Трапезников Александр
Аккорды кукол
А. Трапезников
АККОРДЫ КУКОЛ
(РОМАН-ТРИЛЛЕР)
Глава первая
1
Стенки лифта были изрезаны ножом, ножницами, гвоздем и представляли целую энциклопедию жизни - безграмотную, бестолковую и, в основном, матерную. Мужчина спиной загородил от дочери неприличное слово, но закрыть другие, подобные, все равно бы не смог, даже если бы его ладони превратились в два огромных блина. Жена укоризненно покачала головой.
На пятом этаже лифт остановился, впустив четвертого пассажира мальчика лет двенадцати. Кабина тронулась вниз.
- А вы и есть наши жильцы? - спросил мальчик. - Я видел, как вчера выгружали вещи. Ну-ну...
У него были светлые вьющиеся волосы, круглое румяное личико внешность почти ангельская, но темные глаза сверлили, как два буравчика.
- Будем знакомиться? - предложил мужчина, протянув руку. - Меня зовут Владислав Сергеевич. Дядя Слава. Это моя жена Карина. А это дочка Галя твоя ровесница, надо думать.
- Думать не вредно, - нагло ответил мальчик, так и не пожав протянутую руку.
- Сколько тебе лет? - спросила Карина, нахмурившись. - И как тебя зовут?
- Годков не считал, вроде, шестьдесят шесть. А имя у меня длинное. Звучит так: "Не-суйте-нос-не-в-свое-дело-и-идите-к-дьяволу!"
Двери лифта открылись, мальчишка выскочил из кабины и, повернувшись к ошарашенным жильцам, зло рассмеялся. Его смех напоминал металлический скрежет. Затем он нахально подмигнул и выбежал из подъезда.
- По-моему, этот паренек не в своем уме, - произнесла Карина, прижимая к себе дочку. - Зря мы сюда переехали. Какой-то бандитский район.
- Не бери в голову. Подумаешь! - отозвался муж. - Еще подружимся. Сам был таким же в его возрасте. А район обыкновенный, других в Москве нет. Главное - лес рядом.
- И кладбище, - заметила Карина. - Нет, не нравится мне это место.
- Ты у меня известная трусиха. Неужели мальчишка так на тебя подействовал?
- Мне тоже показалось, что он ненормальный, - вставила дочка. - И от него чем-то пахнет. И глаза противные. Давайте уедем обратно!
- Хватит! - рассердился Владислав. - Что на вас напало? Так и будем мотаться по всей Москве? Нарочно приглашу его сегодня в гости, чтобы вы успокоились. Стыдно.
Они остановились возле стареньких "Жигулей".
- Вас подбросить до школы?
- Не надо. Пешком пройдемся, - отказалась Карина.
Она чувствовала, что напрасно "завела" мужа. Действительно, что уж особенного случилось? Ну, нахамил им в лифте мальчишка - так теперь почти все дети такие. Никакого воспитания. Насмотрятся по телевизору всякой дряни и выкобениваются. Пустяки все это, надо взять себя в руки и успокоиться.
Улыбнувшись, Карина поцеловала мужа, и они с дочерью бодро зашагали по тенистой аллее парка. Но какая-то непонятная, едва уловимая тревога уже зародилась в сердце.
2
"Жигули", за рулем которых сидел Владислав, обогнули дом и выехали на шоссе. По обочине шел мальчик из лифта. Было заметно, как он нарочно припрыгивает, скрывая хромоту. Притормозив, Владислав открыл дверцу:
- Тебе куда? Могу подвезти.
- Не надо. Тут недалеко, - отозвался паренек.
- Приходи сегодня к нам в гости, часам к семи. Квартира сто сорок.
В ответ он услышал неопределенный смешок.
- Хочешь яблоко? - Владислав вынул из пакета белый налив и подбросил на ладони.
- Давай.
- Будем ждать. - Дверца захлопнулась, "Жигули" набрали скорость и понеслись дальше.
Мальчик постоял некоторое время, подкидывая яблоко. Надкусил. Выплюнул. Затем, размахнувшись, запустил им в пробегавшую мимо собаку. Взглянул на массивные наручные часы, которые стоили немалых денег. Клиенты опаздывали.
Наконец рядом затормозила вишневая "тойота".
- Привет, задрыга! - усмехнулась усатая, кирпичного цвета морда, высунувшаяся из окна.
В машине сидели ещё двое - мужчины с оловянными пустыми глазами.
- Я же тебя предупреждал - не смей называть меня так! - со злостью произнес мальчик. - Ты это нарочно, да?
- Нет, задрыга. Просто мне не нравится твое имя. Герасим... Что это такое? А где же тогда твоя Му-му? Утопил, задрыга?
- Еще раз назовешь меня так - выбью глаз, - холодно произнес мальчик.
В его голосе Усатый услышал нешуточную угрозу. Встретившись взглядом с двумя буравчиками, он вздрогнул. Пес с ним, с мальцом, надо бы проучить за нахальство, но в другой раз. Дело не ждет.
- Ух, какой сердитый волчонок, - миролюбиво сказал он. - Ладно, садись, опаздываем.
Через несколько минут, пока "тойота" петляла по переулкам, один из сидевших на заднем сиденье спросил:
- Ты все понял, что надо сделать?
- Не дурак, - огрызнулся мальчик. - Где деньги?
- Получишь потом.
- Тогда тормози. Я выйду. Потом - лапша с котом.
Усатый обернулся:
- Корж, может, врезать ему, чтоб не возникал? На пользу пойдет.
- Зачем? Не надо. Парень умный, все правильно говорит. Из такого толк выйдет. Дай.
Усатый недовольно открыл "бардачок" и бросил на колени мальчику почтовый конверт. Тот стал сразу же пересчитывать купюры.
- Пятьсот баксов, - хмыкнул он. - А где ещё три сотни?
- Вычли за прошлый раз. Когда ты в машине напукал.
- Ладно, пусть будет по-вашему. - Мальчик сложил деньги обратно в конверт и спрятал его в карман джинсов. - Долго ещё ехать?
- Причалили. Обратно доберешься пехом. И не светись нигде, - произнес сидевший рядом с Коржом мужчина. У него был землистый цвет лица характерный для тех, кто недавно вышел из колонии. Он протянул мальчику туго свернутую газету. - Держи свой любимый "Московский комсомолец". Или ты ещё в пионерском возрасте?
- В пенсионерском, - снова огрызнулся парнишка.
- Вон твой клиент. - Усатый показал пальцем на плечистого мужчину средних лет, выгуливающего на газоне карликового пуделя. - Бить будешь в живот.
- А он не хилый. - В голосе мальчика впервые послышались опасливые нотки.
Корж успокаивающе похлопал его по плечу:
- Не шатайся, мы рядом. Вали, пока народу мало.
Герасим скачком выпрыгнул из машины, хлопнул дверцей. Направился в сторону плечистого. Оставшиеся в "тойоте" молча наблюдали за ним сквозь тонированные стекла. Дойдя до газона, мальчишка, нагнувшись, стал завязывать кроссовку. Потом вдруг принялся играть с пуделем, подкидывая вверх ветку.
- Дрейфит, - произнес Усатый.
- Его правда называют "маленьким дьяволом"? - спросил Корж.
- Так точно, ваше благородие. Гляди, гляди...
Герасим подошел почти вплотную к плечистому, продолжая гладить левой рукой собаку. В правой он держал свернутую в жгут газету.
- Дяденька, а как зовут вашу сучку? - писклявым голоском спросил он.
- Альма, - отозвался мужчина.
- Да я же не про собаку, а про жену вашу спрашиваю, - сказал мальчик и тотчас нанес короткий удар.
Остро наточенная спица, смяв газету, вошла в плоть, как в масло, пробив внутренности. Мальчишка бросился наутек, вскочил в отходящий автобус, а плечистый, недоуменно глядя ему вслед и прижимая обе ладони к животу, начал опускаться на газон. Жалобно заскулил пуделек, пытаясь лизнуть хозяина в лицо.
В "тойоте" с пристальным интересом наблюдали за этой сценой.
- Теперь Гнилой либо сдохнет, либо будет на врачей работать, произнес Корж. - Надо было вовремя долги отдавать. Поплыли.
"Тойота" медленно отъехала прочь, а солнце продолжало светить так же ярко, словно ничего не случилось.
3
Деньги в своей квартире прятать было бессмысленно, с таким же успехом можно выбросить их в мусорный ящик. Отчим шарил по всем углам в поисках жалких "деревянных", а что находил - тратил на водку. Брал последние вещи и продавал возле ларьков. Бил и его, и мать, а та продолжала цепляться за него, как за бревно в мутном потоке. Дура! "Когда-нибудь я перережу ему горло", - подумал Герасим. Представив, как он сделает это, мальчик зло рассмеялся: заточит столовый нож и - от уха до уха. Вот так! Резко, с глубоким разворотом. А затем отойдет в сторонку и будет смотреть, как тот дрыгает своими граблями. За отца, за мать. За себя. О том, что произошло час назад на залитом солнцем газоне, мальчик не вспоминал. Было - и прошло, проехали. Следующая остановка - станция "Кукиш". Теперь надо спрятать доллары. У него был тайник, где хранились вырученные деньги. Правда, придется вновь "поработать" на Мадам.
Обогнув свой дом, он направился к соседнему. Там, на первом этаже, жила тетка, которая приютила его полгода назад, когда, не выдержав побоев отчима, он удрал из дома и слонялся по улицам, ночуя по подвалам. Она нашла его, пожалела, привела домой, отмыла. Недели две Герасим жил у нее, как кот в мясной лавке. Жрал деликатесы, упивался фантой. Тетка, которую он называл Мадам, работала директрисой гастронома. Жирная, лет сорока пяти. Одинокая. Почему-то Герасим думал, что она хочет его усыновить. Но нет, у Мадам были другие планы. Однажды вечером она предстала перед ним в кружевном белье эдакая дебелая нимфа. Поманив пальцем, посадила рядом с собой на постель, стала прижиматься, заигрывать. Гера, ещё в детстве насмотревшись всякого, понял, чего она хочет. Вот тебе и плата за фураж.
