позволить не работать.
Спустя много лет я отомстила прокурору, причем сделала это так виртуозно, что сама осталась как бы ни при чем. Конечно, свою месть я осуществила не одна, мне помогали мои друзья: мой дед, подруга Алина Нечаева, хороший друг моего отца, полковник ФСБ Курбатов Сергей Дмитриевич. И хотя я не сомневалась в умении этих людей держать язык за зубами, по городу поползли слухи, что кара настигла прокурора не сама по себе. Если это и была воля провидения, то ему кто-то помог.
С тех пор моим занятием стало помогать людям, попавшим в такую же ситуацию, как мы с Аришей четырнадцать лет назад. Если правоохранительные органы не имели возможности или желания помочь им, за дело бралась я. Надо сказать, что бралась я только за серьезные дела. Такие мелкие неурядицы, как семейные скандалы, разводы или измены супругов, я отметала напрочь. Нечего размениваться по мелочам. Я, как говорят заядлые картежники, «играла по-крупному».
Меня стали называть мисс Робин Гуд. Правда, если меня спрашивали прямо, не я ли та самая мисс, я делала удивленное лицо, пожимала плечами и пылко уверяла, что не имею к этому почетному званию никакого отношения.
С моей подругой Алиной мы виделись не очень часто. Но уж встретившись, доставляли себе удовольствие потрепаться обо всем.
– Полин, а вот как ты считаешь, сколько детей лучше всего иметь? – Подруга от напряжения даже брови нахмурила. – По-моему, один – в самый раз.
Я была в семье единственным ребенком. Когда в детстве папа и мама грозились подарить мне сестричку или брата, я бунтовала. Я приходила в негодование, хотя понимала, что это чистейшей воды эгоизм, но мне так нравилось быть единственной и любимой! Я испытывала огромное наслаждение, находясь в центре внимания родителей. Поэтому я сразу согласилась с Алиной, что один ребенок в семье – это хорошо.
– Нет, я, пожалуй, завела бы двоих. Мальчика и девочку. А то хочется и сына, и дочку. Папа с сыном ходил бы по выходным на футбол, а мы с дочкой вместе убирали бы квартиру.
Я всегда знала, что Алина пойдет на что угодно, лишь бы самой поменьше заниматься домашней работой.
– Двое детей в семье – это трудно. Представляешь, сколько потребуется времени, сил и душевной энергии на их воспитание?!
– Полина, ну ты даешь! А няни на что? Найму хорошую опытную няню.
– Ей платить надо. Ты уверена, что сможешь заработать на хорошую няню?
– А муж на что? Вот пусть он и зарабатывает и на детей, и на няню для них, и на все остальное тоже.
– Хорошо, если будет такой, который сможет на все заработать.
– А других нам и не нужно! Правда, Полин? Или успешный, или никакой!
– Кроме успешности, муж, по-моему, должен обладать еще и другими качествами, не менее важными, – высказала я предположение, – он должен быть умным, заботливым…
Но подруга тут же перебила меня.
– Если успешный, значит, и умный! – парировала она. – Дураки больших денег не зарабатывают. А насчет заботливости, это, по-моему, не главное. Был бы при деньгах, еще лучше – при больших деньгах… Тогда все остальное – ерунда.
– Ты считаешь, все можно стерпеть, если муж богат?
– Конечно!
Я открыла рот, чтобы возразить Алине, но не успела. Она вдруг схватила меня за руку и горячо зашептала:
– Смотри, смотри, Полина! Это же Мальвина!
– Какая еще Мальвина?
– Ну, Золотова, из нашей школы!
– Где?
– Да ты не туда смотришь! Вон, возле киоска, с метлой…
Я посмотрела в ту сторону, куда показывала подруга, и увидела немолодую женщину, подметающую дорожку. Она была в синем рабочем комбинезоне и стоптанных босоножках, с метлой в руке. Недалеко от нее лежал мешок, полный мусора. Женщина была какая-то сгорбленная и понурая.
– Алин, ты что?! Это не она, – возразила я. – Это какая-то тетка, пожилая и, по-моему, несчастная.
– Она! Просто ты ее лица не видела. Когда она подняла голову, я ее узнала. Да точно тебе говорю: она!
Я сразу вспомнила девочку из нашей школы, веселую красавицу Марину Золотову. Она была на четыре класса младше нас, но мы ее знали. Ее знала вся школа. Когда мы учились в седьмом, а Марина – в третьем классе, в школьном спектакле она сыграла куклу Мальвину в сказке «Золотой ключик». Причем играла так здорово, что все ребята, встречая ее на перемене в школьном коридоре, кричали ей: «Эй, Мальвина! Где твой Буратино?» С тех пор это сказочное имя прочно прилепилось к ней. Марина действительно чем-то была похожа на свою героиню: длинные вьющиеся волосы, правда, не голубые, а золотисто-русые, большие светло-карие глаза под густыми ресницами, губки бантиком, наивный и в то же время капризно-обиженный взгляд.
